Страница 4 из 26
Друг Джеймса Хогга, шотландец Вальтер Скотт, тоже был одним из тех писателей, которые испытали влияние баллад, собранных епископом Томасом Перси. Романы Скотта полны отсылок к шотландским преданиям о фэйри, и сам он сыграл важную роль в движении фольклористов начала XIX века. В его сборник «Песни шотландской границы», наглядно доказавший многим читателям ценность шотландского народного наследия, вошли такие знаменитые баллады об эльфах, как «Томас-Рифмач» и «Тэм Лин». Кроме того, Скотт возглавил группу поэтов и любителей старины, поставивших своей целью сохранить деревенские поверья и легенды, которые оказались на грани исчезновения из-за стремительной урбанизации страны. Изо всех сказок и баллад Скотт больше всего любил те, в которых речь шла о волшебном народе: в юные годы он был убежден, что фэйри существуют на самом деле, и, по большому счету, до самой смерти не утратил веры в «то, что оку смертному не зримо»[13].
Влиянию Скотта отчасти обязаны два обширных собрания «эльфийского» фольклора, увидевшие свет в начале XIX века: «Мифология волшебного народа» Томаса Кейтли и «Легенды и предания об эльфах, собранные на юге Ирландии» Томаса Крофтона. Они оказались невероятно популярны и повлекли за собой настоящую лавину литературы, посвященной народным преданиям и сказкам: за сборниками Кейтли и Крофтона последовали книги преподобного Сабина Бэринг-Гулда, Анны Элизы Брэй, Джозефа Джейкобса и многих, многих других. Фольклор в те времена был еще новой, малоизведанной областью (достаточно сказать, что сам этот термин появился только в 1846 году), так что подобные книги вызывали большой интерес и жаркие обсуждения среди викторианских писателей и художников. Вдобавок, в английских журналах того периода часто печатались волшебные сказки и стихотворения немецких романтиков, тоже влюбленных в народные легенды, – Иоганна Вольфганга фон Гёте, Людвига Тика, Новалиса и прочих. Особенно очаровала викторианских читателей повесть «Ундина» немецкого писателя Фридриха де ла Мотта Фуке – история морской девы, полюбившей земного рыцаря и возмечтавшей обрести бессмертную душу. Под влиянием «Ундины» появилось множество сказок, картин и пьес, трактовавших на все лады тему роковой любви между смертными и фэйри (в том числе – знаменитая «Русалочка» датского писателя Ганса Христиана Андерсена). Подобные сюжеты находили живой отклик у читателей, увлекавшихся оккультизмом, – а таковых появилось немало, как только пришедший из-за океана спиритуализм завоевал умы и сердца англичан. Все эти факторы в совокупности подняли могучую волну интереса к фэйри, не знавшую себе равных за всю историю Британии. Никогда еще волшебный народ не пользовался такой популярностью среди всех сословий, от рабочих до аристократов, – и никогда еще ему не отводилось такое важное место во всех формах искусства.
В изобразительном искусстве усилиями художников, шедших по стопам Иоганна Генриха Фюссли и Уильяма Блейка[14], – таких, как Джозеф Ноэль Пейтон, Джон Анстер Фицджеральд, Ричард Дадд, Ричард Дойл, Дэниел Маклис, Томас Хизерли, Элеанора Фортескью-Брикдейл и многие другие, – возник целый жанр викторианской сказочной живописи, образцы которой украшали собой престижные галереи и выставки Королевской академии искусств. Это была живопись для взрослых, не для детей. Например, многие полотна Джона Анстера Фицджеральда полны мрачных, галлюцинаторных образов и аллюзий на опиумные кальяны и препараты опия[15]. Сказочные картины Ричарда Дадда, чья страсть к прорисовке деталей граничила с одержимостью, были созданы в лечебнице для душевнобольных: художника поместили туда принудительно, после того как он в припадке безумия убил собственного отца. Нередко фэйри изображались подчеркнуто сладострастными, как на гигантских полотнах Джозефа Ноэля Пейтона, где обольстительные эльфийские девы щеголяют полуодетыми, а то и вовсе нагими. Жанр сказочной живописи давал викторианским художникам возможность безнаказанно обращаться к теме сексуальности в те самые годы, когда в светском обществе эта тема была под самым строгим запретом. Нагота на картинах становилась приемлемой, если ее дополняли прозрачные крылышки.
Страсть к волшебному народу, охватившая взрослое население Британии в викторианскую эпоху, отчасти объясняется и теми бурными переменами, которые влекла за собой промышленная революция. Страна расставалась со своим сельским прошлым и мчалась навстречу механизированному будущему. Огромные участки сельской местности приходили в упадок из-за строительства заводов и деградации пригородных зон, и в этом контексте сказочная живопись и книги об эльфах питали чувство ностальгии по уходящему навсегда пасторальному образу жизни. Искусство прерафаэлитов с его фантазиями о Средневековье и эстетикой высокого индивидуального мастерства служило противовесом бездушному новому миру, порожденному современными формами массового производства. («На каждый локомотив, который вы построите, я нарисую очередного ангела!» – поклялся Эдвард Берн-Джонс.) Движение «искусств и ремесел», выросшее на почве прерафаэлитских ценностей, эксплуатировало фольклорные темы и образы фэйри так широко, что к концу XIX века эльфов и фей уже можно было встретить в любом мало-мальски состоятельном доме: изображения волшебного народа красовались на обоях и драпировках, керамике, витражах, художественной ковке и так далее. Благодаря новым типографским методам стали появляться великолепно иллюстрированные книги волшебных сказок, формально предназначенные для детей, но, судя по затратам на производство, ориентированные, скорее, на взыскательный вкус взрослого читателя (и на растущее племя книголюбов-коллекционеров). Замечательные иллюстрации для этих изданий создавали Артур Рэкем, Эдмунд Дюлак, Уорик Гобл, братья Робинсон, Джесси М. Кинг и многие другие выдающиеся художники. Джесси М. Кинг, подобно Уильяму Блейку, всей душой верила в фэйри. Ее прелестные иллюстрации основывались, по собственным ее словам, на тех визионерских картинах, которые открывались ей с помощью «третьего глаза».
В викторианском мире, еще не знавшем кинематографа и телевидения, театр, балет и опера занимали гораздо более важное место в сфере массовых развлечений, чем сегодня, – и оказывали гораздо большее влияние на изобразительное искусство и литературу. В 30-е годы XIX века лондонская публика с восторгом встречала новый романтический балет (пришедший на смену формальному, классическому), представлявший зрителю драматизированные истории любви между смертными и духами-фэйри. Благодаря таким нововведениям, как танцы «на пальцах» (на пуантах) и усовершенствованные методы газового освещения, на сцене научились воссоздавать великолепные подобия Волшебной страны, обеспечившие, в частности, колоссальный успех балета «Сильфида» на сюжет о трагической любви эльфийской девы к смертному юноше. Театральные постановки волшебных сказок сопровождались изощренными спецэффектами, и каждый очередной спектакль стремился превзойти зрелищностью все предшествующие.
Массовую популярность приобрела и музыка на темы, связанные с фэйри. Ее писали по большей части немецкие композиторы: достаточно упомянуть оперу Вебера «Оберон», «Ундину» Гофмана (по мотивам «Ундины» Фуке), «Фей» Вагнера и увертюру Мендельсона «Сон в летнюю ночь». Харизматичные музыканты, сочинявшие и исполнявшие «музыку фей» для арфы, под стать сегодняшним поп-звездам собирали вокруг себя толпы очарованных поклонниц, не пропускавших ни одного концерта. Своей вершины это музыкальное направление достигло в творчестве Чайковского, великого русского композитора, в одночасье покорившего Лондон (а с ним и всю Европу). Его сказочные балеты («Лебединое озеро», «Спящая красавица» и «Щелкунчик») нашли живейший отклик в сердцах викторианской публики, обожавшей всё, что связано с эльфами и волшебством.
В художественной литературе викторианской и эдвардианской эпох фэйри тоже завоевали себе видное место. Некоторые книги о волшебном народе были рассчитаны на взрослого читателя – такие как «Волшебные сказки для взрослых» Энн Теккерей, «Королевские идиллии» Теннисона и стихотворения Уильяма Морриса, основанные на легендах о короле Артуре, а также более поздняя, рубежа XIX–XX веков, превосходная поэзия в духе «кельтских сумерек», которую сочиняли Уильям Батлер Йейтс и Уильям Шарп (писавший под псевдонимом «Фиона Маклауд»). Но еще с начала XIX века набирала силу новая тенденция: с каждым десятилетием появлялось все больше и больше сказочной литературы, предназначенной для детей.
13
Цитата из стихотворения Дж. Мильтона «Свет». – Примеч. перев.
14
Художник и поэт Уильям Блейк не сомневался в существовании эльфов и утверждал, что однажды стал свидетелем эльфийских похорон.
15
Производные опиума, такие как лауданум (прозванный «аспирином XIX века»), в Англии времен королевы Виктории продавались без рецепта врача и были популярными средствами от бессонницы, головной боли и «женских неприятностей». Быть может, это вовсе не случайность, что повальное увлечение фэйри и спиритуализмом пришлось на тот же период, что и массовое бытовое употребление опиума.