Страница 117 из 139
- Марш! - сказал Дейбель.
6.
Оскар Брада вошел в контору. Он все еще был очень зол на писаря за ту комедию, что тот разыграл утром на апельплаце, и решил не разговаривать с ним. Но страх за жизнь Шими-бачи оказался сильнее: когда прошел час, а старый врач все не возвращался, Оскар решил действовать.
За столом сидели Зденек и Эрих. Зденек что-то писал, а Эрих с нетерпением ждал, пока он кончит. Он постукивал толстыми пальцами по лежащей перед ним пустой папке и сделал вид, что не заметил Оскара.
- Привет, Оскар! - сказал Зденек, подняв глаза и рассеянно улыбнувшись. - Тебе надо что-нибудь?
Брада стоял в дверях и не в силах был скрыть тревогу.
- Я к Эриху.
- Да ну! - удивился писарь, поднимая брови. - Какая честь!
- Так ты садись, - сказал Зденек. - Если тебе надо поговорить с ним наедине, я...
- Нет, оставайся. Я пришел спросить, где Шими.
- Он еще не вернулся? - перепугался Зденек, в душе проклиная дурацкую "сводку покойников", которая требовала от него предельного внимания.
- Нет. А вам известно что-нибудь? Зачем его вызывали?
Писарь провел рукой по плеши и почесал затылок.
- Много я на этот счет не раздумывал. Может быть, его хотят сделать старшим врачом вместо тебя?
- Что за чушь! Шутки в сторону. Дело серьезное.
- В самом деле? Что же ты не пришел сразу? Если хочешь знать, я сознательно отстранился от этого дела. Я думал, что вы о чем-то сговорились с рапортфюрером, ведь сегодня днем он навестил тебя в лазарете... А ты даже не счел нужным рассказать мне, о чем был разговор.
- А ты мне докладываешь, о чем с ним сговариваешься? Уж ты-то этим занимаешься!
- Ты пришел препираться со мной или выяснить, что сталось с Шими-бачи?
- О том, что было сегодня утром, я тоже не мог смолчать! Не думай, что я безропотно смирился с твоим поведением на апельплаце. К твоему сведению: я снова настаиваю на приеме у рапортфюрера. Иди в комендатуру и возьми меня с собой.
- Зачем? Ты спятил?
- Я не могу больше ждать... Шими-бачи был неосторожен. Чтобы спасти девушек, он сказал надзирательнице, что в лагере тиф.
- Ого-го! - проворчал писарь.
- Россхаупт, видимо, рассказала об этом в комендатуре, а Копиц... ты ведь видел, что он выделывал утром, лишь бы я не произнес слова "тиф" и не испортил его страусовую политику... Шими там уже больше часа.
- Вероятно, его вздули, - задумчиво произнес писарь, - лежит там где-нибудь без сознания, и нас, наверное, скоро вызовут унести его.
- Я не хочу больше ждать. Пошли к Копицу!
Эрих Фрош чувствовал себя виноватым перед старшим врачом. Поэтому он кивнул.
- Я пойду один. Можешь подождать меня тут. И не спорь, мне и вправду лучше идти одному. Да я и не скажу, что пришел справляться о Шими-бачи. Мне как раз надо отнести Копицу сводку умерших. Кончай поскорей, Зденек! - И он хлопнул рукой по пустой папке. Чех виновато опустил голову и продолжал заменять "тифус экзантематикус" "сердечной недостаточностью".
- Кури! - сказал Эрих, кидая Оскару сигарету. С минуту было тихо, потом дверь открылась, заглянул Диего в берете и шарфе.
- Furt nix? испорч. нем.)> - осведомился он, уставившись на писаря.
- Шагай, шагай! Я уже два раза оказал тебе, что тотенкоманда не может выехать, пока этот недотепа не кончит сводку.
У ворот послышался возглас: "Lagerschreiber, vorvarts!"
Писарь вскочил, как автомат.
- Вот оно! Ну, спокойно! - добавил он, обращаясь к доктору, и побежал в комендатуру.
Вернулся он очень скоро, и лицо его не было таким румяным, как прежде. Он снял запотевшие очки и подошел прямо к Оскару.
- Дейбель застрелил его.
Оскар без сил опустился на лавку. У Зденека рука с пером скользнула по бумаге, сделав безобразную закорючку.
- При попытке к бегству, - прохрипел в тишине писарь, - во время санитарной инспекции на кладбище. Лежит на берегу реки, вправо от главной могилы. Писарь Зденек и новый дантист немедленно отправятся туда вместе с тотенкомандой, врач осмотрит зубы мертвого и продиктует акт о смерти. Похоронить сразу же. Оскар, пожалуйста, пошли ко мне нового дантиста... А сейчас иди в лазарет, потом мы поговорим. Мне его тоже жалко... - И он накинулся на Зденека. - Черт подери, кончишь ты когда-нибудь или нет?! Сколько раз тебе говорить!
Зденек взял резинку и подчистил закорючку. Но из глаз у него выкатились две крупные капли и упали на бумагу.
* * *
- Los, Mensch! Надо управиться до обеда! - сказали Зденеку могильщики из команды Диего. Между собой они говорили по-испански, и Зденек их не понимал.
Тележку нагрузили с верхом, как обычно в последние дни. У могильщиков была своя система: половину "груза" они клали головой вперед, половину головой назад. Таким образом на тележку помещалось "пятнадцать штук". Грязная парусина, которую закрепляли сверху, не покрывала всех трупов, окоченевшие руки и ноги торчали во все стороны.
Антонио и Фелипе тянули впереди за оглобли. Диего, Фернандо и Пако толкали тележку сзади или подпирали ее плечом, когда дорога шла круто в гору. Дантист и Зденек тоже помогали по мере сил. Шествие замыкали двое конвойных с ружьями - турнфатер Ян и какой-то мордастый тиролец.
Они проехали усадьбу у леса, там сейчас не видно было ни души. В садике на веревке болталось детское белье, застиранное и залатанное.
- Тут кто-нибудь живет? - прошептал Зденек, шагавший рядом с Диего.
- Claro, hombre исп.)>, - проворчал тот. - А чему ты удивляешься?
- Тому, что оставили тут жителей, около самого лагеря. Ведь они все видят.
- Ну и что ж? Им это не мешает. Мы дважды в день ездим мимо них с нашим грузом. Иной раз хозяйка выглянет из окна, в хорошую погоду играют дети, их четверо, все белокурые и сопливые.
- Что они о нас думают? Одобряют вот это? - Зденек кивнул головой в сторону лагеря.
Диего не ответил. Зденеку показалось, что он утвердительно кивнул своей угловатой головой. И тогда Зденек прошептал ему в самое ухо:
- Ты бы, значит, их всех...
- Не неси вздор, чех! Возьмись лучше за веревку и придерживай тележку. Видишь ведь, что мы едем под гору.
Все, упираясь ногами в землю, вцепились в тяжелую тележку и притормаживали ее. Запыхавшиеся испанцы переговаривались и, вспомнив, видимо, какой-то веселый случай, громко хохотали.