Истории Дикого поля

Взявшись за весла, русичи с новыми силами быстро достигли Криарийской переправы[26]. Во всей округе это было единственное место, где можно было безопасно переправиться через Данапр. После порогов стремительные воды реки успокаивались и превращались в тихую заводь. Именно сюда вели все дороги, расположенные по обеим сторонам реки. Люди, обученные военному ремеслу, знали еще одну особенность этого места – русло реки здесь сужалось настолько, что стрела, выпущенная сильной рукой из лука, запросто достигала противоположного берега, а середины реки и подавно.

Встав на носу головной ладьи, Святослав всматривался в правый, пологий берег Данапра. Неужели они с воеводой ошиблись? Но тогда кто подавал ночью сигнал?

Холодными зимними вечерами, сидя у костра на Белобережье, Святослав придумал, как перехитрить жадных до чужих богатств печенегов. Когда он поделился своим планом с воеводой, у того глаза от удивления стали круглыми как у совы.

– Похоже, князь, ты свои мозги совсем отморозил, ежели такое предлагаешь, – с возмущением произнес Свенельд. – Где это видано, по своей воле в ловушку печенежскую свою головушку засовывать? И не думай даже!

Подождав, пока воевода малость выпустит пар, Святослав опять принялся рассказывать ему свою затею. А план у него был простой. Все одно печенеги не отступятся и будут ждать их у порогов. Пусть думают, что золото у русичей в ладьях. Они же тайком перегрузят все добытые в Болгарии трофеи, в том числе и откупное золото Цимисхия, на лошадей, и Свенельд с большой дружиной выступит на Киев.

– Токмо не сразу, – поучал воеводу князь. – Для началу малость в степи пошатаешься, подале от берега. А когда мы на Хортичий остров прибудем, сигнал мне подашь, и я буду знать, что вы готовы. Утром я с малой дружиной на лодьях пойду к порогам. Ежели печенеги нам пакость какую готовят – все на нас кинутся безо всякой оглядки. Вот тут ты, Свенельд, и проскользнешь мимо них, аки вужик в плавнях.

– Ну, а ежели не поверят печенеги? – уже не с таким азартом продолжал сопротивляться воевода. – Ежели не снимут со степи своих дозоров? Тогда как?

– Как же не снимут, – засмеялся в ответ Святослав. – Уж тебе-то не знать про их жадность! Да они, как только прознают, что киевский князь с золотом ромейским на пороги вышел, бросят все и как мухи на мед соберутся вокруг переправы.

– Ну, хорошо, – не унимался воевода. – Допустим, сделаем по-твоему. Но зачем же самому-то рисковать? Нешто у нас дружинников мало?

– Э нет! – возразил ему князь. – Чтобы у этого сучьего племени совсем никаких сомнений не осталось, нужно, чтобы они меня среди дружинников на лодьях приметили.

– Да уж не приметить такого как ты трудно будет… – пробурчал в ответ воевода, и Святослав понял, что его план принят.

Когда на берегу показался первый всадник, Святослав отдал команду «К бою!». Дружинники, встав на одно колено, подняли свои щиты, прикрывая ими и себя и тех, кто сидел на веслах. Поднял свой щит с княжеским гербом и Святослав. Пусть видят, что князь Киевский бросает им вызов «Хочу на вас идти». Уже через короткое время на берегу собралось около сотни всадников и над головами дружинников просвистели первые стрелы. Повернувшись лицом к русичам, Святослав произнес: «Нам некуда уже деться, хотим мы или не хотим – должны сражаться. Так не посрамим земли родной, но ляжем здесь костьми, ибо мертвые не имут позора. Ежели побежим – позор нам будет. Так не побежим же, други, но станем крепко, а я пойду впереди вас: если моя голова ляжет, то о своих сами позаботьтесь».

– Негоже так говорить, великий княже, – с обидой в голосе пробасил ему в ответ один из дружинников. – Мы с тобой и не в таких передрягах бывали. Где твоя голова ляжет, там и свои головы сложим.

Пока русичи готовились к схватке, течение реки отбросило их ладьи немного назад и приблизило к правому высокому берегу. Как только тень прибрежных скал накрыла спины гребцов, оттуда на их головы полетел град камней и стрел.

– А, разорви их поганые глотки! – раздался знакомый голос дружинника. – Княже, доколе будем терпеть выходки эти бесноватых? Командуй! Айда к берегу, погоняем этот народец. Благо их не так уж много.

Святослав и сам видел, что печенегов на одном и другом берегу не более двух-трех сотен. Наверное, это была одна орда, которая в отличие от других не откочевала в степь, а терпеливо ждала свою добычу. Особенно он обрадовался появлению печенегов на высоком берегу. «Значит, Свенельду в степи никто не помешает, – подумал князь. – Лишь бы кони выдержали – груз-то нешуточный». Еще раз прикинув расстояние, он дал команду гребцам развернуть ладьи в сторону берега, по которому метались всадники.

Печенеги не ожидали, что русичи осмелятся оставить свои ладьи – какое-никакое, но все же – укрытие. Однако те, как только ладьи достигли берега, с криком «Хосрррр!» прыгнули в воду и устремились на врага.

Сказать, что была сеча, значит, ничего не сказать. Привыкшие воевать верхом, печенеги даже и не думали, чтобы спешиться. Мешая друг другу, они теснились у берега, пытаясь оттеснить русичей в воду. Те же, не обращая внимания на всадников, ловко шныряли под лошадей и коротким взмахом меча вспарывали им брюхо. Через минуты весь берег превратился в месиво человеческих тел и зловонных внутренностей животных. Крики людей и ржание несчастных лошадей заглушали друг друга, создавая единую музыку боя.

Но и печенеги знали, как воевать с русичами. Выставив впереди себя длинные копья, они по двое, а то и вчетвером нападали на одного дружинника и, одолев, поднимали его тело на пики. Один из дружинников, стоя по колено в воде, орудовал боевым топором. Толпа врагов то накатывала, приближаясь к нему, то отступала, оставляя на земле тела погибших. Удары воина были настолько сильны, что одним взмахом топора он рубил тела врагов от плеча до пояса. Отрубленные головы, руки или ноги печенегов разлетались вокруг этого богатыря как брызги по воде. Но и его свалили печенеги. Один из них, подобравшись к воину из-за спины, отсек ему сначала саблей руку, а потом раскроил череп на две половинки.

Святослав бился вместе со своим воинами. Отбросив в сторону щит, он одним из первых прыгнул с ладьи на берег и стал прокладывать дорогу своим побратимам. В одной руке у него был меч, в другой – длинный боевой нож. Одновременно орудуя обеими руками, Святослав не оставлял ни одного шанса любому, кто стоял на его пути.

Скольких врагов в этом бою положил Киевский князь и как погиб сам – никто не ведает. Через некоторое шум битвы стал затихать, русичей становилось все меньше и меньше. Наконец последний из них затих под ударами печенежских сабель. Малая дружина Святослава сложила свои головы у каменистых порогов Данапра.

Не обращая внимания на промокшую одежду, от одной ладьи русичей к другой метался печенежский хан Куря. Его глаза были полны растерянности и гнева:

– Где трофеи? – кричал он. – Где золото румеев?

В окованных железом сундуках, которые стояли промеж сидений для гребцов на ладьях русичей, были одни камни. Поняв, что его обманули, Куря в бессильной злобе сжал кулаки. В это время к нему приблизился один из печенежских воинов:

– Хан! Мы нашли тело киевского князя и выполнили твой приказ.

С этими словами он бросил к его ногам отрубленную голову Святослава. Лицо погибшего князя было спокойным, глаза были открытыми, а на устах играла презрительная улыбка.

Земля незнаема

Выдающееся литературное произведение древнерусской культуры «Слово о полку Игореве» известно многим, а имя одного из его главных героев – князя Игоря Святославича Новгород-Северского, служит образцом патриотизма и воинской доблести для многих поколений. О чем оно?

В 1185 году Игорь Святославич (1151–1201 гг.) князь Новгород-Северский решил «поискать града Тьмутороканя» да «испить шеломом Дону». Собрав дружину, он выступил в поход и вскоре оказался в «поле половецком» – землях Северного Причерноморья, находившихся в то время под властью половцев. Три дня длилось сражение между русичами и кочевниками, в результате которого дружина русского князя потерпела поражение, а сам Игорь попал в плен. Почти год он находился в ставке Кончака – половецкого хана и «свата» новгород-северского князя. Будучи союзниками в одном из военных походов, они чудом спаслись, после чего дали друг другу клятву породниться, соединив брачными узами своих детей. Половецкий хан сделал все возможное, чтобы русский князь не только остался в живых, но и оказался на свободе. Такое «родство» не мешало Кончаку почти четыре десятилетия оставаться главной угрозой для южных окраин Древней Руси.

26

Криарийская переправа – древний брод, расположенный в районе с. Кичкасы. В 30-е годы прошлого столетия при строительстве ДнепроГЭСа и село, и место переправы ушли под воду Днепра.