Копия

Хуже всего то, что она даже не могла как следует разозлиться на отца. Он всегда был лжецом, так что обманывать для него вполне естественно.

Это она повела себя как идиотка. Поверила ему.

Эйприл бросила быстрый взгляд на Пита. Такой быстрый, что Джемма едва не пропустила его.

– Мне так жаль, – она протянула руку, то ли чтобы коснуться ее плеча, то ли погладить по голове, но Джемма быстро отступила.

В одно мгновение она сама превратилась в фонарик, пылающий гневом и негодованием.

– Тебе жаль?

Как будто это что-то меняло. И на этом все. Конец истории. Хоть и грустный. Как будто кто-то украл у Джеммы любимую игрушку.

– Ты точно понимаешь, что это значит? Ты помнишь, как они избавились от Джейка Витца?

– Тише, – попросил Пит, хотя вряд ли это имело значение. Все вокруг были настолько пьяны, что она могла хоть кричать.

Джемма резко отвернулась и быстро зашагала прочь, скользя по траве, слишком злая, чтобы смотреть в глаза своим друзьям. Но Пит и Эйприл тут же снова приблизились к ней. Пит попытался взять ее за локоть, но она стряхнула его руку.

– Джемма, пожалуйста, – попросил Пит. – Давай ты… Давай мы все просто немного успокоимся, остановимся и подумаем.

Но она не могла остановиться. На это не было времени. Она закрыла глаза и сразу увидела перед собой Джейка Витца, его совершенную улыбку, завораживающее спокойствие его взгляда, словно он был источником гравитации, помогающей тебе удержаться на своем месте. Но воспоминания о нем уже тускнели в ее сознании. Слишком часто теперь он приходил к ней в кошмарах и представал совсем в другом образе: полумертвый, воплощающий в себе все, что она когда-либо слышала о повешенных, с распухшим вывалившимся языком.

Она снова побежала по скользкой траве и едва не вывихнула ногу, когда ее ступня провалилась в рыхлую почву. Тогда Джемма сбросила сандалии и продолжила свой путь, даже не потрудившись их поднять. У нее не было плана. Она не знала, что делать, ведь у Фортнера были весомые преимущества, в том числе в плане времени, но Джемма точно знала, что нельзя останавливаться, нужно спешить, чтобы убежать от зловещего безжизненного лица Джейка и образов Лиры и Ориона, вращающихся по орбите вокруг него и рискующих в любую минуту занять его место. Пит и Эйприл легко могли бы догнать ее, но она первой оказалась на узкой тропинке, ведущей из внутреннего двора, которая так заросла, что им волей-неволей пришлось отстать. Они были всего лишь в паре шагов от нее, но она слышала их отдаленно, фоном, как обычно слышала приглушенное пение птиц по утрам.

– Господи, Джемма, ты можешь подождать хоть секунду?

– Может кто-нибудь наконец объяснить мне, какого хрена произошло?

Джемма выбралась из зарослей азалии. Машины на парковке напоминали стоп-кадр из фильма, где вот-вот должна произойти катастрофа. Но прежде чем она успела добраться до подъездной дорожки, Пит схватил ее за руку.

– Блин блинский, – он почти кричал. Никогда раньше она не видела его таким разъяренным, и маленькая отдаленная вспышка любви к нему на секунду затмила ее собственную боль. Пит ведь мастер таких ругательств. – Ты можешь поговорить с нами хоть минуту. Ты можешь нас послушать?

Но это слово, «нас», мгновенно погасило вспышку. Эйприл и Пит были на одной стороне, что означает, Джемма оставалась на противоположной. Одна.

– Что, – спросила она, – ты хочешь, чтобы я послушала? Ну же, давай, выскажись, – потребовала она, потому что он молчал.

Среагировав на их движения, зажегся прожектор, и в его свете Пит вдруг показался ей таким отчаявшимся и вымотанным, что Джемме на секунду стало стыдно. А потом она снова вспомнила про расклад «двое против одного». Всю жизнь ей казалось, что она играет в чью-то чужую игру и может лишь пытаться угадать правила. Раньше, по крайней мере, Эйприл была на ее стороне. И Пит.

Но, обнаружив всю правду о себе самой, она оказалась навсегда отделена от них. И это просто данность.

Эйприл выскочила из кустов с таким видом, будто каждый сантиметр пути ей пришлось отвоевывать. К волосам, рубашке и обуви прилипли листья.

– Я не буду, – задыхалась она, – спрашивать, – еще один судорожный вдох, – снова. – Но спросила: – Какого. Черта. Происходит?

Пит отвел глаза, и от этого Джемму сразу затошнило. Видимо, он собирался сказать что-то, что ей явно не понравится.

– Лира и Орион в беде, – ответила она, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно. – Я должна им помочь. Это все моя вина, разве вы не понимаете? Я втянула их во все это. Я привела их к отцу. Если с ними что-то случится, – она замолчала, не в силах закончить фразу.

В ее кошмарах Джейк разговаривал с ней, несмотря на веревку на шее. Ей снилось, что они снова на болотах. И по языку Джейка ползали жуки, когда он открывал рот.

Может, если бы она не явилась тогда просить у него помощи, он все еще был бы жив.

– Ты тут ни при чем, – сказала Эйприл. – Ты же не знала!

– Тогда, будем надеяться, я получу троечку с минусом за старания.

Пит наконец повернулся к ней, но лучше бы он этого не делал. Его губы вытянулись в тонкую линию, напоминавшую застегнутую молнию.

– Если, как ты говоришь, военные взяли след Лиры и Ориона, ты не сможешь им помочь. Ты сама в опасности.

– Я не могу помочь, но я могу предупредить их. Дать им фору.

– Как? – Голос Пита теперь звучал резко. Бам, бам, бам. Каждое слово – как удар. – У тебя даже машины нет.

– Ты и водить-то не умеешь, – добавила Эйприл.

Это был удар ниже пояса. Родители не разрешили Джемме пойти учиться вождению. Это было одно из тех правил, которое помогало им держать ее под стеклянным колпаком. Как одну из чертовых балерин, что кружатся в центре снежного шарика.

– Я поеду на автобусе, – отрезала она и снова зашагала в сторону, так что Питу и Эйприл пришлось поспешить за ней.

– Ты не знаешь, как туда добраться, – напомнил парень. – Уже почти одиннадцать. Тебе небезопасно ехать одной. Да и вряд ли автобусы круглосуточно ходят в это Рококо.

– Рончоуо. Поеду автостопом. На велике. Или на лошади, – в горле у Джеммы пересохло. Отвернувшись, она яростно терла глаза запястьями.

– Господи, Джемма! Только послушай себя! Ты же не думаешь, что говоришь, – он не кричал, ничего подобного. Не то что ее отец. И все же Джемма остановилась, словно наткнувшись на невидимую скалу.

– Если военные или федералы, да кто угодно, пытаются замести следы… Если им нужно убить людей, чтобы скрыть правду, ты тоже под угрозой. Ты всегда была в опасности, но теперь ты просто ходячая мишень. Я не… – Его голос сорвался. – Я не собираюсь снова тобой рисковать, ясно? Ни ради Лиры. Ни ради Ориона. Ни ради кого в этом гребаном мире. Этого не будет.

И тогда она заплакала. Пытаться не плакать было все равно что стараться удержать воду, стиснув ее в кулаке. Она плакала и плакала, а потом выдохнула:

– Как ты не понимаешь… Я должна сделать хоть что-то. Я должна им помочь. Они со мной. Такие же, как я…

Больше она не смогла ничего сказать. Нахлынувшее отчаяние и страх затуманили ее сознание и превратили все слова в ускользающие миражи. В доме завыл Руфус, словно не хотел, чтобы она ревела одна. Джемма думала, что будет рыдать, пока не утонет в слезах, но внезапно она почувствовала странное давление, будто чье-то невидимое присутствие. Словно кто-то бесплотный вдруг пришел и, положив руку ей на плечо, прошептал «все хорошо». Она узнала голос Эммы. Той самой, первой, настоящей. «Все будет хорошо».

Пит приблизился и положил руку на ее спину.

– Все хорошо, – сказал он, и она обернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. Слова Эммы унесло ветром. – Я отвезу тебя.

Лицо Эйприл, стоявшей за его спиной, выражало беспокойство, но спорить она не стала. А Питу даже удалось улыбнуться. Он больше не злился.

– Мы тоже с тобой, понимаешь, – сказал он. – И всегда будем с тобой. Если ты позволишь.

Он провел пальцем по ее губам, оставляя на них вкус дыма.