На сегодня все

– Вы уважаете ее?

По тому, как он говорил о ней, я мог сделать подобный вывод – это чувство, что я называл уважением, скрывалось в полутонах его голоса. Но его ровный взгляд был неожиданно посеребрен сединой, его рот уродливо искривился, когда он произнес она с Мидгарда.

– И один лишь этот факт ставит ее ниже нас, асгардцев? Ниже вас?

Вряд ли его слова пришлись бы по душе светлой царице, однако ее здесь не было, и она не могла слышать этого. Впрочем, шанс, что она не знала истинных мыслей своего сына, их неблагоразумного направления, был невелик. Я подумал о том, что заставило его смотреть на устройство мироздания в подобном ключе – Фригга, верившая в равенство всех миров, не дала бы почву для подобных рассуждений. Был ли это его отец? Было ли это его одиночество?

– Для представительницы своей расы она довольно… сообразительна.

Это было вряд ли похоже на комплимент или хотя бы на одобрение, однако все острые углы его слов были сглажены чем-то неуловимым – ни одного не попалось.

Мгновение я медлил, подбирая нужные фразы, выстраивая в подходящее продолжение:

– Ее ум – это то, что привлекло вашего брата?

Он замешкался, с особой интенсивностью разглядывая собственную руку, покоящуюся на ручке кресла, а затем его губы сложились в мимолетную, чем-то неясным, невыясненным отдающую напряжением улыбку.

– Боюсь, – начал он, и начало то было излишне неловким и неказистым, – ум для него лишь слово. Название чего-то абстрактного.

Его взгляд по-прежнему был невидящим, провалившимся, и я постарался – вновь – завладеть его вниманием, отвлечь его – от чего бы то ни было.

– И все же – почему именно она?

В Асгарде было много женщин. Красивые, обаятельные, бессмертные – они были куда более очевидным выбором для наследника трона. Локи отвлекся – на секунду – и вновь посмотрел на меня; его глаза были сухими и тусклыми – отражение его самого изнутри.

– Откуда мне знать? – прежнее раздражение вернулось к нему и снова завладело им, покрыло его не кожей, но броней. – Раньше он заглядывался на все, что имело признаки противоположного пола.

– Но длилось это недолго, – я игнорировал его очевидно все же неудачное расположение духа, еще сильнее ухудшившееся разговором. – С Джейн же они планируют свадьбу, все выглядит намного серьезнее в этот раз. Так задумывались ли вы когда-нибудь над тем, что в ней такого особенного?

Он задумывался, и это легко можно было прочесть в том, как он наклонил голову, в том, как заострилась и без того излишне прямая линяя его плеч. В том, как он смотрел на меня. Я тихо улыбнулся ему.

– На сегодня все, Локи. Жду вас через месяц.

***

– Как происходит ваше общение с Джейн Фостер?

Обычно мы встречались сразу же после восхода солнца – оно озаряло все вокруг своими несмелыми, блеклыми лучами, и лишь со временем набирали свой блеск, свое сияние и силу. В этот раз он пришел вечером. Небо было заволокнуто тучами, словно глаза старца белой невидящей пеленой, и ветер, этот нескончаемый ветер срывал листья с ветвей, разбрасывал их по высушенной земле.

Локи потер глаза – свет, льющийся сквозь окно, был неяркий, но болезненный, и резал глаза.

– Никак.

Я склонил голову набок – не веря, и неверие то он ощутил в то же мгновение, но оставил его нетронутым.

– Вы совершенно не общаетесь?

Вряд ли ситуация могла сложиться подобным образом – они жили в одном дворце, она, вне всяких сомнений, проводила много времени с его старшим братом, и, что оставалось основным, она являлась неотъемлемой частью его мыслей. Все это вместе взятое никак не способствовало их не общению.

Локи лишь убрал с лица прядь волос – черных, словно уголь, спутанных этим беспрестанным ветром, и жест его был ленив и неаккуратен.

– Напротив, – неспешно проговорил он, будто примеряясь к этому слову, – видите ли, ее довольно трудно заткнуть.

Ситуация показалась бы мне довольно комичной (смертная, убалтывающая одного из самых острых на язык богов), если бы я не предчувствовал – в итоге она имела потенциал оказаться патовой.

– И вас это удручает?

Он посмотрел на меня так, словно бы это не могло не удручать, словно бы ее присутствие в его жизни в целом и во Вселенной в частности не могло не удручать, однако я все же помнил его реакцию на вопрос об их знакомстве и его ответ, озаренный темнотой, его взгляд, освещенный странной жадностью.

– И все же – вы проводите некоторое время в обществе друг друга?

Он признал это, впрочем, не без неудовольствия.

– Что обычно вы обсуждаете?

Он наклонился немного вперед – он всегда делал так, готовясь к отпору, словно бы готовясь к броску:

– В чем заключается ваша работа? – спросил он наконец, и ирония сквозила в его голосе, словно воздух меж оконными рамами. – В том, чтобы задавать бессмысленные вопросы?

В том, чтобы приглядывать за ним, на самом деле. Несмотря на мнение самого Локи о том, что это – часть его исправления или наказания (как он предпочитал это порой называть), все это было лишь частью заботы его отца, отыскавшего несколько способов приглядывать за своим мятежным сыном. Будь он немного проницательнее, он бы понял это – однако он оставался удивительно и исключительны слепым, когда дело касалось тех, кто любил его.

Я потер руки, согревая их – становилось прохладнее, нужно было закрыть окно. Или же, и это было вероятнее, кровь больше не гоняла тепло по моим венам, и закрытое окно никак не могло мне помочь.

– Вы никогда не задумывались над тем, почему вам относительно просто дается общение со мной?

Будь его насмешка пресной водой, ее бы хватило на весь Асгард.

– Неужели вы полагаете, будто я рассказываю вам все?

– Разумеется, нет, – ответил я, на самом деле прекрасно и полно осознавая это, – я не настолько наивен. Однако, и вы тоже знаете это, пусть и не признаете, у всего есть свой предел. Не бывает бездонных сосудов. Вы понимаете, о чем я?

Он смотрел на меня пристально и ровно, пока я по-прежнему винил в холоде то раскрытое окно.

– Нет, – честно сказал он, а затем, вдохнув воздуха чуть больше, чем было положено, добавил, – я никогда не говорил вам прежде, что вы чрезмерно увлекаетесь метафорами?

Я улыбнулся, и улыбка та проскользнула в моих словах:

– Вы что сосуд, Локи. И вы не бездонны. Вы не можете держать все в себе. Подумайте над этим, когда у вас выдастся свободная минута. А на сегодня все.

========== III ==========

***

– У вас есть возлюбленная? Партнер?

Обычно никто не раскрывает дела сердечные с легкостью, достойной уважения или зависти; это личное, слишком личное, и я понимал, в какие трясины ступаю, однако подобная сторона жизни всегда являлась неотъемлемой для каждого и порой таила в себе проблемы, которые стоило бы решить незамедлительно. К моему удивлению – впрочем, недолгому и неглубокому – Локи отнесся к вопросу с большой долей спокойствия и апатии. Как оказалось, это его мало волновало, несмотря на тот очевидный факт, что пример старшего брата, действительно с большой любовью относившегося ко всему прекрасному и женскому, не мог не повлиять на него.

– Но если бы вы все же хотели вступить в отношения, – его взгляд был более, чем красноречив, выражая предельно ясно его отношение ко всякого рода подобным взаимодействиям, заставлявшим сблизиться на расстояние ближе вытянутой руки, но все же я продолжил, – какой она должна быть?

Он поджал губы, на самом деле позволяя себе поразмышлять, и мне было интересно услышать его ответ. Столь неординарный ум мог потребовать себе все, что ему заблагорассудится, но все оказалось куда прозаичнее.

– Не раздражающей.

Это могло бы быть шуткой с его стороны, попыткой отвлечь мое внимание от чего-то существенного и достойного, но внимания здесь заслуживало лишь то, что он действительно в это верил.

– И как часто вам попадались не раздражающие?

Он выглядел слегка расстроенным, впрочем, расстройство то было худо наигранным и не разбавленным и каплей искренности хотя бы из уважения ко мне.