Страница 6 из 7
Но вернёмся, однако, в реальность настоящего момента!
Мы с Мишей так и стояли возле ручья. Я вопросительно разглядывала моего вновь обретённого друга. А он деловито разматывал удочки. Неужели и вправду собирался ловить рыбу!?
– Мишка, может вместо рыбалки, или вместе с рыбалкой ты всё же скажешь мне два слова про себя? Или хотя бы спросишь про своих? Это ни на что не похоже, я вот доверчиво сплю в твоём доме … и не только, – я подошла к нему и заглянула в глаза снизу-вверх, а удилище отобрала и положила на землю. – И даже не знаю кто ты сейчас, и почему всё случилась… да и что же случилась!? Ты представляешь, что было с нами, ладно я, но твои родители…. Да, а звать-то тебя как, я слышала, ты назвался Кевином…Это – что?
Он взял меня за правую руку, перевернул мою ладонь, погладил тонкий шрам, ведущий от линии жизни в центре ладони вертикально вниз, к запястью.
– А свой покажи, – попросила я.
– Вот, – Миша перевернул правую ладонь, белая нитка шрама была видна совершенно отчётливо, точно так же спрямляла линию жизни.
– Старая ведьма жива ещё? – спросил он.
– Расма умерла восемь лет назад, – подсчитала я.
– А мы всё-таки встретились, – грустно улыбнулся он.
Расмой звали нашу местную колдунью, травницу и чернокнижницу, она жила на хуторе в небольшом удалении от нашего посёлка и пользовалась загадочной славой. Бабушка терпеть не могла, когда я к ней бегала. Но я дружила с её дочкой Ольгой, а травы, Руны, тайные книги Расмы манили меня как магнитом. Ольга же была совершенно равнодушна ко всему этому, и даже стеснялась матери. Жили они очень бедно. Тот, кому помогала Расма, конечно, платил ей, чем мог, но она была странная и вообще не любила никого принимать. Только продавала травяные сборы от разных болезней, а когда совсем прижимало, брала пару заказов на привороты-отвороты, поправку финансов и т. д. А так работала на почте, держала корову и кур, и колдовала в свободное время со своими любимыми Рунами, собирала травы. Она и стала моим первым и единственным Учителем в мире Рун. Когда невозможно похорошевшая к восемнадцати годам Ольга сбежала с приезжим немцем в ФРГ, Расма осталась совсем одна.
После отъезда Ольги я начала учиться у Расмы всерьёз. Я проводила на взморье всё лето, и успевала узнать и увидеть многое. За зиму я осваивала полученные знания, и они становились по-настоящему моими. После замужества я стала приезжать в посёлок уже вместе с детьми, привозя из Москвы сначала одного Бориску, а потом уже и обоих, Бориса и Глеба, моих прекрасных сыновей. Мальчишки резвились на природе, купались в море, дружили с местной детворой, а я училась, училась и понимала, и Руны стали частью меня, моим инструментом для общения с Миром. Потом я прошла посвящение…. Потом умерла моя Учительница и я стала тем, кем должна была стать, оставшись собой, я получила ещё одну себя в придачу.
А про шрам…. Когда я впервые привела Мишу к Расме, уже перед решённой свадьбой, она взяла наши руки, посмотрела на узор правых ладоней и покачала головой.
– Не судьба, ваши пути расходятся. Не нужно свадьбы, – буднично сказала она.
Я расстроилась, мы побрели вдоль берега, Мишка пытался со мной шутить, но я никак не могла выбросить слова учительницы из головы. И вот тогда-то Мишка и решил: «Зажмурься, я сейчас всё исправлю!»
Я со своим бесконечным доверием к нему, веря и не веря, закрыла глаза…. И закричала от боли, когда он прочертил остриём карманного ножа линию на моей ладони, а потом на своей. «Вот так надёжнее!» – заявил он.
Странно, но я успокоилась.
А потом была свадьба, и меньше чем через год он ушёл на войну в Афган, а всего через два месяца мне сказал его отец, что Миша «пропал без вести» и показал бумагу, где это было написано. Я ждала и надеялась, но через шесть месяцев пришла другая бумага, где было написано «погиб при исполнении интернационального долга». Я погоревала около года, а потом вышла замуж, родила мальчишек– погодок, и воспитывала их, и любила мужа, и была довольна своей судьбой.
Я прямо посмотрела в лицо моему спутнику:
– Твоя таинственность становится подозрительной! Выкладывай, ты что ли шпион? – я старалась сказать сразу худшее…
– Ну да, можно и так сказать, только бывший. Видишь ли, Лисёнок, так сложилось. – Он очертил удилищем круг в воздухе.
– Сложилось! Ты хотя бы знаешь, как всё… сложилось с твоими родителями? – я не собиралась его щадить. – Они ждали тебя, Николай Сергеевич получил отставку после того как ты «пропал без вести», а инфаркт, когда мы получили похоронку. А твоя мама не пережила его и на год! Ведь всё поменялась, даже если ты шпионил не на тех, то после памятного путча и потом…. Неужели нельзя было просто сказать, что ты – живой?!
– Наверно, можно было бы, если бы я переквалифицировался в управдомы! – пожал плечами Миша. – А когда сдали всю сеть, спалили структуру и никому на фиг ничего не было надо, все спасались, как могли… ну, кто не хотел в управдомы.
«Да, совесть его явно не мучила,» – подумала я.
– То есть ты стал шпионить на … пиндосов? – скривилась я.
– Ничего себе, – он удивлённо поднял брови – раньше ты была к ним более лояльна! Тебя мой отец перевоспитал?
– Твой отец мне дал очень много, Миша. Я любила его. Но со временем просто больше становиться вводных, если говорить словами Николая Сергеевича, я изменилась и мир изменился.
– Ну, насчёт мира не знаю, а ты изменилась в лучшую сторону. Не ко времени ссора, Лиса! Мы вместе, у меня есть деньги, и теперь я никому ничего не должен. – Миша обнял меня. Журчал ручей, птицы перепархивали с ветки на ветку, небо синело в прорехах еловых веток. Всё было хорошо, и спокойно. Но…не нравились мне эти речи.
– Есть деньги, говоришь? А ты знаешь, что Николай Сергеевич уже после развала всего умудрился заработать очень много, и Вадик с ним. Ты в курсе? – спросила я.
– Нет, – Мишка вскинул голову. – Мой отец…и заработать деньги?! Он что, на рынке торговал? Мне и в голову не пришло. Что Вадик владеет большой IT компанией, я читал, в инете полно всего про них. А отец…Ты удивила меня, Лиса.
– А я тебя ещё раз удивлю. Бизнес Вадима – ерунда по сравнению с деньгами твоего отца.
Я смотрела внимательно на его реакцию. Мишка подобрался, не веря своим ушам.
– И…где же они все, деньги эти… в смысле, в чём?
– Ты хотел спросить у кого? – улыбнулась я.
– Ну и это тоже, у кого и в чём, если не секрет, конечно? – кивнул он.
– Ну что ты, какие у меня секреты! Я общественный деятель, моё дело – раскрывать секреты, – я держала паузу.
«Ух ты, а тема-то какая горячая! – думала я, глядя на него, – воистину жизнь в капиталистических джунглях меняет человека».
– Ладно, парень, не моргай мелко, будь достоин высокого звания пиндосского шпиона, – подначивала я, – комсомолка сохранила твои денежки! Деньги у меня, деньги в банке, Вадик сторожит и уговаривает истратить уж сколько лет. А я видишь, креплюсь… даже проценты и то не все трачу. Экономная я!
– Проценты, скажешь тоже! – он всё старался сохранять равновесие, – Какие там проценты!
– С двадцати-то миллионов баксов? – удивилась я.
Да, это был удар. Мишкино лицо как будто окаменело, он замер, и я почувствовала, как внутри него зашуршал оползень, камнепад. Я не могла понять почему, но он не был рад этим деньгам, и не был расстроен …что их мало…или много. Это было НЕ ТО. Известие о деньгах просто смело его. Я по-прежнему не понимала в чём дело. Раньше он не только не был корыстным, или жадным, он просто никакого внимания не уделял этому. Ребята зарабатывали в стройотрядах, ещё деньги давали родители, иногда они искали подработки в Москве. Деньги всегда были, больше или меньше, и никакой особой смысловой нагрузки в них не было.
– Эй, ты чего? Ты же капиталист теперь, мы все, в общем…ты забыл? Ты чего бьёшься-то. Переведу я тебе денежки, трать на здоровье, не надо будет шпионить. Бросай ты это дело, парень! – я старалась проникнуть в причину его паники и, кажется, стала что-то нащупывать.