Страница 15 из 22
– Нет уж. Как-нибудь сам, – вслух произнес Лев.
Без проблем добравшись до больницы, он, чтобы не тратить время на утомительные поиски и согласования, обратился прямо к главврачу. Результатом получасовой беседы было то, что Гуров не только получил возможность пообщаться с интересующими его пациентами, но и на время разговора в его распоряжение предоставили отдельную одноместную палату.
Из четырех человек, госпитализированных после пожара, ему разрешили поговорить с двумя. Рядовые Андрей Мищенко и Михаил Крестов получили ранения и ожоги средней тяжести, поэтому врачи не возражали против их допроса. Остальные двое только-только были переведены из реанимации и находились в довольно тяжелом состоянии, так что Лев и сам не настаивал на общении с ними.
Устроившись в предоставленной палате, он сказал сопровождавшей его медсестре, что можно вести к нему первого собеседника.
– Мищенко или Крестова? – уточнила та.
– Без разницы. Давайте Мищенко, раз уж первым его назвали.
Медсестра ушла, а минут через пять появилась снова уже в сопровождении высокого юноши, у которого половина лица была забинтована, и очень взволнованной женщины средних лет.
– …да вам все равно не разрешат, – уверяла медсестра, продолжая разговор, начатый, по-видимому, еще в коридоре. – При допросе не разрешают присутствовать посторонним.
– Кто это здесь посторонний? – едва сдерживая эмоции, говорила женщина. – Это я – посторонний? Родная мать, это, значит, теперь посторонний считается.
– Успокойтесь, пожалуйста, – произнес Гуров, поднимаясь навстречу возмущенной даме. – Никто не говорит, что вы посторонний. Вы – мама Андрея Мищенко?
– Да! Я его мама. А вы, я так полагаю, следователь? Очень хорошо. Вас-то мне и надо. Вот полюбуйтесь! – патетически воскликнула она, указав на перебинтованного юношу. – Вот что сделали с моим сыном в армии. Растишь, холишь, лелеешь, пылинки сдуваешь. А потом Родина призывает на службу и возвращает тебе сына инвалидом. Вы понимаете, что он без глаза может остаться?
– Присядьте, пожалуйста, – спокойно проговорил Лев. – Не нужно так волноваться. Я здесь именно для того, чтобы во всем разобраться и призвать к ответу виновных.
– Вот именно! Призовите! – продолжала на повышенных тонах возмущенная мать. – Сколько еще они будут калечить наших детей?! Уже и сроки службы сократили, а результат все тот же. Хоть на один день ребенка отправь, все равно калекой вернется.
– Да ладно, мам, какой я калека, – неуверенно вступил в разговор юноша.
– Помолчи, Андрюша, тебе нельзя волноваться. Так вот, я вам ответственно заявляю, – снова обратилась она к Гурову. – Если все это снова сойдет вашим генералам с рук и не вызовет никаких последствий, я во все инстанции жаловаться буду. В европейский суд напишу, до президента дойду. Вы у меня ни одной минуты не будете жить спокойно, пока эти негодяи не получат по заслугам.
– Но ведь и я прибыл сюда с той же целью, – вновь повторил Гуров. – Именно для того, чтобы вывести всех негодяев на чистую воду и собрать факты, доказывающие их вину. А для этого мне необходимо поговорить с вашим сыном и выяснить, как все произошло. Вы позволите?
– Я?.. Да… Разумеется, – немного рассеянно произнесла женщина, еще не остыв от своего эмоционального выступления. – Конечно, если это необходимо, вы можете с ним поговорить.
– Благодарю вас, – кивнул Лев и выразительно взглянул на собеседницу.
– Что? – поняв этот взгляд, слегка приподняла она бровь. – Я вам мешаю? Я – посторонний?
– Допрос проводится без свидетелей. Таковы правила.
– Ну, хорошо, – как бы устав от непосильной борьбы, выдохнула решительная дама. – Если по-другому нельзя, я вас оставлю. Андрюша, поговори со следователем, – повелительно сказала она сыну, будто без нее он так и не понял бы, что ему нужно сейчас делать. – Расскажи все, как было. Ничего не утаивай. Не бойся, они ничего не смогут тебе сделать. Наоборот, это мы их… Впрочем, ладно. Не буду вам мешать. – Вздернув подбородок, она развернулась и картинно покинула палату.
Следом за ней, аккуратно прикрыв дверь, удалилась и медсестра.
– Серьезная у тебя мамаша, – улыбаясь, сказал Лев Андрею.
– Не то слово, – тяжко вздохнул тот.
– Что с глазом-то? Действительно все так серьезно?
– Да нет. Удар просто сильный, отслоение сетчатки. Куском стены долбануло.
– Отслоение сетчатки – это не смертельно, – резонно заметил Гуров. – Другу твоему меньше повезло. А тоже, как я понял, «долбануло» куском стены.
– Там разные куски были, – сразу нахмурившись, произнес Андрей. – На него такая глыба налетела, с полтонны, наверное. Да плюс еще инерция. И огонь. Там пожар страшный был, даже взрывы на этом фоне как-то не особенно впечатляли.
– А зачем же вы полезли-то в это пекло? Что, жизнь не мила? Это ведь пожарных работа – пожары тушить.
– Черт его знает, зачем полезли, – с досадой проговорил Андрей. – Дураки. По инерции, наверное, просто. Старшина орет, значит, надо исполнять.
– То есть инициатива была не ваша? – пристально взглянув в лицо парня, спросил Лев.
– Само собой, не наша. Все-таки мы не совсем идиоты. Говорю же – по инерции. Там муштра тоже… та еще. Ты на службе – значит, главная твоя обязанность исполнять приказы. Даже дебильные. Вот мы и исполняли.
– Но это ведь не просто дебильный приказ, он ведь с риском для жизни был связан. Вы ведь не могли этого не понимать.
– Да там уж не думали – с риском, без риска. Все пылает, вокруг грохот, и так ничего не соображаешь, а тут еще этот орет, как ненормальный, «руби, пили!». Когда уж тут риски оценивать.
– То есть… что значит, «руби, пили»? – не понял Гуров.
– Ну, Никитин послал нас деревья рубить. Или пилить. У кого что в руках было, тот тем и орудовал. Кто пилой, кто топором.
– Погоди-ка, так, значит, он вас не на тушение пожара посылал?
– Нет. Он приказал поросль убрать, чтобы огонь дальше не пошел и на второй склад не переметнулся. Как зверь орал, кажется, если бы не послушались, кусаться бы начал.
– Так, значит, все несчастные случаи произошли в то время, когда вы убирали деревья?
– Ну да. Мы там близко начали, можно сказать, под огнем прямо. Поэтому и ожоги у ребят. Не только у тех, кто здесь лежит. Многих прижарило, просто не в такой тяжелой форме, вот они и не пошли в больницу. Правильно, чего валяться? Здесь скука.
– Да уж. Зато на том пожаре вам, похоже, было весело.
– Не то слово, – усмехнулся Андрей.
– Послушай, а откуда там вообще оказались боеприпасы? Ведь, насколько я понял, этот склад должен был пустым стоять. Говорили, что все, что там лежало, вывезли на утилизацию.
– Да, вроде бы вывезли. Я тоже слышал. Но, видать, не все. Пацаны говорили, что, когда машина пришла, Рыба самолично там присутствовал, на этом складе. Указывал, какие ящики забирать, а какие оставлять.
– Рыба, это Рыбаков?
– Ну да, – смущенно улыбнулся Андрей. – Его здесь все так зовут. Лупоглазый, на карася похож.
– Значит, он лично указывал, какие именно ящики с боеприпасами можно забирать, а какие нужно оставить? – с возрастающим интересом спросил Гуров.
– Ну да. Так говорили.
– И много там их осталось, этих ящиков?
– Я не знаю, я там не был.
– А кто был? Кто занимался погрузкой?
– Грузили те, кто с этой машиной приехал. Не наши. Машину прислало предприятие, которое должно было все это утилизировать, ну и грузчики эти, соответственно, тоже были от них. Типа – специалисты. Как нести правильно, как ставить, чтобы самим на этих гранатах не подорваться при перевозке – все это они должны были соблюдать. Мы-то не знаем, как правильно. Вот нам и не доверили.
– Ясно. Но откуда же ты тогда узнал, что не все ящики со склада вывезли? Не Рыба же тебе рассказал об этом?
– Нет, не он. Это так… слухи ходили. А потом и подтвердилось… как видите.
– А о том, для каких целей Рыба оставил на складе гранаты, слухи, случайно, не ходили? – вновь пытливо посмотрел на Андрея Гуров.