Страница 2 из 22
"Проклятье!"
Инна вскочила с места. В голове щелкнуло, время как будто замедлило свой бег. Свидетели пары кричали, подружки в розовом бегали и суетились, пытаясь спрятаться за машиной и в здании, телохранители впустую водили оружием из стороны в сторону, пытаясь понять, откуда велась стрельба. А художница подошла к окну с другого угла и посмотрела. В окне напротив больше никого не было. Незнакомец исчез.
Конечно, полиция интересовалась, кто и что видел. Инна рассказала, умолчав о том, что видела в соседнем доме. Этим делу не поможешь и людей не вернешь. Только себе хуже сделаешь. Ей было страшно.
"Он придет за тобой".
Придет серенький волчок и укусит за бочок… И утащит во лесок… Прикопает, и найдут по весне "подснежник". Страх подтачивал силы. Брат явился за ней вместе со своим другом, который был юристом, и отбил у следователя. Пока они кричали друг на друга, Инна размышляла, как быть дальше.
Она знала за собой эту особенность впадать в оцепенение в случае опасности. Со стороны казалось, что она безучастна, но она напряженно думала. Вариант раз: уехать как можно дальше. Но тогда ее достанут через брата. Вариант два. Просто сделать вид, что ничего не было, и надеяться на лучшее. Вариант три. Готовиться.
"К чему?"
Знать бы.
— Собирайся, мы уходим, — бросил ей Егор, и она кинулась к нему, прижалась к груди, как в детстве. — Ты в порядке? Не обижали?
Инна отрицательно помотала головой. Молча. Она вообще была немногословной. Все свои эмоции и переживания она выплескивала на бумаге или в танце, но чаще молчала. Она и заговорила-то поздно, почти в семь лет, перед школой, полными и связными фразами. После гибели родителей в автокатастрофе она с трех лет не произнесла ни слова.
— Есть хочешь? Пить? — спросил брат.
— Поесть. Пирожное или шоколадку.
Егорка застонал и схватился за голову.
— Ох, ну где я тебе в такой час найду шоколадку?
— Не ссы, прорвемся, — рассмеялся Макс, а в миру Максим Агейко, тот самый юрист. — Держи, кнопка.
Он достал из своего солидного кожаного портфеля шоколадку с орехами.
— Что нужно сказать? — подколол брат.
— Спасибо, — пробормотала Инна, впиваясь зубами в плитку. — Ой, мальчики, что бы я без вас делала…
Инна из-за всех этих волнений не сдала вовремя коммишн и денег не получила, более того, пришлось вернуть задаток. Зато потом, закончив, продала готовый рисунок еще дороже.
В новостях передали, что жестоко убили бизнесмена, мецената Театра кукол, видного общественного деятеля Даниляна Ираклия Игоревича и его супругу Томилину Ирину Васильевну. Полиция сделает все возможное, чтобы раскрыть это резонансное дело, рассматривает все версии и опрашивает свидетелей. Инне не понравилось, когда упомянули о свидетельнице, проживающей по соседству. Именно так, о свидетельнице. Ушлая журналистка задавала вопросы представителю пресс-службы УМВД области, а тот увиливал как мог.
"Кто-то слил информацию".
Это было плохо. Хуже некуда. Инна снова начала переживать. Потом взяла себя в руки и успокоилась. Никто до сих пор не пришел по ее душу, значит, скорее всего, и не придет. Если у этих людей есть связи в полиции, а они есть, то они знают: свидетельница ничего не видела и не знает, и вообще не при делах. Она еще сказала, что у нее плохое зрение, покривив душой. Зрение было — единица, если в линзах. А уж с биноклем и подавно.
— Черт знает что такое! — в который раз уронив и рассыпав сначала сахар, а потом соль, крикнула она. — К ссоре.
С кем ссориться, предстояло подумать.
С того рокового дня прошло десять дней, и все утряслось. Люди нашли новые темы для обсуждений. Невольная свидетельница тоже утратила бдительность. Разве что задумалась о том, что было бы, если… если…
— Документы.
Надо оформить документы. Решение пришло сразу, и она занялась этим вопросом. "Все под богом ходим", — говорила бабуля. Наверное, так и есть. Но это не значит, что все надо пускать на самотек.
Осень заканчивалась. Инна купила сапоги, резиновые, с узором, на небольшом каблучке. В таких здорово шлепать по лужам! Манерные дамы в туфельках обходили их, а она шла напрямик. Мы не гламурные, нам и так сойдет. Весь двор в лужах, так чего страдать? Она улыбалась своим мыслям и солнышку, что пришло на смену дождю.
— Инна! Привет, это ты? Не узнала, долго жить будешь, — окликнула ее девушка.
Инна пригляделась и узнала свою одноклассницу, с которой они еще посещали танцкласс. Красоткой стала. Лилия… Лилия Верхова! Инна с облегчением вспомнила имя и поздоровалась:
— Привет. А я тебя сразу узнала, Лиля.
Она не изменилась. Только вот диетами себя довела до ручки, вернее, до той модельной худобы, которая скорее желательна, чем обязательна, и мила только фотографам, но не здоровым мужикам. Такие кости гремящие не потискаешь, как говорил брат. На ней серебристое полупальто из альпаки, бэбидолл с коротким рукавом, длинные кожаные перчатки черного цвета, сапоги-ботфорты, плавно переходящие в мини-юбку. Хороша! Модная, видная.
— Ой, сто лет не виделись, — прощебетала она, поправляя и так идеальные волосы в прическе. — Приехала к родителям ненадолго.
Инна на ее фоне ощутила себя замарашкой в своем молодежном спортивном прикиде с рюкзачком.
— Откуда? — спросила она.
— Из Москвы! — гордая своими жизненными достижениями доложила Лилия. — А тут ничего не изменилось. И ты… Думала, ты выросла.
Что на это ответить? Инна развела руками. Какого роста была в шестнадцать, такого и осталась в двадцать два. Закон природы. С ним не поспоришь. Учительница биологии все хорошо объяснила.
— А как там баба Аля?
— Бабушка умерла.
Наверное, Инна сказала это как-то по-особому, неживым голосом, потому что Лилька вдруг сбросила свою гламурную мишуру и подскочила ближе, не испугавшись луж.
— Ах ты, горемычная, — она обняла, как раньше. — Идем к нам. Чаю попьем.
Инна шла и думала, как интересно сводит и разводит людей жизнь. Через полчаса она снова увидит Нину Борисовну, бабушку Лильки, попьет чаю из электрического самовара с колотым сахаром и, быть может, даже сыграет по старой памяти что-нибудь на расстроенном хозяйском фортепьяно.
Инна думала, все ограничится одним вечером, но на другой день Лилька позвонила и позвала по магазинам. На смущенные возражения Инны, что много работы, и что денег нет на шопинг, она возразила:
— Ну, ты же девочка! Как можно!!! И мне надо, чтобы кто-то оценил после примерки. Можешь ничего не покупать. Лучше я тебе куплю подарок.