Майя

«Ты с нами не идёшь, там может быть опасно, жди меня здесь»- сказал ей Ашер, на что упрямая девочка отвечала:

«Я не боюсь оказаться в опасности с тобой, я не хочу остаться в безопасности без тебя. Что уготовано судьбой тебе, то и мне» -и они вышли за ворота вместе.

Похоронив Авраама, и, едва успев прочитать над ним «кадиш», все четверо почувствовали , как содрогается земля от стука копыт многотысячной, неумолимо приближающейся к ним орды и что было сил бросились бежать к телеге с единственным желанием, побыстрее спрятаться за крепостными стенами.

-Нет, мамочка, пожалуйста, только не говори, что они тоже погибли!- взволнованно вскрикнула Майя.

-Успокойся, подумай сама, ты внучка Ханы, если я не ошибаюсь в восьмом поколении, если бы в тот момент её не стало, не было бы и нас с тобой. Но нам действительно лучше прерваться и пойти спать.

-Нет, нет, мамуля, что ты, я всё равно не усну, пока не узнаю, чем всё кончилось. Прошу тебя продолжай!

-Хана бежала последней, зацепившись подолом платья за лозовую ветку, она растянулась на земле, побив колени. Оглянувшись, Ашер, успевший прилично убежать вперёд, вернулся за упавшей девочкой. Пока он помогал ей встать, время было упущено окончательно. Бежать было некуда. Город был окружён войском разъярённых гайдамаков и дети спрятались в растущих у кладбища кустах жимолости, умоляя небеса о спасении. На их глазах казаки, стащив за бороды с телеги Хаима и Мотла, порубили их на куски.

Городок охранялся польским гарнизоном и отрядом надворных казаков. Подъехав к воротам, предводитель гайдамаков Железняк, стал склонять выглядывающих из-за частокола казаков перейти на его сторону:

«Хлопцы, разве вы не такие же украинские казаки, как мы, разве вам не болит душа за отцов и матерей ваших, что денно и нощно гнут спины на панщине у тех самых панов, которых вы охраняете? Разве не они плюют на нашу православную веру и уничтожают наши святыни, разве не им служит это гнусное жидовское племя? Сколько можно терпеть стон народа? Пришло время всем встать за независимую Украину! Вот смотрите, сама русская царица Екатерина II на нашей стороне, прислала нам «Золотую грамоту» в которой повелевает восстать против конфедератов за притеснения православия и беспощадно истреблять ляхов и жидов! Оглянитесь вокруг, стар и млад, конный и пеший, все с окрестных деревень, кто с саблей в руках, а кто с косой или вилами, увидев грамоту государыни примкнули к нам. Теперь дело за вами.»

Надворные казаки, не раздумывая больше, открыли ворота и вместе с этой ворвавшейся внутрь массой, бок о бок, стали сечь и вешать всех тех, кого ещё минуту назад обязались охранять.

Уж не знаю доченька, смог ли кто-то спастись из шляхты, сбежав из крепости по подземному ходу. Из собравшихся в Лысянке несчастных евреев, в том числе семьи Брухи и родственников Ашера, не выжил никто, опьянённые кровью гайдамаки с кличем:

»от Нухима до Баруха» их жестоко истребили, а весь город разграбили. Железняк собственноручно повесил в костёле ксёндза, еврея и собаку и потребовал прикрепить на них табличку: »Лях, жид и собака - вера однака!»

-Мамочка, а что действительно царица дала им такую грамоту?

-Маловероятно, чтобы подобный документ существовал на самом деле и был послан какому-то неизвестному голодранцу, врядли умевшему его самостоятельно прочесть. Тем более, что государыня, будучи здравомыслящим монархом, не послала бы гулять по соседствующей с Россией Польше, документ уличающий её в подстрекательствах к убийству польских граждан. После случившихся событий, стали говорить, что грамоту подделал игумен Мотронинского монастыря Мельхиседек, опекавший повстанцев, да и сама Екатерина позже скажет, что грамота была поддельной.

Взяв город, казаки выкатили из погребов бочки с вином и горилкой и во всю распоясавшись, праздновали победу, пили, жарили мясо, орали песни, делили награбленное.

Хана и Ашер, сидя в кустах, весь день оплакивали и молились за души убитых, а когда стемнело, выбрались из укрытия и пошли по дороге, надеясь добраться и спрятаться в Умани. Они шли всю ночь и к рассвету, крайне утомлённые, добрались до местечка Буки. Несмотря на раннее утро, у придорожного шинка корчмарь с домочадцами очень энергично грузились на подводы, так же намереваясь укрыться от бунтовщиков в Умани. Закупив кое-каких продуктов на дорогу, Ашер и Хана присоединились к ним.

Страх собрал у стен Умани тысячи семей шляхтичей и евреев. Город настолько был переполнен бежавшими со всей округи, что вновь и вновь прибывающим людям не было места в его стенах и они разместились вне стен двумя таборами, польским и еврейским, у Грекового леса.

Умань была резиденцией воеводы Потоцкого и большим торговым центром между Молдавией и Турцией. Это был богатый город с просторным замком, с крепостью, хорошо укреплённой пушками, земляным валом, рвами и частоколом, с василианским монастырём, костёлом, синагогой и естественно ратушей. Сам Потоцкий не поддерживал конфедератов и, на момент описываемых событий, в городе не находился, всем управлял губернатор Младанович. Когда гайдамацкое войско направилось к городу он выслал против них полк, присягнувших на верность надворных казаков, во главе с уманским сотником Гонтой. Евреи города преподнесли Ивану Гонте подношение деньгами и подарками с просьбой защитить их от бунтарей. Сотник был человеком образованным, пользовался уважением не только соратников по оружию, но и воеводы, за что получил от него в собственность село в котором родился. От отряда ушедшего с ним не было вестей три дня, зато бежавшие из местечек Звенигородки, Буков и Соколовки с ужасом рассказывали о захвате этих мест Железняком и в Умани нарастала паника. Вскоре произошло самое ужасное, что могло произойти.

-У Гонты взыграли национальные чувства и он перешёл на сторону гайдамаков- предположила Майя.

-Ты правильно догадалась дорогая. Объединёнными силами гайдамаки напали на оба табора, в которых находилось от 5 до 8 тысяч поляков и евреев.

Завидев несущихся на них конников, Ашер с Ханой бросились в лес, оставляя за собой крики, плач, мольбы о спасении мечущихся в ужасе людей и дикое улелюкивание настигающих их убийц. В считанные минуты в таборах не осталось живой души. Наши беглецы бежали и бежали, пока не выбились из сил и упали на траву возле скалистого нагромождения. За одним из камней Ашер заметил вход. Зайдя внутрь, дети оказались в маленькой пещере, где сумели спрятаться от преследователей. Они вновь усердно молились, благодарили Всевышнего за спасение, умоляли защитить осаждённых.

Глава 4 Пятый день месяца тамуз.

В этот страшный день 18 июня, в 5 день месяца тамуз 1768 года многотысячное войско бунтовщиков осадило Умань. Поляки и евреи стреляли с городских стен в осаждавших из пушек и ружей, не хватало патронов и воды, из- за бегства одних и предательства других отстоять город им не удалось. Ворвавшиеся отряды Железняка и Гонты набросились на евреев, зверски убивали, топтали копытами лошадей, сбрасывали с крыш высоких зданий, детей поднимали на копья пик, мучили женщин. Около 3 тысяч евреев закрылись в синагоге, отражая нападки гайдамаков, тогда последние, взорвав пушкой дверь, ворвались внутрь и вырезали всех. Река крови лилась через порог. Покончив с евреями, принялись за поляков, а затем и за своих украинцев- униатов. Никто, моя дорогая, точно не знает сколько людей тогда погибло в этой дикой резне, предположительно от 12 до 20 тысяч, а может и больше. В память тех страшных событий было составленно много «кинот»- плачей в одном из них говорится: