Страница 8 из 56
— Вы думаете, что Панси натравила василиска на Дафну? — спросила Элин.
— Неосознанно, разумеется, — кивнул Дамблдор. — Она просто обратила внимание, что на трибунах не было мистера Малфоя и мисс Гринграсс, вообразила, что они проводят время вместе и в приступе ревности пожелала, чтобы с ними что-то произошло.
— Но почему вы сразу об этом не сказали? — подал голос молчавший до того Гарри.
— А разве это помогло бы? — усмехнулся Дамблдор. — Вы пришли ко мне, чтобы обвинять, а не выслушивать оправдания, вот я и дал вам выговориться.
— Так же, как дали выговориться тогда, в хижине Хагрида? — спросила Элин. — Вы ведь легко могли заткнуть мне рот, если бы захотели, но...
— Но? — продолжал улыбаться Дамблдор.
— Но не заткнули, — кивнула Элин. — И я даже понимаю, почему. Совершать ошибки — это ведь тоже часть нашей учебы, верно?
— Не только совершать их, но и осознавать, — кивнул Дамблдор. — И понимать последствия своих поступков.
— Ну да, — кивнула Элин. — Но из-за того, что вы дали мне ошибиться, пострадал Хагрид, — она сделала паузу, — и на этом месте я поняла, что повторяю ту же самую ошибку, снова обвиняя вас в равнодушии.
— Ну вот видите, — Дамблдор уже откровенно веселился, — выходит, урок не прошел для вас даром, мисс Олсен. И к какому же выводу вы пришли в итоге?
— Вы думали, что легко исправите последствия? — спросила Элин. — Хагрида должен был встретить адвокат, который объяснил бы ему все, что нужно?
— Именно так, — кивнул Дамблдор. — На выдвижение обвинений нужно время, и первую ночь Хагрид должен был провести не в Азкабане, а в камере для свидетелей. Утром к нему пришел бы адвокат... — директор вздохнул. — К сожалению, когда привели Хагрида, там ошивался этот Гудман... Мерзкий сутяга, вечно сидящий рядом с аврорами в ожидании, когда те поймают очередного мелкого преступника, которому он сможет предложить свои услуги. Он сразу же вцепился в Хагрида, как клещ, а Рубеус при всех своих многочисленных достоинствах плохо разбирается в юридических вопросах. Когда нанятый мною Клавдий Огден попытался с ним встретиться, было поздно. Сол Гудман уже успел заключить договор с Хагридом, и, конечно, позаботился о том, чтобы оградить жертву от конкурентов.
К счастью, цели Гудмана совпадали с моими. Я хотел оттянуть суд над Хагридом до тех пор, пока все не закончится и не станет ясна его невиновность. Ну а Гудман затягивал дело, надеясь вытянуть из Хагрида побольше денег. Когда Хагрида выпустили, он был очень недоволен... Н-да... В любом случае, мисс Олсен, я рад, что это небольшое недоразумение, наконец, разрешилось.
— А почему вы с самого начала не рассказали нам о Тайной комнате? — спросил молчавший до того Гарри. — Если бы мы узнали обо всем сразу после Хэллоуина...
— ...то вы бы никогда не нашли Тайную комнату, — закончил Дамблдор. — Вы бы узнали лишь то, что знал я, и не стали искать дальше. Да, Гарри, это тоже часть твоей учебы.
— Также, как и ваш запрет навещать меня, пока я жил у Дурслей? — не унимался Гарри.
— А вот это уже несправедливо, — Дамблдор стал необычайно серьезен. — Я отдал тебя родственникам по необходимости, Гарри, но я вовсе не хотел, чтобы ты рос в полной изоляции, не зная любви и не видя ни одного неравнодушного к тебе человека. Даже если не брать в расчет чисто человеческие чувства, десять лет в таких условиях легко могли бы отравить твою душу, как это произошло в свое время с Томом. Я не желал для тебя такой судьбы, поверь мне... Я хотел тебя навестить через полгода после гибели твоих родителей. Тогда как раз поймали самых преданных сторонников Тома, все остальные или бежали, или усиленно притворялись невинными овечками...
Дамблдор надолго замолчал, думая о чем-то своем.
— Сейчас я вам кое-что покажу, — решился, наконец, он.
Он засунул руку в карман и достал оттуда носовой платок, футляр от очков, карамельку, пару перчаток, золотые часы и живую мышь, которая тут же шустро юркнула обратно. Наконец, на свет появилась черная гладко отполированная каменная чаша, при виде которой у Гарри и Элин пробежали мурашки по коже. Казалось, что от одного ее появления в комнате стало на несколько градусов холоднее.
— Это омут памяти? — спросил Гарри. — Я видел рисунок в книге... Правда, там он был больше и, кажется, не такого цвета.
— О, так вы уже начали изучать ментальную магию? — обрадовался Дамблдор.
— Сразу после встречи с Локхартом, — кивнул Гарри. — Профессор Снейп сказал нам, что легко мог бы с ним справиться, и мы решили, что это умение нам пригодится.
— Правда, дальше чтения мы пока не продвинулись, — грустно заметила Элин. — Практиковаться без учителя у нас не получается, мы же не можем понять, насколько успешно нам удается защищать разум, пока в него никто не пытается вторгнуться.
— Оставьте пока защиту, — ответил Дамблдор, — первый год лучше посвятить упражнениям по концентрации и очистке разума, без этого все остальное будет бесполезной тратой времени. Но это все потом...
Директор поставил чашу на стол и провел над ней палочкой.
— Ты немного ошибся, Гарри, — произнес он. — Это не омут памяти, а омут забвения. Я использую его для просмотра самых тяжелых воспоминаний, в омуте они утрачивают свою остроту... Впрочем, сейчас ты сам все поймешь. Этим воспоминанием поделилась со мной Беллатрикс Лестрейндж. Ты, должно быть, знаешь, что за применение непростительных заклятий к Фрэнку и Алисе Лонгботтомам ее приговорили к пожизненному заключению в Азкабане. Через некоторое время я решил навестить ее. Я не надеялся, что она раскается, но все же... Я помнил ту девушку, которая много лет назад окончила Хогвартс. Избалованная, своевольная, не признававшая никакие авторитеты, считавшая, что весь мир крутится вокруг нее. И при этом потрясающе красивая, о да... — Дамблдор тяжело вздохнул. — Она не была хорошим человеком, вовсе нет, и уже тогда связалась с пожирателями. Но все же ее душа еще не была настолько гнилой.
Едва увидев меня, Белла пришла в восторг. Она сказала, что хочет показать мне кое-что важное, но при условии, что я просмотрю это воспоминание там же, не отходя от ее камеры. Это не было чем-то необычным, некоторые пожиратели действительно покупали себе свободу в обмен на информацию. Хотя от Беллы я такого и не ожидал, она была самой преданной сторонницей Тома... Но я, разумеется, согласился, полагая, что лишней информации не бывает.
Дамблдор сделал приглашающий жест, и ребята склонились над омутом.
— Круцио!
В первый момент Гарри показалось, что Дамблдор показывает их собственные воспоминания о схватке с Квирреллом, но это было, конечно, не так. Полутемная комната, в которой они очутились, судя по всему, совсем недавно была довольно уютной гостиной, хотя сейчас от былого убранства не осталось почти ничего. Висящие на стенах волшебные портреты обгорели и покосились, немногие уцелевшие их обитатели в панике метались внутри своих рам. Огромный камин был разворочен и закопчен, как будто в нем взорвалась бомба, а гора обугленных деревяшек, сваленных в углу, должно быть, не так давно была мебелью.
Как ни странно, но, несмотря на разгром, на огромном, от стены до стены, белом ковре с восточным узором не было ни единого пятнышка грязи, отчего лежащие на нем два тела в окровавленных и обгоревших мантиях выглядели совершенно неуместно.
— Все еще молчишь? Круцио!
— Не переусердствуй! — одно из тел шевельнулось и открыло глаза. — Нам не нужен второй овощ.
— Ну Ро-о-оди, — обиженно протянул женский голос за спиной Гарри, — зачем ты так? Я два раза за один день не ошибаюсь, ты же знаешь... Круцио!
Гарри обернулся и замер от ужаса. Ему потребовалось несколько секунд для того, чтобы осознать, что происходящее превосходит его самые худшие ожидания.
Фрэнку Лонгботтому (это был, несомненно, он, слишком велико было сходство с Невиллом) уже было все равно. Он лежал на спине с широко открытыми глазами, не мигая и не двигаясь, и если бы не равномерно вздымающаяся грудь, можно было подумать, что он мертв.