Страница 4 из 15
– Что там? – насупилась я.
– Корень миридора. От кровотечений и боли помогает. Не хочешь – не пей, только потом не жалуйся. Ты все поняла, женщина?
– Более чем.
Я обиженно поджала губы, про себя радуясь предусмотрительности супруга. Боль в животе нарастала, а привезенное им лекарство было баснословно дорогим и имело буквально чудотворный эффект. Но благодарить его я не собиралась, ведь это он виноват в моих бедах!
– Через час выдвигаемся. Будь готова, – услышала голос Хакарка, поднимая мешочек с драгоценным лекарством.
– Как?! Торжество продлится несколько дней! Позвольте хотя бы проститься с родными, – взмолилась я, с ужасом глядя в равнодушное лицо варвара.
– Через час, – повторил он. Сурово взглянув на меня, супруг недовольно констатировал: – Ты говорлива.
И вышел к гостям, оставляя меня одну.
Животное! Дикарь! Мужлан!!!
Я все еще пыталась застегнуть свадебное платье, мысленно поминая новоиспеченного мужа всеми непотребными словами, когда за спиной раздался голос шардигара:
– Все прошло прекрасно. Если боги будут милостивы, скоро ты станешь матерью наследника, Дарна! Только вот… – Сделав паузу, он красноречиво и с укоризной посмотрел на мое платье: – Скажи-ка, дитя, а нормальная одежда у тебя есть?
– Это и есть нормальная! – неожиданно даже для себя рявкнула я.
– Как скажешь, – закивал шардигар и поспешил удалиться, крепко сжимая нательный образ Яровира.
Стыд накрыл с головой. Истерика в стенах храма – последнее, чего ждут от леди. Необходимо попросить прощения у присутствующих и покаяться за недостойное поведение.
Решительно приблизившись к выходу из каморки, я отодвинула гардину, выглянула наружу и обомлела: все лавки пустовали. Гости ушли пировать, даже не дождавшись моего появления.
– Как же это? – вслух удивилась я.
– Что-то случилось, госпожа?
Парнишка, назвавшийся Тирэном, появился слева от меня и замер.
– Где все? – Я развела руками, так и не сумев совладать с нахлынувшим отчаянием и одиночеством: – Тетушка, отец… мой супруг. Где они?
– Празднуют подписание договора, госпожа, – Тирэн дружелюбно улыбнулся: – Меня оставили дождаться вас и сопроводить…
– Праздновать?
– Переодеваться. У вас ведь есть нормальная одежда?
У меня дернулось левое веко.
– Скажите, милый юноша, чем вас не устраивает мой наряд, сшитый из тончайшего шелка и невероятно дорогих кружев? – как можно спокойнее уточнила я.
– Этот? – Молодой человек с сомнением взглянул на мое платье и, дождавшись кивка, подтверждающего его догадки, удивленно ответил: – Но вы же в нем и двух верст не проедете. Неудобно и холодно. Для езды на крафтах необходимы костюм и меховая накидка.
– Для езды? На крафтах?! Мне?!
– Конечно. Ваш дядюшка заверил господина, что вы – прекрасная наездница.
– Ну, я знаю, как садиться на лошадь, – осторожно ответила, успокаивая себя тем, что супруг не сможет вернуть меня, ведь брак уже вступил в силу.
Тирэн приоткрыл рот, подумал и заметил:
– Крафты очень похожи на лошадей. – Немного замялся и добавил: – Издалека. Если не присматриваться.
Точнее не скажешь! Я видела крафтов на картинках и читала о них. Мощные животные с бугрящимися мышцами и лоснящейся, бархатистой на ощупь кожей. Рогатые, клыкастые, шипастые и злопамятные, подчиняющиеся единственному хозяину, они едва ли напоминали обычных лошадей. Даже издалека.
– Боюсь, я вынуждена разочаровать вашего господина. – Задрав подбородок, пояснила озадаченному парнишке очевидное: – Не в моих силах самостоятельно ехать на ваших диких скакунах. Так и передайте. Пусть озаботится поиском кареты, раз взял в жены даму из высшего общества.
– Как скажете, – на удивление быстро согласился Тирэн. – Передам. Позвольте сопроводить вас в прежние покои?
– Ну уж нет! Я хочу попрощаться с родственниками! К тому же это не дело – пировать без невесты. Мое место за праздничным столом, по левую руку от мужа.
– По левую руку у него обычно топор лежит. Наготове. К тому же господин велел поступить иначе. – Тирэн покачал головой. – Прошу вас…
Но я уже шла вперед. И хотя жизнь моя должна была кончиться еще несколько минут назад, прямо за зеленой гардиной, гнев и жажда справедливости терзали душу так, что я чувствовала себя живее всех живых.
Да и события, предшествующие сегодняшнему унижению, никак не забывались.
Тетушка, прибывшая вместе с отцом, сообщила о предстоящей свадьбе чуть меньше недели назад, при этом горько рыдая и рассказывая о чести и долге перед народом Лавитарии. Я внимала, не совсем понимая, о чем она толкует, и заранее предчувствуя неладное.
Замужество не пугало меня, ведь каждая леди с юных лет мечтает обзавестись семьей. А мне около полугода назад исполнилось девятнадцать. Собственно, я мечтала о браке дни напролет.
Заточенная в монастырской школе с семи лет – спустя год после смерти матери – почти сразу начала строить планы на будущее. Как и все девочки, сначала грезила о принце на белом коне. К пятнадцати годам родился более четкий план будущего замужества. Я знала, как пройдет ритуал, продумала все до мелочей, и ждала. С воодушевлением, с надеждой.
Только принц все не ехал.
К шестнадцати годам многие подруги покинули монастырские стены и стали присылать мне письма с подробным описанием новой жизни. Я читала, умилялась и ждала обещанной тетушкой выгодной партии.
После семнадцати мысленно согласилась на простого наместника, без изысканных манер и огромного состояния. Лишь бы любил меня больше жизни.
После восемнадцати, когда практически все воспитанницы моего возраста были выданы замуж, я все же поддалась панике и написала отцу, напоминая о себе и сообщая о желании покинуть стены монастыря при жизни.
Он отписался коротким: «Нет достойных кандидатов».
Конечно, племянница правителя Лавитарии не могла выйти замуж за человека без соответствующего положения, имени и рода. Но я страдала и не находила места, все чаще представляя себя старой девой, так и не познавшей любви.
Двуликая сжалилась надо мной лишь после девятнадцати лет. Настал день моего триумфа!
– Он – идеальная партия для девушки с твоим именем и состоянием, – ласково поглаживая мои руки, говорила тетушка Сильва – супруга правителя Лавитарии.
– Именно так, – поддакивал отец, упрямо не глядя в мою сторону и отчего-то предпочитая рассматривать унылый пейзаж за окном.
– И пусть его внешность немного эм-м-м… необычна, ты непременно привыкнешь! – Тетушка неискренне улыбнулась одними губами.
– Непременно, – подтвердил отец.
– Он силен, смел, бесстрашен и богат…
– И бесстрашен, – донеслось от окна.
– Я только что сказала об этом, – раздраженно отмахнулась тетушка, одаривая меня взглядом, полным надежд и отчаяния. – Так вот, милая, вы – идеальная пара.
– Прекрасно. – Едва сдерживая себя, чтобы не броситься с объятиями и благодарностью, задала самый волнующий вопрос: – Кто же он?
Вот тогда-то тетка и зарыдала. Слезы градом катились из ее глаз, руки нервно сжимали мои плечи, голос стал надломленным, заискивающим:
– Ты должна понимать, как важен этот союз, милая… Он, быть может, не совсем тот, о ком ты мечтала, но жизнь – это не только отдых в стенах монастыря! Твой народ нуждается в тебе! Ригулийцы дышат нам в спину, радостно ожидая твоего предательства и малодушия. Что скажешь, родная? Подаришь ли нам надежду на мирное небо над головой?
– Я не понимаю. – Глядя в затылок отца, покачала головой, ожидая хоть каких-то внятных объяснений. – Папа? Мой жених изувечен? Уродлив? Разорен? Он горбун? Пьяница? Игрок? Не молчи, прошу…
– Он – глава кенарийского народа, – не оборачиваясь, припечатал отец.
И я задохнулась от нахлынувшего ужаса.
– Северянин? Вы хотите отдать меня варвару?!
Они молчали. Тетушка тихо всхлипывала, пряча лицо в шелковом платочке, а отец, задрав голову, наблюдал за полетом птиц в голубом небе за окном.