Страница 9 из 10
«Так, вы кто такие? Журналистки? Почему без предупреждения?»
Женщина в белом платье улыбнулась: «Нет, мы не журналистки, Галина Витольдовна. Мы, скорее… Скажем так, молодые художницы…»
«Ага. Реставра-а-аторши…» – зловеще прошипела худощавая.
«Откуда вы знаете, как меня зовут?» – подозрительно спросила Галина Витольдовна, нащупав рукой на столе тяжелый стеклянный Замок.
«На дверях написано», – сухо ответила та, что в белом платье. Её глаза, большие, как у мухи, смотрели прямо на директора, будто Галина Витольдовна была обычным стулом. Пустым стулом под портретом усатого мужчины.
«А Яковлевич – это, видимо, тот мужичок с инструментом, – сказала Худая. – Он ещё и пистолетом махал, дурак, стрелять собирался. Убить меня хотел».
«Наверное, он любит мертвых женщин. Вот же извращенец, – кивнула та, что в белом, и снова повернулась к директору. – Яковлевич просил передать, что задержится. Дня на три», – добавила она язвительно.
«Чего-чего, – нахмурилась Галина Витольдовна, набирая номер Яковлевича. – Какие ещё три дня?».
«Какие они будут, зависит только от нас с вами», – вздохнула та, что в белом, и подмигнула своей приятельнице.
Яковлевич почему-то не отвечал, и это было очень, очень подозрительно.
«Да, что вам здесь нужно, девушки? Я занята», – истерически выкрикнула Галина Витольдовна, чувствуя, как растет внутри тошнота. Две девки, молодые, здоровые, стоят так близко, что она чувствует их дыхание, чувствует, как пахнут их по-летнему открытые тела.
«Мы проводим у вас, хм… – задумалась та, что в белом. – Скажем так, художественную акцию. Три дня поживём тут в Замке, а потом посмотрим».
«Что значит поживём, – поднялась, блеснув синевой, из-за стола Галина Витольдовна, схватила стеклянный замок и сжала его в руке. – Попрошу вас, девушки, очистить мой…»
«Джек Потрошитель, расставь, пожалуйста, все точки над «i», – ласково обратилась женщина в белом, слишком белом платье к своей спутнице. – Займись пунктуацией, дорогая. Ты это любишь».
В руках Худощавой появился длинный, размером с её руку, чёрный предмет, в котором Галина Витольдовна не сразу узнала самое что ни есть обычное мужское оружие. Такое, как в кино про войну.
«Уберите это, – перешла она с перепугу на второй государственный язык. – Уберите ваши штучки!»
Женщина в белом платье деловито закрыла уши, поморщилась, и оружие в руках Джека Потрошителя заговорило.
Татататата. Мамамамама.
Мгновенно по всему кабинету Галины Витольдовны были расставлены чёрные точки – четко артикулируя все звуки, оружие объясняло, что рабочий день в Замке на сегодня закончен. Полетел на пол пробитый в нескольких местах портрет Главного государственного мужа, разлетелась на мелкие осколки чашка с чаем, покрылись сыпью, как от кожной болезни, белые стены, и даже стеклянный замок в руке Галины Витольдовны в одно мгновение рассыпался на красивые стёклышки. Галина Витольдовна взвыла и чуточку умерла. А когда воскресла, две эти мерзкие бабы стояли возле неё и вежливо кричали прямо в лицо, корча страшные морды: «Вы не знаете, случайно, где ключи? Ключи от нижних помещений? Мы нигде не можем найти! Галина Витольдовна! А, Галина Витольдовна! Госпожа директор! С вами всё нормально? У вас тут такой пара-а-адак! И замок – абалдзець просто! Вы же любите искусство? Правда? Нам только ключи! А потом чайку выпьем!»
Директор каким-то чудом взяла себя в руки, закрыла глаза и кивнула.
«Ну вот и хорошо, – девки сразу же закончили эту психическую атаку и рассмеялись друг другу в лицо. – Давайте их сюда! Кого? Да ключики-то эти!»
На мгновение стало тихо.
«Они не здесь, это в другом кабинете, – сказала Галина Витольдовна то ли с облегчением оттого, что на неё перестали кричать – на неё ещё никогда так не кричали женщины; то ли обрадовавшись какой-то своей тайной мысли. – Я отдам, отдам, я всё отдам…»
Она повела их по темному пустому коридору к лестнице.
«Босая, а если она врёт, – спросила вполголоса Худощавая у той, что в белом. – А если у неё нет никаких ключей?»
«Что ты как не художница, – сказала Босая, пропуская Галину Витольдовну вперёд. – Если ключей нет, их всегда можно придумать! Галина Витольдовна, вы куда?»
Но Галина Витольдовна уже юркнула в спасительную нишу под лестницей и покатилась вниз по ступеням чёрного хода – быстро-быстро.
«Ого, – вздохнула Джек Потрошитель. – Не догнать».
«То, что Галина Витольдовна нас оставила, ещё не значит, что ключей не существует, – сказала Босая и хмыкнула. – Даже не простилась, а ещё начальница… Смелая баба, мне понравилась. Кстати, вон она где».
И Босая показала в окно на внутренний двор, по которому, осторожно оглядываясь, кралась к ещё не закрытым воротам несчастная директор.
«А может, в расход её, – Джек Потрошитель поймала директора в прицел, подержала в нём, потрясла, попробовала на глаз. – В ножку или в жопу? Или в темечко?»
«Нет, не надо, – Босая положила руку на ствол. – Пусть живёт. И пусть несёт светлую весть людям и женщинам, всем малым и великим существам, в города и веси…»
7. Их больше, чем мы думаем
Как же так могло случиться, что среди бела дня в демократической стране под женским названием Республика Беларусь, в стране, которая по первому требованию могла показать любому желающему справку о том, что она находится в самом центре Европы, в стране, которой правили мудрые и могущественные государственные мужи, в этой чудесной стране произошло такое несчастье? Как такое вообще оказалось возможным: отреставрированный на государственные деньги княжеский замок с великолепными высокими стенами и неплохим магазином сувениров, замок, который с гордостью показывали туристам со всего мира, вдруг оказался в руках банды террористок, кучки неуёмных баб без царя в голове?
Возможно, дело в том, что в Замок пускали всех без исключения. Сто тысяч билет, школьникам – скидка. На автобусе: триста тысяч плюс чаевые экскурсоводу. Если бы для посещения замка были введены строгие правила и на воротах стояли металлодетекторы, или хотя бы детектор лжи, такого безобразия никогда не случилось. Может быть, проблема заключалась в недостаточной бдительности экскурсоводов – они могла бы обратить внимание на то, что некоторые экскурсантки ведут себя нетипично для беларусских женщин: у них слишком твердые спины, и держатся они отдельно от коллектива, говорят мало, красятся вызывающе и надевают белые, слишком белые платья. Наверное, женщинам вообще следовало бы запретить посещение замков. Защитить их от Истории, от которой они очень часто страдали, а если не страдали, не терпели и вмешивались в ход событий, то пользы от них не было никакой, только интриги, обман, яды и тёмные закоулки. Без женщин История, большая История, была бы более ровной, более величественной и куда более прямоугольной.
Но так или иначе, Замок, издали похожий на голову индейца с открытым ртом, стал лёгкой добычей бандиток. Рот закрылся. За опущенной замковой решёткой устроилась на раскладном стуле часовая с Фаллическим Символом на коленях. Другие заняли свои места на башнях и стенах – молодые женщины в летних платьях и лёгких ветреных юбках, в джинсах и даже в спецодежде. Ведь среди участниц банды Босой были и сотрудницы дворцово-замкового комплекса.
И это тоже было недосмотром администрации и нового директора. Давно следовало обратить внимание на то, что за последний год в Замок устроилась сразу несколько молодых женщин, выпускниц беларусских вузов, которые таким образом нашли себе работу по распределению. Несколько лет отреставрированный Замок стоял себе спокойно, мёртвый и непреклонный, и послушно служил декорацией для различных банкетов и телевизионных балов. И вдруг работать сюда устроились молодые женщины, которым бы замуж и в роддом, а не в холодные замковые залы, пахнущие свежей штукатуркой и застарелым туберкулёзом. Это были девушки с дипломами библиотекарей, историков, филологов, учительницы никому не нужного языка, не пригодные ни к чему культурологи – все те, кто при любом политическом режиме живут завтра, и поэтому сегодня от них никакой пользы.