Страница 34 из 58
Элин тихонько захихикала. Американская школа ей уже заранее нравилась.
[19] Из канона взято только название школы. Все, что касается американской школы (и вообще магических США) — AU, информация из «Фантастических тварей» и соответствующих разделов Pottermore не использовалась.
В Ильверморни их принимал профессор Симплтон — приятный на вид толстячок в коричневом магловском костюме, синей мантии и при ярко-желтом в лиловый горошек галстуке-бабочке.
— В каждой стране свой подход к образованию, — рассказывал он. — Среди выпускников Шармбатона не так много великих волшебников, но французы очень удачно комбинируют обычные предметы с магическими и добиваются потрясающих успехов в науке. В Дурмстранге уделяется много внимания спорту, физической подготовке и боевой магии, многие его студенты еще до окончания школы приглашаются в сборные своих стран. Пару лет назад снова открылась школа при Соловецком институте, она пока небольшая, но зато там очень сильная кафедра вычислительной магии. Это вообще единственная школа, в которой имеется волшебный компьютер, причем никто не знает, как русские заставили его работать, раньше это считалось вообще невозможным. Хогвартс же по праву гордится своими преподавателями и считается лучшим во всем, что касается магической теории. Профессора Снейп, Макгонагалл, Флитвик, Синистра — признанные авторитеты в своих областях.
— А Ильверморни? — спросила Элин.
— В сравнении с Хогвартсом у нас меньше внимания уделяется теории, но больше — практике, — ответил профессор. — Многим молодым волшебникам, к сожалению, совсем неинтересно то, как работает магия, их интересует лишь, что можно сделать с ее помощью. Что ж, мы даем большинству то, что ему нужно, не пытаясь насильно втиснуть в головы сложные формулы. Ну а для тех, кто действительно интересуется магией как наукой, у нас ведутся отдельные занятия. Благо, на каждом курсе учится по несколько сотен студентов, среди которых обязательно находится десяток — другой тех, ради кого имеет смысл держать продвинутые классы. Ну и конечно, наши выпускники могут впоследствии продолжать обучение в Институте салемских ведьм.
— Но не может ли быть так, что ученики не интересуются теорией магии именно потому, что у них нет необходимости ее изучать? — удивилась Линда. — Если она не входит в обязательную программу, то понятно, что большинство подростков скорее предпочтут приятно проводить время, а не сидеть за скучными учебниками.
— Таков наш подход, — пожал плечами профессор. — Мы даем возможность выбора, но сам выбор делают исключительно студенты. Хочешь — учись, не хочешь — осваивай необходимый минимум... Насильно мил не будешь, не так ли?
— Возможно, — не стала спорить Линда. — А каким образом иностранные студенты могут поступить в вашу школу?
— Иностранцы учатся в школе за деньги, порядка десяти тысяч долларов в год, включая стоимость проживания. Но это, как я понимаю, для вас не проблема? — уточнил Симплтон.
Эрик и Линда кивнули.
— Тогда все просто, — радостно заявил профессор. — При переходе из другой школы будущие студенты выбирают для себя нужные предметы и сдают тесты, по результатам которых и отправляются на тот или иной уровень по каждому из них. Ваши дети могут сдать их в любой момент, как только закончат текущий год в Хогвартсе.
— А посреди года переход возможен? — спросил Эрик.
— Боюсь, что нет, — профессор смущенно почесал кончик носа. — Учись ваши дети в любой другой школе, проблемы бы не было, но программа Хогвартса очень специфична. Дети весь год настраиваются на определенный ритм, и его прерывание может привести к выбросам... Конечно, в исключительных обстоятельствах переход можно организовать, но каждый такой случай рассматривается отдельно, и, боюсь, процесс занимает несколько месяцев.
— Что ж, спасибо, — Линда Олсен поднялась со своего места и протянула профессору руку. — Мы подумаем над тем, что вы нам рассказали, и обязательно с вами свяжемся.
— Извините, профессор, — заговорил вдруг Гарри, до сего момента сосредоточенно изучавший пестро раскрашенные школьные проспекты. — Я не вижу, чтобы в ваших каталогах упоминалась защита от темных искусств или боевая магия. Тут только защита от волшебных существ...
Профессор Симплтон изумленно уставился на мальчика.
— Боевая магия? — спросил он. — Разумеется, детям ее не преподают! Представляете, что творилось бы в школе, если бы ее ученики при любой ссоре швырялись бы не щекоткой и шерстью-изо-рта, а настоящими смертельными проклятиями? У нас и так возникает масса проблем из-за тех, кто пытается использовать не по назначению режущие и взрывающие заклинания.
— Но вы сказали, что в Дурмстранге... — начал было Гарри.
— В Дурмстранге, — перебил его профессор, — за пятьдесят лет погибло тридцать два ученика и вдвое больше лишилось палочек за применение недозволенной магии. В Хогвартсе и Шармбатоне, насколько мне известно, жертв меньше, но и там больничные койки редко остаются пустыми. Именно поэтому в нашей школе такие суровые правила. После совершеннолетия — да, изучайте сколько угодно, в конце концов, вторую поправку никто не отменял,[20] и курсы самозащиты пользуются у нас в стране большой популярностью. Но до сего момента даже попытка пронести в школу литературу с описанием боевых заклинаний приведет к немедленному исключению.
[20] Вторая поправка к Конституции США гарантирует право граждан на владение оружием.
— Какая жалость, — вздыхала Элин, когда их автомобиль покинул территорию школы. — Мне тут нравится... Вы заметили, что в США даже автомобили можно заколдовывать, не то, что у нас? И волшебный мир намного больше британского...
— Если бы не их запрет на боевую магию... — поддержал сестру Гарри.
— Возможно, он имеет смысл, — пожала плечами Элин. — Все-таки не у каждого ученика есть персональный Темный лорд, желающий его убить.
— Но у меня-то этот лорд имеется! — Гарри посмотрел на родителей. — Наше мнение учитывается?
— Конечно, — удивилась мама. — Ты мог бы и не спрашивать.
— Тогда я бы предпочел продолжать учебу в Хогвартсе.
Элин кивнула, соглашаясь с братом.
— Пусть по нашей школе и бродят одержимые профессора и древние чудовища, — сказала она, — но, по крайней мере, там мы учимся с ними справляться. И при всех недостатках Хогвартса в нем за много лет никто не погиб.
— Ну, учитывая, что до конца года перевод все равно невозможен... — начал было Эрик.
— А вот это странно, — сказала его жена. — Я готова поставить всю свою репутацию на то, что мистер Симплтон что-то не договаривает. То есть, пока он рассказывал про систему образования, все было нормально, но как только дело дошло до перевода... — она покачала головой. — Я слишком часто видела, как пытаются врать честные люди. Давай он показания в суде, я бы обязательно попыталась на него надавить.
— То есть он почему-то не хотел принимать нас в свою школу? — удивился Гарри.
— Похоже на то, — кивнула мама. — Причем когда я списывалась с Шармбатоном, мне ответили ровно то же самое: мы рады принять любого ученика, но перевод из Хогвартса возможен только в конце года. И я, конечно, не специалист в магии, но меня очень смутил один факт. Судя по тому, что я успела прочитать летом, этот запрет появился совсем недавно, всего пятнадцать лет назад. То есть, либо раньше программа была другая, либо...
— ...либо пятнадцать лет назад кто-то захотел помешать переходу детей из Хогвартса. — закончила Элин.
— Ты как хочешь, — говорила она брату вечером, когда ребята остались одни, — но мне все это категорически не нравится. Нас как будто загоняют в коридор, как в прошлом году... Интересно, что они будут делать, если мы просто встанем посреди дороги и откажемся идти?
— «Они» — это Дамблдор? — уточнил Гарри.