Сказочник

Ася перелила смесь в бутылочку, приложила к щеке, пробуя температуру, радуясь, что появился повод сбежать. Находится с ним рядом было просто невыносимо.

Рядом с таким, как Тимур, ее личная трагедия казалось еще более черной и печальной. Потому что Ась много, а Тимуров на всех не хватает. И потому что Тимуры выбирают девочек из Высшей лиги, а не матерей-одиночек.

Тима как всегда слопал все за десять минут, под конец ужина сонно прикрывая глазки, и изо всех сил зевая. Ася укачала его, медленно меряя комнату шагами и негромко напевая колыбельную. Хорошо, что он совсем не похож на Игоря, хорошо, что ее любви ему хватит за двоих. Хорошо, что она не забросила учебу и может хотя бы как-то зарабатывать на жизнь.

Сын уснул по крайней мере на пару часов, так что самое время вымыть бутылочку и самой поспать, хоть сна ни в одном глазу. Хоть бы Тимура уже не было. Ася метнула взгляд в сторону шкафа, всерьез размышляя над тем, чтобы одеть надеть джинсы, но передумала. Если он там и он увидит ее переодетой, подумает, что у нее не все в порядке с головой.

Тимура в кухне не было. Ася с облегчением перевела дух, быстро сполоснула бутылочку, поставила в сушилку и даже без приключений вернулась обратно в комнату, но на середине гостиной все-таки столкнулась с хозяином квартиры. Он снова был одет, хоть и не так официально, как днем: джинсы, свободный тонкий свитер, кроссовки. Собаку он что ли идет выгуливать в такое время?

— Я прогуляюсь, — словно прочитав ее мысли, сказал Тимур. — Отдыхай, маленькая.

Когда шаги на лестнице стихли, открылась и снова закрылась входная дверь, Ася поджала губы, пытаясь понять, что такого сделала, из-за чего Тимуру стало неуютно в собственной квартире. Только-только проклюнувшаяся мысль о том, что жизнь не такая уж паршивая штука, вспыхнула — и сгорела под напором жгучего стыда и колючей обиды.

Завтра она начнет искать другую квартиру. Две недели портить жизнь этому парню своим присутствием будет слишком жестоко.

Глава пятая: Тимур

Ножки.

Идеальные, точеные ножки, как у статуэтки балерины. Аккуратные икры, симпатичные бедра, тугая, кокетливо задранная вверх попка. Ох, бля…

Голову нужно было срочно проветрить. И чем быстрее-тем лучше.

Тимур даже не стал пытаться забраться в холодный душ, знал, что не поможет.

Слава богу, что она отвернулась, занимаясь приготовлением еды для ребенка, и он, короткой перебежкой, спрятался за стойку. Возбуждение было слишком сильным, а спортивные штаны — слишком тонкими. Если бы Морковка опустила взгляд, его грязные мысли не стали бы для нее тайной за семью печатями.

Поэтому, как только она ушла, Тимур быстро переоделся, пять минут тоскливо полистал список контактов в телефоне, раздумывая над тем, с кем можно приятно и «вкусно» провести ночь, но так ни на ком и не остановился. Не хотелось ни Лизу, явно ждущую его визита, ни Машу, которая была просто королевой глубокого минета, ни Яну, балдеющую от анального секса. Хотелось другую — ту, которая за закрытой дверью мятным голосом пела колыбельную.

Ладно, часика бесцельного катания по городу должно хватить, чтобы успокоить член и вернуть голове контроль над телом. Две недели под одной крышей с Морковкой могут оказаться не такими уж беззаботными.

Тимур едва сдержался, чтобы не заехать в первый же попавшийся магазин женской одежды, который еще работает в это время, и купить ей наглухо застегнутую пижаму «в пол» и еще такой же халат. Не для Морковки — для собственного спокойствия.

Хорош же он будет, если наброситься на девчонку, да еще и на своей же территории.

Давненько ему так не рвало крышу. Стоя на светофоре, Тимур пытался припомнить, когда же в последний раз хотел женщину вот так — сразу. Женщину, которая не извивалась в ночном клубе с невидимой надписью над головой «Отдамся самому смелому», а босая, с мокрыми волосами и без намека на косметику на лице, смущенно обживалась на его холостяцкой кухне. Странное дело, но даже с Владой все было не так. То есть, конечно, заняться с ней сексом хотелось, но потребность была комфортно-терпимой, вполне компенсируемой поцелуями. Поцелуями, мать его. Тогда он сам себе удивлялся, что не пытается стащить с нее трусики на первом же свидании.

С Аси хотелось стащить все и сразу. А лучше порвать.

Стояк никуда не девался. Тимур с разочарованным стоном откинулся на сиденье, пытаясь отыскать во внешности гостьи парочку изъянов. Они должны быть. Грудь у нее не большая. Неполная тройка? Под майкой четко просматривался округлый сочный контур. Наверняка тугая, как спелое яблоко.

Охо-хо, старик, нашел изъяны, называется. Теперь к фантазиям о том, как под ладонями может ощущаться ее задница, прибавились мысли о груди. Ну что за на хер.

В первом же крупном супермаркете Тимур купил пару упаковок памперсов, коробку со смесью, благо, быстро запоминал названия. На автомате бросил в корзину детские гигиенические салфетки, пенку для купания в желтой упаковке с хохочущими зайцами, детский стиральный порошок. Помогло — отвлекся на мысли, что еще может пригодиться ребенку на первое время. Судя по тощей сумке, вещей там было немного.

Домой вернулся в третьем часу ночи, насторожился, когда увидел слабое свечение в гостиной. Поднялся на второй этаж, поставил пакеты с покупками в углу около лестницы. Свет работающего телевизора слабо освещал гостиную.

Тимур обошел диван, и почти не удивился, увидев ее, уснувшую полусидя, с прижатым к животу ребенком. Не сказать, чтобы в такой позе ей было удобно, видимо, совсем вымоталась и отключилась.

Проклятье, и на ней все та же пижамка. И одна бретелька сползла с плеча.

Ключицы у девчонки тонкие, просто птичьи косточки-смотреть страшно, кажется, даже взглядом можно переломить надвое.

Тимур беззвучно выдохнул сквозь до боли сжатые челюсти. Осторожно, стараясь не разбудить, взял Тима на руки. Хвала богу, у Дани в прошлом году родились близнецы, было на ком потренироваться. Странно, но ребенок даже не проснулся, только поворочался, взмахнул ручонками — и затих.

— Тимур? — Ася взмахнула ресницами, резко распрямилась.

— Я просто отнесу его в кровать, Морковка, не шуми.

Она поднялась, пошатываясь пошла следом. Переложив малыша в кровать, Тимур причесал пятерней волосы, избегая желания поправить штаны, потому что эрекция, мать ее, снова вернулась. Развернулся, собираясь поскорее уйти и не искушать судьбу — и чуть не сшиб Морковку с ног. Она, как крохотная кегля после страйка, зашаталась, но успела сориентироваться и вцепилась в его свитер на груди.

— Держу, держу, — шепотом успокоил Тимур, когда девчонка перепугано пискнула.

Ох, бля, еще как держит: за бедра, крепко, пофигу, что даже слишком крепко.

— Прости, я не хотела. — В полумраке он почти не видел ее лица, но слышал сожаление в голосе, и стыд, и вину, и еще целую кучу всякой фигни, которую она успела себе придумать за время его отсутствия. — Я сьеду в ближайшие дни.

Извини, пожалуйста.

— Маленькая, тебе говорили, что глупости женщину не красят? — Он потянул ее выше, на себя, чуть не застонав от ощущения прижавшегося к его выпуклости живота.

— Говорили, — шепотом ответила она, выдохнула — и поерзала, как будто пыталась окончательно убедиться, что эта твердость точно не бляха ремня.

Ну вот, Тимур, сейчас она залепит по морде — и будет, между прочим, права.

Секунда, вторая, третья… И никакой возмущенной пощечины, ни слова, ни упрека.

Только горячее дыхание ему в шею, и отчаянно комкающие свитер кулачки. И твердые, словно вишневые косточки, соски, болезненно трущиеся об его грудь. Он медленно, из последних сил держа себя в руках, повел ладонью вверх по ее бедру, позволил пальцам поиграть краем майки, отчего Ася поднялась на цыпочки, вытянулась струной.

— Морковка…

Детская возня и первый капризный крик грохнулся между ними бетонной стеной.

Тимур сразу разжал пальцы, но все равно показалось, что недостаточно быстро, потому что Ася нервно дернулась в сторону: раз, второй. Обошла его по широкой дуге и бросилась к сыну.