Страница 20 из 38
Началась глупая детская зависть и подколки. Сначала я старалась не обращать внимания и быть выше этого. Это было серьезной тактической ошибкой. Великодушие часто принимают за слабость, а попытку отмолчаться — за высокомерие.
— Полукровка задрала нос!
— Узкоглазая Рагнарссен!
— Не зря ее отправили в интернат. Что-то здесь не так…
Слышать подобное в столовой и на игровой площадке стало привычным, так же как и тычки на уроке физкультуры, дерганье за волосы, испорченные и затертые файлы со школьными заданиями.
Постепенно даже соседка по комнате перестала со мной здороваться, и я оказалась в полной изоляции.
Когда я попыталась поговорить об этом с куратором, то он не придал значения, решив, что это просто попытка ребенка привлечь внимание. А я получила клеймо "доносчицы".
Так я отсчитывала дни до приезда отца.
* * *
— Что это ты читаешь? Что за абракадабра? — кто-то вырвал у меня коммуникатор, и я подняла глаза на высокую нескладную девочку.
Рыжая, голубоглазая и покрытая веснушками так густо, что напоминала мальчишку, она с агрессией и вызовом смотрела на меня, ожидая ответа. Это была Марта Кристиансен, заводила тех девчонок, которым я не нравилась.
— Это по-нихонски. Отдай! — потянулась я за коммуникатором.
— Ах-ах… Полукровка предпочитает нихонскую грамоту, — рассмеялась девчонка, а остальные присутствующие в библиотеке подростки сделали вид, что не замечают происходящего.
Я оглянулась, но никого из взрослых, чтобы приструнить обидчицу, к несчастью, не было. Момент был выбран безупречно.
— Зачем ты так? — наконец поинтересовалась я у девочки.
— А ты подумай! — ухмыльнулась та. — Завтра у нас тест.
Дело приобретало плохой оборот. Кое-какие функции коммуникатора и почта, к счастью, были защищены паролем, но фото и большая часть учебной информации — нет. А завтра как раз предстояла важная проверочная работа, к которой следовало подготовиться. Мне нечего было терять, так что я сказала:
— Я сообщу куратору группы, что у меня забрали коммуникатор.
— Да кто тебе поверит! Ты же его просто потеряла, — засмеялась обидчица. — Ведь так?
Она огляделась, и некоторые подростки согласно кивнули, подтверждая ее слова, а остальные просто отвели глаза в сторону, не желая встревать. Неужели… Если дети подтвердят эти слова, то взрослые обвинят меня в оговоре одноклассников и уловках, чтобы избежать теста.
Я просто буду не готова к тесту, да еще и получу взыскание за порчу имущества школы с отметкой в личном деле.
— Хочешь получить обратно — приходи сегодня вечером на спортивную площадку, — небрежно бросила девочка и пошла на выход, сжимая в руке мой коммуникатор.
* * *
Вечером, скрепя сердце, я отправилась вызволять свой коммуникатор, хотя внутренний голос мне подсказывал, что это бесполезная затея.
Они просто хотели выманить меня из здания, чтобы поиздеваться? Я сомневалась, что будет стычка один на один. Думаю, она позовет своих подруг, как уже случалось в школе, когда брат защищался, не давая спуска обидчикам. Впрочем, там ребята быстро отстали, а у нас даже появились верные друзья.
Я была относительно спокойна, поскольку на спортивной площадке имелись камеры слежения, и в случае чего девчонка не посмеет меня тронуть. Вот о чем я не задумывалась: а посмею ли я тронуть ее?
— Я здесь, — вместо приветствия сказала я.
Явившись на условленное место, я увидела именно то, что ожидала. Марта пришла на место встречи не одна, а с еще двумя подругами.
Мой брат в таком случае говорил: "Будут бить". А потом добавлял: "И получат сдачи" и прижимал меня к себе, крепко-крепко. А потом раскидывал местных верзил, те из которых, что поумнее, после нескольких стычек становились его друзьями.
— Ну-ну… кто это сюда пришел? Попробуй, забери свою игрушку, — засмеялась девчонка, а ее подружки мерзко захихикали.
Она высоко подняла коммуникатор, а потом с размаху швырнула на расчищенную от снега площадку. Раздался хруст, и сверху опустилась нога, довершая дело.
А потом меня и правда начали бить.
* * *
Позже мне рассказали: те ученицы были уверены в том, что вне занятий камеры слежения отключены. Но они работали постоянно в автономном режиме и с бесстрастностью молчаливых свидетелей с разных ракурсов зафиксировали происходящее на спортивной площадке.
Сцена не допускала двойного толкования, и ко мне вопросов не было. Также было известно, что я практикую айкидо и имею брата-чемпиона, так что вопросов, почему на мне ни единой царапины, тоже не возникало.
Остальные подростки решили, что я до этого просто их жалела. На самом же деле все было совсем не так.
* * *
В тот момент я была испугана как никогда. Мне не к кому было обратиться. То самое чувство, когда помощи неоткуда ждать… Я сделала шаг назад, потом другой. А потом я побежала. Это было моей ошибкой. Никогда не следует бежать от своры, это ее провоцирует догонять и рвать добычу на части.
Отчего я вдруг решила, что меня сейчас убьют? Не знаю. Такой иррациональный, ничем не подкрепленный страх…
Став старше, я поняла, что дело бы ограничилось показательной акцией. Думаю, мне бы не оставили заметных повреждений. Просто было делом принципа унизить меня. Выскочку надо было поставить на место.
Когда уже никакой надежды на спасение не было, появилось… "это". Оно поднималось изнутри, полыхая от холодной ярости, как ледяная сверхновая. Эта белая волна, словно цунами, смела меня, оставив плавать где-то в стороне, наблюдая за происходящим.
Я смотрела, как "это", пользуясь моими навыками, расшвыривает подростков в стороны. Все то, что у меня не получалось на тренировках, я выполнила просто безупречно, выводя противников из строя.
А когда все закончилось… я поняла, что ничего не закончилось. "Оно" еще не насытилось, ему было мало этой схватки, и "оно" хотело еще. Ценой неимоверных усилий маленькая Хельга Рагнарссен подавила в корне этот порыв и поставила "это" на место, вернув туда, откуда оно пришло.
Двигаясь непривычно плавно, я скользнула к Марте и приподняла ее голову за волосы. Глядя в ее испуганные глаза, я сказала:
— Больше так не делай.
Но "это" в глубине моей души хотело, чтобы она хоть что-то сделала. Дала хоть малейший повод…
* * *
Наконец один из похитителей с астероида грубо поднял меня на ноги и повел, подталкивая, перед собой на выход к шлюзовой камере. Когда я поняла, куда меня ведут, то отчаянно задергалась.
— У меня разгерметизация костюма!!! — закричала я. — Немедленно подключите запасной воздушный патрон!!
Конвоир заломил мне руки и повалил на пол, но потом что-то сообразил. Сквозь запотевшее стекло гермошлема я увидела рядом силуэт. Еще один похититель что-то проделал с гермокостюмом, и я почувствовала струю от подачи воздуха.
Меня снова рывком подняли на ноги, и мы вошли в шлюз.
* * *
Я и еще трое похитителей с трудом втиснулись в маленькую кабину, и меня снова усадили на пол.
Судя по всему, мы находились на каре-погрузчике для полезных ископаемых. Сам по себе он был неспособен перемещаться на большие расстояния и долететь до станции, но я ощутила какие-то перемещения, а затем рывок и стук, как будто мы пришвартовались. Может быть, патрульный катер, на котором я летела, принял погрузчик внутрь?
Я различала слабый фоновый шум от разговоров похитителей по рации. Очевидно, они вели переговоры, но не спешили выходить наружу.
На некоторое время движение снова прекратилось. Я прикинула, что транспортировка до станции займет не меньше двух часов, и снова начала размышлять, что мне делать.