Страница 9 из 10
Князев искал Давлетдинова сам, подключал знакомых ребят из местного Управления ФСБ и, в конечном итоге, он его отыскал. В городском морге, среди неопознанных и невостребованных трупов со следами преднамеренного удушья. Та единственная ниточка, имевшаяся в распоряжении горе-предпринимателя, неожиданно оборвалась.
Уголовное дело по факту мошенничества, инициированное Валерием, развалилось уже на стадии предварительного следствия, в связи со смертью подозреваемого. «Менты» попросту не пожелали возиться с заведомым «глухарём» (к тому же, с международным оттенком). Потому и прикрыли они дело при первом же удобном случае. Более того, эти «ловкачи от закона» и вовсе попытались списать всю вину на самого Князева. Дескать, тщательно надо было подбирать компаньонов, да проверять документы, а не пособничать своим легковерием мошенникам и прочим кидалам.
А уже через пару недель в дверь бывшего майора «постучались» российские представители узбекской стороны. Или проще говоря: обычные бандиты. Четверо крепких татар (татары, кстати, в своём большинстве именно россияне) выслушали аргументы Князева и (очевидно учитывая боевое прошлое Валерия) вполне корректно поставили последнего на несколько мягкий счётчик. Причём (как не странно), немедленного погашения долга они отчего-то не затребовали. Когда же Князев намекнул им на то, что единственной возможностью рассчитаться с кредиторами у него остаётся возвращение на войну, «братки» так и вовсе стали миролюбивы. Правда, о тех нюансах в перемене настроений бандитов, офицер припомнил лишь сейчас, спустя два года.
Ну, а тогда, закрыв за «коллекторами» дверь, бывший майор впервые осознал, что уничтожить человека можно не только при помощи ножа или автомата. Его бескровно можно вогнать в такие долги, что он закончит свою жизнь либо в «психушке», либо сам наложит на себя руки.
Нет. Лезть в петлю или бросаться под поезд Валерий вовсе не собирался. По большому счёту, он вообще мог послать тех бандюков куда подальше, да забить на них сами знаете что. Однако майору ещё предстояло жить в этом городе, а азиаты, как известно, люди мстительные и весьма пакостные. Да, и кроме того, выйти из создавшейся, весьма прискорбной ситуации, хотелось Князеву как-то подостойней. Ведь кроме узбеков, майору ещё нужно было рассчитываться и с местными банками. В то время, как перспектива всю оставшуюся жизнь скрываться от кредиторов и вести полуподпольный образ жизни, офицера вовсе не прельщала.
Эх, кабы знать тогда Валерию, что эти «татарские братки» и северные заказчики, как и узбекские поставщики, вместе с Давлетдиновым в придачу – все они, являются щупальцы одного спрута-паразита, уж основательно впившегося в тело России. И имя тому спруту: кавказские диаспоры. В то время как Амин Агаев, тот самый азербайджанец о котором и упомянул перед смертью Саеб Аль-Балаави, был лишь посредником, в развязанной против Князева «тихой войне».
Вот, и прогулялись
– Валера, ты куда это собрался? – уже на следующий день после заселения в гостиницу, увидев сосредоточенное лицо Князева стоящего перед зеркалом, поинтересовалась Ирина.
– Схожу кое-куда, по своим делам. Постараюсь вернуться к обеду, после чего, я и познакомлю тебе со своим городом.
– Без тебя, мне будет скучно и тоскливо. – памятуя о вчерашних «семейных разборках», девушка более не требовала от майора, чтоб тот непременно брал её с собой.
«Уж лучше, пусть он сам разгребает завалы своей прошлой семейной жизни!».
– Телевизор посмотри. Вещи распакуй. Короче, осваивайся. Наверняка нам предстоит провести здесь, весь наш отпуск.
Перед самым уходом Валерий открыл один из баулов, всё ещё стоящих у входа, и извлёк из него пластиковый пакет. Тот самый, что передал ему в госпитале Самолюк.
Чисто из женского любопытства, краем глаза Ирина заглянула вовнутрь свёртка. И к своему удивлению, она различила в нём матовый блеск оружейного металла. Там была ни то гранаты; ни то пистолеты, а может и то и другое.
– Зачем тебе это? – забеспокоилась она. – Валера, не делай глупостей. Война осталась там, в горах. А здесь мирная жизнь, отзывчивые и беззаботные люди. Ведь именно об этом, кажется, ты и предупреждал давеча своих пацанов. При этом, сам же и собираешься принести в этот мир зло.
– Вот тут, ты ошибаешься. У войны нет, и не может быть границ. Её отголоски слышны повсюду. В том же Будённовске, Волгодонске, Москве!.. Ну, а для меня, именно здесь, в Омске, полгода назад она, по сути, и началась.
Вынув из пакета гранату, Князев небрежно сунул её в карман своей куртки.
– Ты, обалдел! – Ирина округлила глаза. – Я никуда тебя не пущу.
– Извини, но когда в разговоре со мной ты позволяешь себе подобный тон, то невольно напоминаешь мне Лариску. Давай-ка, подруга, мы с тобой сразу договоримся о том, что свои вопросы я буду решать самостоятельно, без каких-либо условий и советов.
– Ты идёшь сейчас к ней? Ты собираешься её… Убить…
– Дурёха! – Валерий вдруг улыбнулся почти детской девичьей наивности. – Уж поверь: у меня имеются проблемы, посерьёзнее тех, о которых ты узнала ранее.
Одной ногой Князев уже успел ступить за порог номера, как взгляд его, машинально скользнувший по экрану включённого в комнате телевизора, внезапно уловил нечто знакомое.
– Сделай-ка звук погромче! – почти выкрикнул он, возвращаясь в комнату.
– …Как позже выяснилось, задержанным оказался неработающий и ранее не судимый Александр Литвиненко. Около месяца назад он вернулся с Северного Кавказа, где проходил срочную военную службу!.. – диктор безучастно комментировал сюжет криминальной хроники. – …По словам очевидцев, в помещение обменного пункта задержанный прибыл около десяти часов утра, в состоянии сильного алкогольного опьянения. После того как кассир отказалась принимать фальшивую банкноту номиналом в сто долларов, молодой человек обвинил девушку в подмене его купюры на фальшивку.
На требование охранника немедленно покинуть «обменник», задержанный ответил нецензурной бранью и хулиганскими действиями. Принялся бить стёкла, крушить стеллажи. Нанёс тяжкие телесные повреждения охраннику. Когда же на место прибыл дежурный наряд милиции, молодой человек оказал сопротивление и, угрожая боевой гранатой, пообещал взорвать себя вместе с гражданами находящимися на тот момент в обменном пункте.
В настоящее время Литвиненко водворён в следственный изолятор. В отношении задержанного возбуждено уголовное дело. Ведётся следствие. Правоохранительными органами выясняются обстоятельства происшествия; проводятся проверки на причастность молодого человека к иным, аналогичным преступлениям.
– Вот вам и «первые ласточки». – потёр затылок Князев. – Всё-таки вывез, гадёныш, валюту.
– И не только валюту. – тяжело вздохнула Ирина. – Я его помню. Весёлым он был мальчишкой. Что же с ним теперь будет?
– Балбес он, твой «весёлый мальчишка». Зачем, спрашивается, попёрся пьяным? Да ещё и с гранатой. Уж если ничего подорвать не собираешься, так на хрен было её из кармана вытаскивать. Кабы не она, не эта чёртова граната!.. Глядишь, всё бы и обошлось. Дай-то Бог, чтоб получил Литвин условный срок. А впрочем, следователи вряд ли возьмут во внимание тот факт, что последние два года парень жил в бесконечном стрессе, а так же то обстоятельство, что кроме как оружие, иных аргументов он пока не признаёт. Как пить дать, «впаяют» ему по полной.
Это на Западе или в той же самой Америке, каждый ветеран участвовавший в боевых действиях, в обязательном порядке проходит полугодовые реабилитационные курсы. По сути, их заново учат жить без войны. Правда не знаю, насколько они, эти самые курсы, эффективны. Однако нам до них, до этих самых янки, ещё далеко. Потому и будут наши солдаты продолжать войну здесь, на «гражданке», пока не перекалечат они столько народу, что наши власти просто вынуждены будут обратить на них своё пристальное внимание.
Не знаю, читала ты или нет. Но как-то в штабе попался мне на глаза один интересный статистический документик для служебного пользования. Может в чём-то я и ошибусь, однако суть его, думаю, будет тебе понятна. В нём упоминалось о том, что в тюрьмах и колониях, за совершение тяжких преступлений, в настоящее время прибывает что-то около ста тысяч ветеранов различных локальных воин. И порядка тридцати тысяч психически больных воинов состоят на официальном учёте в психиатрических клиниках. Примерно три четверти всех разводов и острых семейных конфликтов приходятся как раз на семьи военнослужащих прошедших войну. Каждый год фиксируется более тысячи попыток свести счёты с жизнью. Я уж не говорю о погибших и инвалидах. Мне вообще, порой кажется, что теряем мы уже целое поколение.