Страница 8 из 30
— Товарищ комиссар, товарищи, тут такое дело, раньше хотел сказать, да всё времени не было, в общем, я …В багрово-красном свете догорающего костра сверкнул золотой оклад, заискрились драгоценные камни, а повисшая кругом тишина, казалось, стала ещё гуще.
Откуда, наконец выдавил особист. У немца в ранце была. — пояснил отец Георгий. у того самого, у которого я карту, автомат и масхалат с сапогами забрал. Можно? комиссар протянул руку. Да, да, конечно. Отец Георгий передал икону комиссару. Тот долго её разглядывал, а потом произнёс: Страну грабят…. и выразительно посмотрел на особиста. Это сержант по твоей части всё, как есть зафиксируй, протокол составь. Жору об обстоятельствах дела допроси, не мне тебя учить. Об этом случае обязательно в Москве знать должны. Товарищ комиссар, а она что из золота? поинтересовалась санинструктор.
Да, Наташенька, из золота с драгоценными камнями. Историко-культурная ценность и народное достояние. Икона пошла по рукам и, сделав круг, снова оказалась у отца Георгия. Значит так, Жора. Подытожил комиссар. Если икону спас и в Бога веришь, то тебе её и хранить. При первой же возможности переправим на большую землю, поскольку это предмет не только религиозного культа, но и, как я уже сказал, ранее историко-культурная ценность, а теперь, комиссар сладко зевнул, отбой. Часовые сменяются каждые два часа. Медведев, Шилов, Лукашевич. Я и Ежикова под утро. Товарищ комиссар, вы ранены, а потому, должны полноценно отдыхать. Но, комиссар открыл рот, чтобы возразить, но, так ничего и не придумав, произнёс, Ладно, дежурство по два тридцать. И передал отцу Георгию часы со светящимися стрелками. Всем спать. Сон почти мгновенно сморил уставших донельзя людей. Не спал лишь отец Георгий, исполняя обязанности часового. Это была его вторая ночь в этом времени. Вторая ночь на войне, и вот сейчас, оставшись наедине с самим собой можно было подвести первые итоги. Уже партизан, уже пулемётчик в составе отряда, уже эшелон с танками подорвал, и за то к награде, ордену Красной Звезды представлен. И это за неполные двое суток. Что же, для начала совсем неплохо. А что завтра будет? Доживёт ли он до конца войны, или …. Ведь на войне каждый новый день может стать последним. Да может, конечно, но пока он живой, будет бить врага, где сможет и как сможет. А там на всё воля Божья. У-у-у. Спящая санинструктор вдруг задёргалась и застонала во сне. Кошмары снятся, тут же догадался отец Георгий. Да, такое с фронтовиками часто бывает. И на войне и многие годы потом. Вот и у Наташеньки тоже. Эх, был бы он не историком, а психологом, нашёл бы способ, как «ёжику» помочь. Ёжику, «ёжику» лейтенант санинструктора. «Ёжиком» называет ну прямо как митрополит Александр свою жену матушку Наталью. Так ведь. У отца Георгия перехватило дыхание. Неужели они? Быть этого не может, а впрочем, почему не может? Оба участники войны, оба из Минска. Причём владыка Александр лётчиком в штурмовой авиации был, а матушка Наталья санинструктором, и в начале войны партизанами, оба и возраст подходит, разница в пять лет, а даты рождения одинаковые — 1 сентября. Вот это встреча, бывает же такое. Отец Георгий невольно улыбнулся, неожиданно поймав себя на мысли о том, что он фактически приобрёл дар пророчества. Да-да, именно дар и никак иначе. Ведь ему абсолютно точно известно о том, что произойдет в этом мире в последующие 72 года в целом вообще и с отдельными людьми в частности. Ну с Александром и Натальей, к примеру. Вот бы им всё рассказать, какая бы радость была узнать о том, что на войне не погибнут, семья у них будет, дети, внуки, правнуки. Всё бы сейчас легче было. Ведь оно так всегда легче, если о хорошем конце знаешь. О хорошем а. Раскрученная воспоминаниями память выдала очередную порцию информации, от которой у отца Георгия всё похолодело внутри. Ведь если это они, а тут сомнений нет никаких, то Наталье ногу отрежут по ранению. Какой ужас! Его снова передёрнуло, как от удара током. И что же теперь делать? Всю как есть правду рассказать? По понятным причинам исключено. Предотвратить, в ход событий вмешавшись — не вариант. Во-первых, как и когда всё случится, ему неизвестно, а во-вторых, если бы и знал, то ещё вопрос, что из всего этого выйдет. Может, тогда вообще матушку Наталью на войне убьют. Ну и, наконец, самое главное. Можно ли в принципе, из будущего в прошлое вернувшись, историю изменить. Так-то одному Богу известно, а раз так, вот и выходит, что не столько сладок и приятен дар пророчества, а делать то что? Долго думал об этом отец Георгий, пытаясь найти наиболее щадящий вариант, и, наконец, решил. Подготовить Наталью к тому, что случится, мягко исподволь постепенно по мере сил и возможностей, чтобы не так больно было.
Глава 6
Лицо войны
Товарищ лейтенант, смотрите. Что это? отец Георгий остановился и указал на висящий среди ветвей деревьев блестящий под лугами солнца белый предмет. Это, Александр глянул в сторону, куда указал отец Георгий. Это, Жора, обломок хвостового оперения самолета, и если судить по размеру, то тут где-то недалеко траспортник, либо сбили, либо сел на вынужденную. Так, Александр быстро сориентировался, — метров двести-триста на восток, не больше. Пошли, посмотрим, что там осталось. Он, наверняка, не горел, а просто приземлился жёстко. Может, что ценное подберём. Пошли, согласился отец Георгий. Тем более, что недалеко не займёт много времени. И они двинулись в направлении предполагаемого места авиакатастрофы. В своём предположении лейтенант Лукашевич не ошибся. Пройдя около четверти километра отец Георгий и Александр вышли к месту падения самолёта. Но это оказался не транспортный Ли-2, советский вариант DC-3 Дуглас, а довольно устаревший К-5, или Калинин-5. Небольшая восьмиместная одномоторная машина, используемая в основном на местных авиалиниях в начале тридцатых. Крылья при падении срезало от удара о деревья, но фюзеляж окрашенный в белый цвет с большим красным крестом был относительно цел, если не считать многочисленных пробоин от пулемётных очередей, которые красноречиво свидетельствовали об истинной причине происшедшей трагедии. Санитара сбили… произнёс сквозь зубы Александр, — даже раненых не жалеют. — Ладно, для нас это даже хорошо. Там, внутри медикаменты должны быть. Заберём и уходим. Даже хорошо? От этих слов отца Георгия слегка покоробило. Он хотел было возразить. Как же так может, чтобы гибель людей раненых была для них полезной. Но промолчал, потому что понял, что Александр, безусловно, прав только не по меркам мирного, а по меркам военного времени. Ведь погибшим раненым уже не помочь, а медикаменты им действительно пригодятся. Жизни других раненых спасать, вот и выходит, что польза. Жора, там, Александр отшатнулся от иллюминатора, посмотрел на отца Георгия полным ужаса взглядом. Что там? Отец Георгий в свою очередь глянул в иллюминатор и остолбенел от увиденного: внутри разбитого самолёта были не раненые бойцы Красной армии, там были дети. Тринадцать человек, возраст пять-семь лет, по двое в креслах машинально отметило работающее на автомате сознание. Не иначе как младшую группу детдома эвакуировали. Вот почему и на санитарном самолёте. Надеялись, что немцы, а они их. Жора, нам надо уходить, донеслись как бы издалека до отца Георгия слова Александра. Мы уже ничего сделать не можем, только мстить. Саша, давай их похороним, — предложил отец Георгий. Нельзя их так оставлять. Нет, Жора, — после недолгого молчания возразил Александр. Не получится, нечем могилу копать. Позже вернёмся и похороним, а сейчас уходить надо. Да, надо. Согласился отец Георгий. Только я помолюсь за них. Весь оставшийся до деревни путь они проделали в полном молчании. Внутри у отца Георгия была пустота. Ни ненависти к врагам, ни ужаса от увиденного, ни жалости к погибшим, ничего, лишь ледяной холод заполнил всё его существо, а перед внутренним взором то и дело возникали погибшие в самолёте дети. Лицо войны, в которое он только что отчетливо заглянул. Но не один кошмар не может длиться вечно. Либо человек сходит с ума от пережитого, либо психика ставит мощный защитный барьер, справляясь с ситуацией. Значит так, Жора, Александр многозначительно посмотрел на оцта Георгия. О том, что мы нашли по возвращении — ни слова. Только комиссару как командиру отряда доложим, а остальным, особенно Наташеньке, об этом знать совсем не обязательно. Согласен, кивнул отец Георгий, а сам подумал. Ей и без этого еще столько ужасов пережить придётся, так что, чем меньше знает, тем лучше. В деревню, как ни странно, за двое прошедших суток никто из немцев так и не наведался, о чём явно свидетельствовал стоящий мотоцикл убитого отцом Георгием офицера. А ведь его же должны были уже начать искать. Ничего странного, Жора, возразил Александр, когда отец Георгий сказал ему об этом. Наверняка, этот немец всё по тихому сделать решил, а, может, заскочил сюда по пути. Вот поэтому-то его здесь никто и не ищет. Ладно, давай продукты искать и чем быстрее всё сделаем, тем лучше. Из продуктов решили брать только картошку, потому как найти чего-либо ещё из транспортабельных долго хранящихся продуктов в покинутой деревне было просто невозможно. Ну не будем же, в самом деле, тащить с собой по лесам бочку квашеной капусты или мешок муки. Чтобы хлеб на привале печь. Нет, конечно, вот поэтому Бульбой, как называют картофель в здешних близких к Белоруссии местах, и ограничились. Так, вроде всё, лейтенант Лукашевич внимательно осмотрел собранное. Продукты взяли, спички взяли, бумагу взяли, топор взяли, пилу взяли, сапёрную лопатку в мотоцикле у немца взяли, ещё что? Следы убрать надо, товарищ лейтенант, предложил отец Георгий. Ведь немцы сюда всё равно когда-нибудь наведаются. Офицера убитого и мотоцикл найдут — сожгут деревню, сто процентов, а так, может, она и уцелеет, если мы тут всё спрячем. Будет, куда людям потом из эвакуации вернуться. Да и нам самим сюда в случае чего ещё раз за продуктами прийти можно будет. Дельная мысль, — согласился Александр. — Значит, так. Бабушку хороним в лесу, мотоцикл тоже в лес загоним, а немца…, без могилы обойдётся — волкам тоже кушать надо. Но поступить, как планировали, не получилось, вернее, не совсем. Бабушку они похоронили честь по чести и даже крест поставили, а вот дальше вмешался случай. В деревню наконец-то пожаловали немцы. То ли те, которые убитого офицера искали, то ли другие — залётные, но вдруг из леса со стороны дороги совершенно отчётливо послышался шум автомобильных моторов, как раз в тот момент, когда отец Георгий и Александр собирались вытаскивать из дома труп убитого офицера. Так, Жора, всё, уходим, его без нас с салютом в Берлине похоронят. Да, да, сей час только. Отец Георгий быстро вынул из кармана немецкую трофейную гранату М-39 типа нашей лимонки и закрепил её запальным шнуром за спицу заднего колеса мотоцикла. Вот теперь пускай ездят. Это им за детей в сбитом К-5 «салют» от Жоры-партизана. Укрывшись в зарослях на опушке леса, отец Георгий и Александр стали наблюдать за дальнейшим развитием событий. Да, конечно, в принципе они бы могли с чистой совестью уйти. Дело-то сделано. Продуктов набрали, бабушку похоронили, сюрприз вне плана оставили. Но, во-первых, интересно посмотреть на деяние рук своих, а, во-вторых, лишние разведанные тоже не помешают. Кто, чего, да что, сюда заявился. Вот потому и остались. А, между тем, в деревню вполз колёсный БТР, а за ним тентованный грузовик с солдатами, которые, как на автомате, повинуясь командам сидящего в кабине бронетранспортёра офицера рассыпались веером вокруг остановившихся машин, занимая круговую оборону. Мотоцикл увидели тут же, понял отец Георгий. Вот и думают, что на засаду напоролись. Надо же, боятся, и то хорошо. Видать подорванный эшелон аукнулся. Дальше что? А дальше, отделившись от основной групппы, пятёрка солдат занялась проверкой деревни и только по её окончании, убедившись в полном отсутствии противника вообще и людей в частности, немцы занялись своим обычным в таких случаях делом сосжением деревни, предварительно проведя повальный грабёж домов, который не дал им, кстати, практически никакой поживы. Оно и понятно, это же им не Европа и даже не средний Российский город, где хоть что-то да можно наскрести. Русская деревня первой половины 20 века. Колхоз: трудодни вместо денег — не до роскоши. Только самое необходимое. А его жители при эвакуации унесли с собой. Да, не повезло нам сегодня, думал отец Георгий, наблюдая за тем, как занимаются огнём подосжённые дома. Ещё бы с полчасика и всё бы убрали, а так вернутся люди на одно пепелище и, что самое неприятное, пулемёта нет, чтобы пройтись по этим… на всю ленту. Но пулемёт остался в лагере, потому что тащить с собой такую тяжесть, идя за продуктами, — занятие крайне глупое, вот автоматами и ограничились. А из автомата с двухсот метров… Отец Георгий обернулся к Александру. Товарищ лейтенант, а, может, когда граната в мотоцикле рванет, дадим пару очередей? Нет, Жора, не стоит: их здесь два десятка и БТР с пулемётом, а нам ещё к своим продукты доставить надо. Так что пусть живут, пока. Пусть живут те, кто после моего сюрприза, уцелеет — закончил про себя отец Георгий. Заодно и посмотрим, на скольких одной гранаты хватит». А хватило её на многих. Причём не только на солдат, но и на технику исключительно благодаря тому, что отряженный для управления мотоциклом убитого офицера немец не пожелал плестись в конце колонны и глотать пыль, поднятую впереди идущими машинами, а пошёл на обгон. Вот тут-то немецкая граната, тёрочный запал которой не в пример нашей лимонке горит около шести-семи секунд и рванула. Как всё произошло в точности, отец Георгий не видел, поскольку в момент взрыва мотоцикл тот был закрыт грузовиком, но фейерверк получился знатный. Сначала взорвалась граната и почти тут же бак мотоцикла, огонь от которого перекинулся на тент кузова, и тут с детонировал бак грузовика, превратив машину в огромный костёр, который подобно брандеру, двигаясь по инерции, въехал в зад бронетранспортёру, из-за чего тот, свернув с дороги, врезался в дерево. Паника была полная. Партизанен! Партизанен! слышались со стороны пылающих машин истошные крики. Немцы вели беспорядочную стрельбу по кустам, отражая нападение не существующего отряда «Так, теперь в каждую машину по гранате, очень эффективно работает — разюмировал отец Георгий.