Ловушка для тигра

Кирилл Казанцев

Ловушка для тигра

© Чистова Т., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

Глава 1

– Входи, присаживайся! – Оплывший, с красным от жары лицом кадровик швырнул на стол основательно потрепанную папку, принялся развязывать на ней тесемки.

– Я постою, – буркнул в ответ Максим, мельком посмотрел на свое личное дело, прислонился к прохладной, покрашенной депрессивного цвета синей краской стене, перевел взгляд за окно. Клок паутины между рамами, два высохших на солнце тополиных листа, запутавшихся в решетке, – сколько раз за последний месяц он видел эту картину? Сегодня третий или четвертый? Ну да, четвертый, точно. Первые три закончились знакомством с очередными записями в служебной карточке – обычный и два строгих выговора подряд. Чем закончится сегодняшний визит в кадры? Третий строгач, и логическое продолжение – неполное служебное соответствие? Или будем и дальше мотать друг другу нервы – ограничимся обычным выговором? Причины командование придумает самостоятельно, в штабе целая орава креативщиков впахивает, такие формулировки выдает – куда там заголовкам в желтой прессе! Так что рассиживаться нечего, все закончится очень быстро, как и неделю, и две назад. Почитаем, откомментируем, и на выход, подальше из душного, пыльного помещения. Максим сделал вид, что зевает, покосился на кадровика-майора. А тот копался в извлеченных из папки бумагах, рассматривал каждую так внимательно, словно видел ее впервые в жизни. «Давай, не тяни», – Максим едва не выпалил это вслух, и майор оторвался от созерцания служебной карточки.

– Ну, и что мне с тобой делать, Логинов? Тут у тебя целый букет нарушений, икебана какая-то, извиняюсь за выражение. Ни у кого больше такого нет. Ведь говорили, просили как человека… – Максим речь кадровика знал наизусть, поэтому бесцеремонно оборвал старшего по званию. Чего бояться – за «пререкание» и «неподчинение старшему» выговор уже есть, можно сократить светскую беседу, свести ее к короткому диалогу.

– Рапорт писать не буду, – заявил Максим, посмотрел на приоткрытую дверцу набитого папками сейфа, уже заранее зная, что услышит в ответ. Пусть помучаются, сволочи, не дождутся. Давайте, лепите третий строгач, предупреждение о неполном служебном соответствии, и будет вам как зимой. Одно решение гарнизонного суда об отмене всех дисциплинарных взысканий уже есть, будет и второе, и третье… Сколько понадобится, столько и будет. «Сам не уйду», – в очередной раз мысленно повторил Максим, снова посмотрел за окно. Серый бетонный забор с «Егозой» поверху и толстый ствол тополя – вот и весь пейзаж, знакомый и отвратительный до тошноты. Как и те слова, которые он услышит сейчас от вынужденного «оптимизировать» личный состав кадровика. И даже не сразу понял, о чем тот говорит, пропустил первые слова мимо ушей, самоуверенно решив, что и так знает ответ.

– Да не пиши, не пиши, черт с тобой, – не поднимая глаз от вороха документов, как-то очень спокойно, даже лениво, ответил майор. Максим уставился на кадровика, ухмыльнулся, пользуясь тем, что взгляд начальства устремлен вниз и в сторону. Это что-то новенькое – ни криков, ни угроз – так мирно их общение еще не протекало ни разу. Даже не отчитал за форму одежды «номер восемь», впрочем, за это выговор тоже уже был. «Интересненько», – Максим уже не торопил события, ему не терпелось узнать, какая подлянка ждет его на этот раз.

– Не пиши, – повторил майор, посмотрел, наконец, на посетителя и почему-то вздохнул. Сгреб со стола все бумаги, аккуратно сложил перед собой. Потом взял карандашный огрызок, покрутил в пальцах, отложил, полез зачем-то в ящик стола. Майор явно не решался начать следующую часть разговора, а Максим помогать кадровику не собирался, терпеливо ждал развития событий.

– Сколько тебе осталось? – ответ на этот вопрос майору был отлично известен, но Максим, подчиняясь правилам игры, все же сказал:

– Полтора года. – И снова умолк, подпирая стенку.

– Вот и служи, – неожиданно быстро подхватил диалог майор, – спецов и так почти не осталось, увольняться никто тебя не заставляет. Служи, – еще раз сказал он и захлопнул ящик стола.

Максим даже растерялся – он не знал, как реагировать на то, что только что услышал своими ушами. А кадровик снова углубился в чтение давно наизусть выученных бумаг и одновременно продолжал говорить ровным и нудным голосом:

– Звание очередное в срок получишь, а там, сам знаешь, жизнь с чистого листа начнется. Все взыскания аннулируются, чист будешь, аки слеза младенца. Квартиру получишь, ну и все, как положено. Да сядь ты уже, не стой над душой.

Присесть, и правда, не мешало – настолько невероятным было то, что выдал сейчас кадровик. Максим отклеился от стены, шагнул к стулу и уселся на него не как обычно – верхом, а нормально, «по-человечески», как сказала бы Ленка. «Не поверит», – подумал Максим, представляя реакцию жены на то, что говорил сейчас майор. А тот монотонно продолжал:

– Ну, бывает, погорячились, сам понимать должен. Я что – сам, что ли, по своей инициативе, оргштатные провожу? Да у меня за каждого из вас чуть не до драки с командиром доходило, веришь? – неожиданно горячо и искренне поделился с Максимом кадровик и посмотрел пристально мелкими бесцветными глазками из-под белесых редких бровей.

«Не верю», – Максим еле сдержался, чтобы не произнести это вслух, лишь кивнул головой неопределенно и все пытался понять – где поганка зарыта? Так не бывает – летом не идет снег, люди не летают как птицы, а вот так взять и резко сдать назад командование могло заставить что-то очень важное. Даже не так – непонятное и неожиданное, даже пугающее своей внезапностью. Осталось только выяснить, что именно и почему именно капитану Логинову отведена не последняя роль в этом спектакле. Майор кивнул, сложил все бумаги в папку, аккуратно завязал узелок из растрепанных тесемок. Повернулся к сейфу, копался там с минуту, повернулся. И, как фокусник, извлек из воздуха початую бутылку водки и два почти чистых стакана.

– Употребление спиртных напитков в служебное время, – Максим произнес это механически, таким тоном врач ставит несложный диагноз и отправляет пациента на амбулаторное лечение.

Майор коротко рассмеялся, замолчал, насторожился, прислушиваясь к доносящимся из коридора звукам. Но все было тихо, и Максим только сейчас сообразил, в чем состояла одна из странностей сегодняшней беседы – время было обеденное. В штабе не осталось никого, кроме дежурного офицера, все разбежались по домам. А то, что начальник отдела кадров жертвует горячим питанием ради ядовитого, несговорчивого капитана, не могло не насторожить. Впрочем, вида Максим не подал и все ждал, уже почти с детским любопытством, – что будет дальше?

– Мы быстро. И тихо, – кадровик ловко разлил водку по стаканам, один пододвинул к краю стола, сам поднял другой. Максим взял посуду, поставил на ладонь одной руки, прикрыл второй. И приготовился ждать тоста.

– Давай, – приглушенно скомандовал майор, влил в себя примерно половину содержимого стакана, скривился, выдохнул. Закусывать традиционно было нечем. Максим поднес стакан к губам, но пить не стал, чуть поморщился, вернул емкость с водкой в исходное положение. Майор маневра не заметил, он снова гремел содержимым ящиков стола, но поиски чего-нибудь съедобного результатов не дали. Значит, импровизировал, заранее не подготовился. Почему? Решил, что и так сойдет, или нечто произошло совсем недавно, перед тем, как Максим в очередной раз оказался в кабинете кадровика. А ведь у майора проблемы с поджелудочной, об этом всем давно и хорошо известно. И вот так, не щадя своего и без того слабого здоровья, пить в жару, да еще и на голодный желудок…

– Ты что, думаешь, мне самому не страшно? Еще как страшно! Выкинут к чертовой матери в чистое поле без квартиры – хоть в землянке живи. Или в тайгу, или в тундру – туда всегда пожалуйста, вакансий навалом. А у нас план по сокращению, к твоему сведению, есть. Сорок процентов – куда хочешь, туда и девай, – пожаловался на свою нелегкую долю кадровик и попутно разгласил небольшую военную тайну. Максим молча слушал, но уже чувствовал, что терпению подходит конец. Даже не терпению – надоело это дешевое кривляние уже почти пожилого человека, вынужденного таким способом доказывать преданность и лояльность руководству. Максиму даже стало немного жалко взопревшего от жары и спиртного кадровика. А тот продолжал изливать душу и делал это почти искренне: