Страница 11 из 15
– Встречались ли вы со своим героем на этапе подготовки материала?
– Конечно. Это было обязательное требование. Если ты пишешь про кого-то плохо, обязательно должен поехать и встретиться с этим человеком.
Отправился я в степь. Была у меня служебная «Волга», шофер. Сначала наведался к тому парню, который пожаловался на разбойника. Он по такому случаю барашка зарезал, сварил. Угостил меня как следует. Потом проводил до стойбища соседа – показал, где тот живет.
Я отправился к нему. Загон, верблюды стоят. Выходишь из машины – хозяева видят: приехал большой важный человек на белой «Волге» с номером «007 АТА» – такие были у правительства Казахстана. Стучишься в дверь – жена открывает. Представляешься: такой-то, такой-то. Приехал встретиться с главой семейства. Отвечают:
– Его дома нет.
– А когда будет?
– Скоро приедет – через час-полтора.
– Я подожду.
Сел в комнате. Конечно, никто мне ни чаю не налил, ни слова доброго не сказал. Оно и понятно. Обычно казахи гостеприимные, но тут ясно, что приехал хрен московский под них копать. А я обязан исполнить свой журналистский долг. Жду. Кто его знает: приедет сейчас барымтач – тот же топорик схватит, саданет меня по башке и напишет потом в показаниях, что корреспондент сам себя изрубил.
А вот и он. Приехал, вошел. Поджарый, как зверь степной. Видно, что не из нашего мира человек. Настоящий разбойник.
Я стал задавать ему какие-то вопросы: как было это, а как то? Он невнятно отвечал. Здесь ведь важно даже не то, что он скажет. Ты обязан приехать, чтобы лично с ним поговорить. Может, он мне открыл бы глаза, тайну какую-то, которая все мое мировоззрение перевернула. Понятно, что этого не произошло. Все белыми нитками шито: и маму он зарубил, и верблюдов воровал. Но я его слова записал, с чистой совестью опубликовал статью.
– Какие варианты взаимодействия с героем встречались в вашей практике чаще: сотрудничество или конфронтация, как здесь?
– Имя можно было сделать только на том, чтобы ставить острые проблемы, показывать отрицательных героев. Поэтому чаще получалась борьба, когда ты под них копаешь.
Но встречались и другие случаи. Например, статья «Чемкенская пленница». Она плохо вышла в Москве – сильно порезали. Однако сам по себе этот опыт очень интересен. На таких примерах ты учишься видеть другой народ, другие отношения, другую жизнь. И начинаешь понимать, что, может быть, и хорошо, что они от нас отделились – живут, как считают нужным. Потому что коммунистическая идеология этих людей сверху чуть помазала, а внутри они какие были, такие и остались.
Эта история тоже началась с письма. С жалобой обратились родители девушки-узбечки. По местным меркам она была очень красивая. А значит, стоила очень дорого – крутая. Мать с отцом ее холили и лелеяли – надеялись выгодно выдать замуж. А тут глаз на нее положил мясник с рынка. По их понятиям – тоже великий человек: в советское время мясо было большой ценностью. Но все-таки не ровня.
И вот этот рубщик взял ее с друзьями и украл. Увез к себе домой и изнасиловал. Опять же, по местным понятиям, раз не отдают, а заплатить за нее огромный калым не можешь, что надо сделать? Похитить, испортить, и тогда семье невесты придется согласиться. Кому их дочь такая нужна?
А она уперлась: все равно не хочу с ним жить. Хоть и опозорена с головы до пят, лучше повешусь, а у него в доме не останусь. Родители вынуждены были ее забрать.
Отец написал письмо в «КП». В том духе, мол, давайте отомстим этому козлу.
В моем понимании, произошло столкновение современных представлений о жизни: вроде как девушка хочет быть человеком – не просто скотиной, которую используют, – и местных обычаев, нравов.
И вот здесь я выступаю на стороне обиженных. Получается, с ними у меня должно быть сотрудничество. Но у них тоже свои представления о мире, о жизни – обо всем.
Я туда приехал. Да, девку он украл, надругался. Причем там тоже много деталей. Она ему сильно нравилась, и насиловать ее не хотел. Привез домой, а там к нему бабы подступились. Говорят: «Чего уж – давай». Женщины, понимаешь… Не знаю, из чего они исходили: из зависти, из ненависти? Вместо того чтобы проявить сочувствие, стали его науськивать: «Ты че, мужик или нет?» А он: «Ну, раз так – куда деваться».
В общем, местные нравы меня шокировали. Собираю информацию, встречаюсь с милиционерами. И слышу примерно следующее: «Ну как так? Он – великий человек. Мясником на рынке работает, а она с ним не хочет…» То есть у них свой взгляд на счастье и место женщины. Не буду говорить ничего плохого – просто другой мир.
А она вот взяла и запротестовала. Сидит теперь дома, измученная. Мне показали – господи, что от красоты-то ее осталось?
И вот приходит отец:
– Мне сказали, ты напишешь плохую статью!
– Почему?
– А потому что деньги не берешь.
Получается, раз приехал большой человек из Москвы – надо ему дать. А предлагают – бери.
Отвечаю:
– Вы охренели? Я зарплату получаю.
– Значит, ты у них больше взял, а у нас столько нет.
Говорю:
– Ребята, я советский человек. Разве могу вот так за взятку людей в дерьмо опустить? Написать, мол, сама дура. Для меня это против души, против сердца. Я на вашей стороне!
– Нет, если денег не берешь – не на нашей. Значит, ты взял у него.
Убедить их так и не получилось. А уже в конце этой истории, когда я улетал обратно в Москву, обнаруживаю в самолете: в сумке бабки лежат. Я потом позвонил: «Вы чего?!» А они: «Это мы вам за гостиницу, за беспокойство». Даже понять не могли, что есть бескорыстные люди, порядочные. Что существует благородство, профессиональный кодекс чести и т. д. Для них это было абсолютно чуждо.
Хотя статья потом и вышла в усеченном виде, материал я собрал очень интересный. Увидел, что жизнь идет не так, как нас учат в советской действительности: по официальным законам. Текла она совсем в другом русле. Это русские восприняли социалистические идеи, строили коммунизм, и даже многие в него верили. А восточные народы в силу своей ментальности даже понять не могли, что мы им буробим: какие-то коммунисты…
Для меня это был еще один интересный случай и интересные герои. Я увидел другой мир, а не выдуманные заморочки.
Идеологические вожжи тогда уже отпустили. Не требовалось больше писать исключительно о прекрасном советском строе. И когда ты начинаешь изучать жизнь настоящую, какая она есть, наталкиваешься на внутренние противоречия.
Например, в описанном случае – на конфликт между действующим законодательством и местными обычаями. Те самые женщины даже не понимали, что должна быть какая-то любовь, гуманизм. По-моему, они же несчастную пленницу в момент изнасилования и держали.
– А еще ты пытаешься разобраться в конфликтах между отдельными людьми. Встречаясь с героями будущих публикаций, порой приходилось пользоваться услугами одних негодяев, чтобы получить информацию о других.
Так, я едва ли не первым в СССР написал статью о мафии. На чем и поднялся.
Через адвоката и друзей ко мне обратился картежный шулер. Он проиграл кому-то из своих знакомых жуликов много денег, не стал отдавать, и у них начались разборки. Его оппоненты обратились к своему шефу – главе узбекской мафии, который там банковал.
И начинается конфликт. Рассказываю подводную часть. Главарь говорит: «Он должен заплатить, или ему конец». И посылает отморозков, которые приходят к должнику домой. Это сейчас стало нормой, а раньше – суперсюжет: исполнители-казахи выламывают раму, хватают топор и требуют с него эти бабки. Иначе, мол, детей твоих прикончим, жену изнасилуем. Шулер убегает, носится по деревне в пригороде Алма-Аты, а они за ним гоняются с топором. С первого раза убить не убили, но «Волгу» ему изрубили.