Страница 63 из 64
Одних только этих трудностей было бы достаточно, чтобы сломить самые сильные души. Но кроме них появлялись новые. Вся мировая капиталистическая пресса была мобилизована против большевиков. Их изображали «наемниками кайзера», «опьяненными фанатиками», «хладнокровными убийцами», «длиннобородыми головорезами, которые днем охотятся за людьми, а ночью пируют в Кремле», «насилуют женщин», их называли «осквернителями искусства и культуры». В качестве же доказательства «беспримерной низости» большевиков была сфабрикована чудовищная фальшивка — «декрет о национализации женщин», о котором раструбили потом на весь мир. Цель всей этой кампании — перенести ненависть общественного мнения с немцев на большевиков.
Ненависть буржуазии за границей к большевикам как к новым «врагам цивилизации» росла не по дням, а по часам, а в это время большевики напрягали все свои физические и духовные силы для спасения цивилизации в России от окончательной гибели. Артур Рэнсом, лично убедившийся, насколько невероятными, прямо-таки нечеловеческими были эти усилия большевиков, писал:
«Никто не спорит, что большевики не ангелы. Я только прошу, чтобы люди вгляделись сквозь туман клеветы, окружающий их, и увидели тот идеал, за который эти молодые люди борются единственно возможным способом. Если их ждет поражение, они встретят его с чистой совестью и легким сердцем, ибо они стремились осуществить идеал, который переживет их. Даже если они потерпят поражение, они все равно уже вписали в историю человечества страницу, самую яркую из всех, какие мне только припоминаются... Когда в будущем люди прочитают эту страницу, они станут судить о вашей или моей странах по той помощи или сопротивлению, которые они оказали тому, чтобы она была написана».
Этот призыв остался без ответа.
Подобно тому как некогда монархисты Европы объединились для удушения идеи, порожденной французской революцией, так капиталисты Европы и Америки объединились для удушения идеи, порожденной русской революцией. К голодным, замерзающим, страдающим от сыпного тифа русским плыли не корабли доброй воли с книгами, машинами, учителями и инженерами, а несущие смерть броненосцы и транспорты с солдатами и офицерами, пушками и ядовитыми газами. Высадки были произведены в стратегически важных пунктах на побережье России. Монархисты, помещики и черносотенцы стекались к этим пунктам. Формировались новые белые армии; их обучали, оснащали и экипировали, тратя сотни миллионов долларов. Интервенты начали поход на Москву, чтобы вонзить меч в сердце революции.
С востока наступали полчища Колчака, двигавшиеся через Сибирь по следам чехов. С запада наносили удар белофинские войска, латыши и литовцы. Из лесов и с заснеженных полей Севера двигались англичане, французы и американцы. От южных портов устремились деникинские батальоны смерти с танками и аэропланами. Враги наступали со всех сторон. Из эстонских болот — Юденич. Из Польши — легионы Пилсудского. Из Крыма — кавалерия барона Врангеля.
Вокруг революции смыкалось стальное кольцо из миллионов штыков. Революция шаталась под обрушившимися на нее ударами, но сердце ее оставалось бесстрашным. Если ей суждено умереть, она умрет сражаясь.
Снова бьют барабаны — они призывают к оружию измученные войной деревни и голодающие города. Снова изношенное оборудование предприятий приходится переключать на производство винтовок и военного снаряжения. Снова почти полуразрушенные железные дороги забиты воинскими эшелонами с солдатами и пушками. Исчерпав все, что оставалось от истощенных ресурсов России, революция смогла вооружить, обмундировать и обеспечить командными кадрами 5 миллионов человек, и Красная Армия вступила в бой.
Всего в 700 километрах от Москвы красноармейцы атаковали Колчака и гнали его охваченные паникой войска все 7 тысяч километров, которые они только что прошли, наступая по Сибири. В белых халатах, на лыжах пошли героические красноармейцы по заснеженным сосновым лесам Севера, где вступили в бой с войсками Антанты и погнали их обратно к Архангельску, вынудив погрузиться на суда и убраться восвояси по Белому морю. Под Тулой, этой кузницей России, «в красных горнах которой из раскаленной стали куются штыки непобедимой Красной Армии», они остановили бешеный натиск Деникина. Вынужденный отступить назад, к Черному морю, он бежал на английском крейсере.
Буденновская конница, не останавливаясь ни днем, ни ночью, пронеслась по украинским степям и, как снег на голову обрушившись на фланги польской армии, обратила победоносно наступавших легионеров в позорное бегство, преследуя их по пятам до самых ворот Варшавы. В Крыму был разбит и зажат Врангель, а пока ударные части Красной Армии штурмовали его бетонированные форты, ее главные силы совершили бросок по замерзшему Азовскому морю — и Врангелю пришлось искать спасение в Турции. В окрестностях Петрограда, у самых его стен, был наголову разбит Юденич, армии балтийских государств отброшены за свои границы, а в Сибири разгромлены белые. Революция разорвала огненное кольцо, повсеместно одержала победу.
Контрреволюцию сломили не только мощные батальоны Советов, но и идея, воодушевлявшая эти революционные армии.
На алых знаменах Красной Армии были начертаны лозунги нового мира. Самоотверженно шли в бой красноармейцы с песнями о братстве и справедливости на устах. Они гуманно обращались с пленными, считая их введенными в заблуждение братьями. Накормив и перевязав им раны, они отпускали их назад — пусть несут правду товарищам о великодушии большевиков. Красная Армия бомбардировала окопы противника вопросами: «Зачем вы пришли в Россию, солдаты Антанты?», «Почему рабочие Франции и Англии должны убивать своих товарищей — русских рабочих?», «Разве вы хотите уничтожить нашу республику трудящихся?», «Неужели вы хотите снова посадить на трон царя?», «Вы воюете за французских банкиров, за английских захватчиков и американских империалистов. Зачем проливать за них кровь?», «Почему вы не возвращаетесь домой?».
Красноармейцы поднимались над окопами и громко выкрикивали эти вопросы. Красные аэропланы, вынырнув из-под облаков, засыпали войска противника листовками всё с теми же вопросами.
Союзнические солдаты задумывались над этими вопросами и начинали колебаться. Их боевой дух падал. У них пропадала всякая охота воевать, и они начали бунтовать. Десятками тысяч — целыми батальонами в полном составе, включая санитарные отряды, — белые переходили на сторону революции. Одна за другой контрреволюционные армии распадались и таяли, как тает снег русской весной. Стальное кольцо, сжимавшееся вокруг революции, разлетелось вдребезги.
Революция победила. Дорого пришлось заплатить за эту победу, зато Советы были спасены.
В течение трех лет мы отдавали войне все наши силы, говорил Ленин. Все богатства страны шли на войну. Поля не возделывались, станки ржавели. Не хватало топлива, пришлось закрывать предприятия. В паровозных топках сжигали сырые дрова, что выводило из строя котлы. Отступающие армии разрушали железнодорожные пути, взрывали мосты и вокзалы, предавали огню нивы и деревни. Поляки не только разрушили в Киеве систему водоснабжения и электростанцию, но в бессильной злобе взорвали еще и Владимирский собор.
Контрреволюционеры превратили свое отступление в оргию разрушения. Динамитом и факелом они опустошали страну, оставляя за собой черную полосу руин и пепла.
Тяжелое наследие войны проявилось не только в этом, но и в том, что она оставила после себя строгую цензуру, излишнее число арестов, военно-полевые суды. Крутые меры, за которые по адресу коммунистов брошено столько обвинений, вызывались в большинстве случаев военной необходимостью, хотя от них иногда страдали идеалы революции.
А сколько людей погибло на фронте! Еще больше умерло в госпиталях. В результате блокады нельзя было получить где-либо крайне необходимые медикаменты, бинты и хирургические инструменты. Даже ампутации приходилось производить без анестезии. Раны перевязывали газетной бумагой. Гангрена и общее заражение крови, тиф и холера стали бичом армии, и бороться с ними было нечем.