Заледеневшая (ЛП)

— Не надо меня опекать. Нам нужен месяц, это не обсуждается.

— Вы подвергаете опасности этого ребенка и жизнь Рубикона.

— Вот дерьмо, — сказала моя мама.

— Что такое? — оба бросились к матери.

— Разнополый дент, — обеспокоенно сказала моя мама.

Люциан начал хихикать. Мой отец и Тания просто смотрели на нее, и они все начали смеяться.

— Он полюбит ее, как никто другой, Кэти, — сказал мой отец с улыбкой.

— Это не облегчает мои беспокойства.

— Я знаю. У меня также. Заключим с тобой сделку, первые десять лет, мы им ничего не скажем.

Они снова рассмеялись, и моя мама обхватила лицо моего отца, который в ответ полностью поддался ей.

— Я люблю тебя, обещай мне, что найдешь тех, кто предаст нас, и убьешь их, Альберт. Мне все равно, кто это будет.

Он повернул голову, нежно коснулся ее руки и поцеловал внутреннюю часть ладони.

— Обещаю.

Тания подошла к моей маме и легла за ней. Она оглянулась через плечо и посмотрела на меня. Она нежно погладила личико.

— Один месяц, Кэти.

— Спасибо, — мама поцеловала обратно Танию в щеку.

Следующие пару дней мы с Люцианом застряли в хижине. Я не могла перестать смотреть на то, как мама и папа управляются со мной. Моя мама кормила грудью и даже пела мне самую сладкую колыбельную. У меня на глаза навернулись слезы от мысли, что месяц — это все, что у нее было. У нее не было шанса увидеть меня снова, как у моего отца. Я была так груба с ней в своих снах.

Люциан сел позади у стены и крепко обнял меня.

Несколько ночей мой отец ходил со мной в комнату. Мы танцевали наш танец отец с дочерью в очень раннем возрасте. Хотела бы я вспомнить, каковы были их объятие. Танец был такой красивый.

Люциан мягко сжал меня, так как мы только могли наблюдать, и мои глаза что-то поймали у входа в комнату. Это был просто взгляд другого человека, а потом он исчез.

— Елена, — позвал Люциан. — Что-то не так? — он посмотрел туда, куда я уставилась. Сейчас там ничего не было, но я знаю, что кое-что видела. Он был там всего секунду.

— Ничего. Наверное, просто разыгралось воображение.

Примерно в конце второй недели моя мать запаниковала. Я не двигалась с места. Тания помогла, и они заставили меня проснуться.

Они привели врача, которому Тания потом внушила, и он сообщил моей матери печальную весть. Я умирала.

Они обе плакали в течение следующих нескольких дней, и я видела на лице Тании, как это мучило ее.

На третий день после прихода врача Тания усадила обоих моих родителей. Она плакала, но я видела в ее позе, что женщина приняла решение.

— Она не может умереть.

Моя мама подняла глаза.

— Ласточкокрылая не сможет исцелить ее, Тания, она слишком хрупкая.

— Я не говорю об исцелении, Кэти. Я говорю о зелье Калипсо.

Мои родители ахнули.

— Ты с ума сошла? Это не будет то же самое. Она не будет иметь нашу кровь или быть нашей. Она должна быть из нашей родословной, чтобы однажды заявить права на Блейка.

— Есть только один способ. Я знаю, что это сработает.

— Какой способ?

— Мое предсказание, — сказала Тания и посмотрела на маму.

По выражению лица моей мамы она хорошо знала, что Тании предсказано.

— Один не сможет сделать это, но двое могут.

Тания кивнула.

— Я никогда не знала, что это значит, до прошлой ночи. Кара.

Какое-то время было тихо.

— Нет, ничего не получится. Она дракон, Елена — человек.

— Кара умрет, когда обретет свой человеческий облик, который будет телом Елены.

— Ты этого не знаешь, Тания, — мой отец был расстроен.

— Это единственное, что имеет смысл, Альберт. Кара — Грозовой Удар. Они не существовали сотни лет. Это сработает, но у нас не так много времени. Она скоро получит свою человеческую форму, и когда это случится, мы потеряем наш единственный шанс.

— Ты уверена, что это будет моя маленькая девочка?

— Кара умрет.

— Я не могу просить тебя…

— Ты не обязана этого делать, — Тания посмотрела на меня-малышку. — Она важна.

Моя мама поцеловала меня снова.

— Когда ты хочешь это сделать?

— Сегодня вечером.

Мама снова заплакала, а папа обнял ее со мной на руках.

— Две недели, у меня было только две недели.

— Она будет жить, Кэти. Это самая важная вещь, — спокойно сказал мой отец.

Мама кивнула.

— Что насчет Жако? — она снова посмотрела на Танию.

— Он не даст своего согласия. Мне придется сделать это без его ведома.

— Тания…

— Однажды он поймет.

Той ночью я встретила Кару. Она была относительно большой, но все еще оставалась ребенком. Хотела бы я прикоснуться к ней, сказать, как я это ценю. Так много людей погибло, чтобы сохранить мне жизнь. Это действительно того стоило?

Мы видели, как Тания готовила оба зелья. Мой отец долгое время играл с Карой. У него был грустный взгляд.

Около девяти Тания вывела Кару из хижины, и они ненадолго ушли.

— Мы не можем позволить ей сделать это, — сказала моя мама.

— У тебя есть план получше, Кэти?

Она потрясла головой.

— Тогда это наш единственный шанс.

Когда Тания и Кара вернулись, я наблюдала, как Тания скармливала одну часть зелья Каре, а другую дала маме для меня.

Она боролась, так как я уже была так слаба. Мама поцеловала меня в последний раз. Ее губы надолго задержались на моей голове.

— Будь сильной и знай, что я любила тебя больше всего на свете, — прошептала она. Мой отец был следующим, и Тания отвела меня и Кару в другую комнату. Моя мать упала в слезах, и мой отец опустился на колени рядом с ней и обнял ее. Оба плакали, когда просто держались друг за друга.

Странное чувство начало появляться в моем животе, и я посмотрела на Люциана.

— Пришло время идти, — сказал он, и сила вытащила нас из этого временного искажения. Мы приземлились на вершине горы.

Мы оказались окруженными деревьями, а ночь была великолепна с миллионами звезд на небе. Люциан сел рядом с деревом, я заняла место перед ним. Он крепко обнял меня.

— Она любила тебя, Елена, они оба любили. Они никогда не хотели отдавать тебя.

— Я знаю. Это так несправедливо, так много людей должно было умереть, Люциан. Ты, Жако, Брайан, Кара… моя мама.

— Я умру за тебя тысячью смертей. Часть меня всегда знала, кто ты.

Наши руки сплелись друг с другом.

— Когда ты сказала мне в тот день, что слышала стихи, я сразу понял. Я просто не мог сложить два и два вместе. Как ты убежала из-за стены. Я не хотел, чтобы это было правдой. Тогда мой отец сказал мне прямо перед моим отъездом, почему они передумали, и кого ты им напоминала. Вот почему он так смотрел на тебя той ночью, потому что ты ребенок своего отца, Елена. У тебя его глаза, его волосы, кроме радужной штуки.

Я засмеялась.

— Мама сказала, что в тебе есть что-то от нее. То, как ты напоминаешь ей Катрину, — он вздохнул. — Когда я, наконец, поговорил с Танией, мне не потребовалось много времени, чтобы догадаться. Я просто должен был сказать твое имя. Она была опустошена смертью Жако, а ты этого не знала. Я сразу понял, что Пол был опасен, и он хотел причинить тебе боль, но я запаниковал, поэтому вмешательство было настолько сильным. Я знал, что Пол лжет, и знал, что тьма в Блейке слишком сильна, иначе он сказал бы что-то давно.

— Он знал? — спросила я.

— Елена, ты бы умерла, если бы попыталась взобраться на него с Карой внутри себя. Ничто не происходит без причины.

Я покачала головой.

— Он лгал всем нам, Люциан. Люди погибли, потому что он солгал.

— Можешь ли ты винить его? Он не хотел, чтобы его приручили, и это был не Блейк. Это был Рубикон.

— Мне все равно, он и то, и другое.

— Елена, он изменится.

— Меня это не волнует! Он ненавидит меня всей душой.

— Я не верю в это.

— А я верю. Я это чувствовала.

— Есть еще одно предсказание, оно было первым, что увидела Ирэн. Она предсказала это, когда была одна. Речь идет о любви, настолько сильной, что она может победить все, что хочет, изменить барьеры и свершить историю. Слова для всего предсказания прекрасны. Многие старались соответствовать ему, но никто не мог его удержать. Я думал, она говорила о нас, но нет. Это о тебе и Блейке. Он будет любить тебя, как никто другой, Елена.