Страница 19 из 24
О высших штабах немецких вооруженных сил в начальном периоде войны у меня сложилось довольно высокое мнение. Видно было, что они скрупулезно спланировали и организовали свои первые удары на всех стратегических направлениях, подобрали опытных командиров соединений и командующих армиями, в ряде случае правильно определили направления, силу и состав войск для своих ударов, нацелив их на слабые участки нашей обороны.
(Г. Жуков)
Для обеспечения лучшего управления, для лучшей организации, увязки действий и взаимодействия на поле боя родов войск при прорыве обороны противника, особенно в ударных армиях, нужны корпусные управления. Командующему армией, совершающей прорыв, оснащенной большими средствами усиления, очень трудно организовать бой и управлять войсками в бою без корпусных управлений.
(Н. Воронов)
Меня несколько удивляла система работы Ватутина. Он сам редактировал распоряжения и приказы, вел переговоры по телефону и телеграфу с армиями и штабами. А где же начальник штаба фронта? Генерала Боголюбова я нашел в другом конце поселка. Спросил его, почему он допускает, чтобы командующий фронтом был загружен работой, которой положено заниматься штабу. Боголюбов ответил, что ничего не может поделать: командующий все берет на себя.
– Нельзя так. Надо помочь командующему. Это ваши прямые обязанности…
Должен прямо сказать, что Боголюбов по своим знаниям и способностям был на месте…
Поговорил я и с Ватутиным на эту тему. К замечанию моему он отнесся со всей серьезностью.
– Сказывается, что долго работал в штабе, – смущенно сказал он. – Вот и нетерпится ко всему свою руку приложить.
(К. Рокоссовский)
Для управления был буквально на ходу сформирован штаб из пятнадцати-восемнадцати офицеров. Десять из них окончили академию имени М.В. Фрунзе и находились в распоряжении отдела кадров Западного фронта. Я заметил, что они с охотой приняли назначение. Какой офицер – если это настоящий офицер! – не стремится в трудные моменты в войска, чтобы именно там применить свои способности и знания! В числе этих товарищей был подполковник Сергей Павлович Тарасов. Он стал начальником нашего импровизированного штаба, он же возглавил и оперативный отдел… Сухощавый, выносливый, со спортивной закалкой, не раз выручавшей его в горячие минуты боя, подполковник в самой сложной ситуации мог сохранять ясность мысли. Руководителю штаба все-таки нужно немного тишины, а наш штаб работал под огнем, находясь там, где создавалось наиболее угрожаемое положение. Казалось, никаких условий для штабной работы!..
Условий не было. А штаб все-таки был – штаб на колесах: восемь легковых автомобилей, радиостанция и… два грузовика со счетверенными зенитными пулеметными установками…
Скудость средств вынуждала нас протягивать провода почти по переднему краю вдоль фронта. Отсюда частые порывы. Выручали нас «офицеры на колесах»… живая связь тогда решала почти все, особенно в первые десять дней.
К достоинствам офицеров управления отнесу глубокое понимание важности возложенной на них задачи, смелость, доходившую до самопожертвования, а также способность быстро разбираться в запутанной обстановке и проявлять инициативу.
(К. Рокоссовский)
Как-то на рассвете – это было в конце июля – мне доложили, что прибыл какой-то генерал и просит разрешения представиться… Это был командир 7-го мехкорпуса В.И. Виноградов. Он прибыл в мое распоряжение со своим штабом.
Штаб был в полном составе, со всеми отделами, прилично экипирован. Имелись радиостанции, штабные машины, оборудование и все, что положено для нормальной работы и управления крупным соединением. Возглавлял штаб полковник М.С. Малинин.
Познакомились накоротке. Поручил Малинину выбрать место для командного пункта, а сам занялся другими делами… Некоторое недовольство у меня сначала вызвало то, что Малинин, на мой взгляд, далеко отнес от переднего края наш
КП (километров на восемь или десять). Поскольку я сам поручил ему выбрать место, пришлось смириться, но от замечания я все-таки не удержался.
– Не слишком ли глубоко мы забрались от фронта? Пожалуй, тут забудешь, что идет война…
Полковник взглянул на меня с удивлением, но дисциплинированно смолчал…Вскоре я убедился, что КП находится там, где нужно: бои принимали затяжной характер. В общем, Михаил Сергеевич с первых дней показал себя умницей, опытным и энергичным организатором…
Был создан настоящий командный пункт, наблюдательные пункты на переднем крае, быстро установлена проводная связь с войсками.
Опытному глазу сразу было заметно, что в руках полковника Малинина сколоченный, исполнительный и быстро реагирующий на все, что делается в войсках, штабной коллектив.
(К. Рокоссовский)
У каждого руководителя своя манера, свой стиль работы с ближайшими сотрудниками. Стандарта в этом тонком деле не изобретешь. Мы старались создать благоприятную рабочую атмосферу, исключающую отношения, построенные по правилу «как прикажете», исключающую ощущение скованности, когда люди опасаются высказать суждение, отличное от суждения старшего…
Нашим центральным рабочим местом была, как мы ее называли, штаб-квартира. Здесь я присутствовал при докладах, которые делали Малинину начальники разведки, оперативного отдела, связи. В то же время и Малинин слушал, когда мне докладывали руководители родов войск… При мне чаще всего велись разговоры с направленцами, с командирами соединений и частей усиления. Такая система позволяла мне, как говорится, врастать в обстановку. В штаб-квартире обдумывались решения, составлялись приказы и распоряжения. Все это облегчало работу, развивало полезную инициативу, побуждало творческую мысль. Больше было счастливых находок.
Можно было не сомневаться, что педантичный, спокойный, уверенный в себе и в своих подчиненных начальник штаба М.С. Малинин сумеет обеспечить выполнение приказа. Была у Малинина еще одна черта, может быть, необычная для руководителя крупного штаба – потребность своими глазами увидеть и оценить местность предстоящих боев. Должно быть это было у него способом самоконтроля. Он довольно часто появлялся на позициях частей, в войсках его знали, и это тоже повышало авторитет нашего штаба.
(К. Рокоссовский)
Я применил оправдавшую себя систему работы на командном пункте. Создали, как мы ее называли, штаб-квартиру, где сообща обдумывали планы, принимали решения, заслушивали информации офицеров-направленцев, обсуждали всевозможные предложения, обменивались мнениями об использовании различных родов войск, об организации взаимодействия между ними. Тут же отдавались необходимые распоряжения. В результате руководящий состав фронта постоянно был в курсе происходящих событий и быстро на них реагировал. Мы избавились от необходимости тратить время на вызов всех руководителей управлений, родов войск и служб и на заслушивание длинных и утомительных докладов – то, что было приемлемо в мирное время.
(К. Рокоссовский)
У меня остался очень неприятный осадок от разговора в Генеральном штабе, состоявшегося в январе 1941 г. Когда я уезжал на Дальний Восток, то зашел в Генеральный штаб, чтобы побеседовать по ряду оперативных вопросов. Я там не встретил той деловой обстановки, которая, как мне кажется, должна быть в общении между командующим армией и Генеральным штабом. На мой вопрос, какая же задача будет стоять в случае войны на Дальнем Востоке перед 1-й ОКА – обороняться или наступать, вразумительного ответа не последовало. Конечно, оперативные задачи войск в случае войны – это наивысшая секретность, святая святых, но командующие будущих фронтов должны их знать и целеустремленно готовить войска и штабы.
(А. Еременко)