Страница 31 из 233
отступление были всего лишь хитрой игрой. За барханами скрывалось настоящее войско, тысячи две всадников на длинноногих мохнатых зверях жутко похожих на верблюдов. Сотню окружили, началось истребление, и Его Неустрашимость, наш временный сотник, Индар остался в городе, за неделю до этого он сломал ногу на тренировках, пал одним из первых, а вместе с ним пали и четверо из десяти десятников. Хегор попытался взять командование на себя, но вылетел из седла словив стрелу в плече.
Времени разбираться и искать следующего по чину, времени не было, да и почти все легионеры сотни знали меня и лично и в лицо. Пришлось брать командование на себя и если я еще смог бы уйти, то имперцам пришел бы скорый конец. Благо, что кочевники еще не успели выстроиться в свою знаменитую карусель и нападали на остатки сотни волнами, и когда очередной натиск был отражен, я ссадил бойцов с лошадей. За несколько минут они возвели круговую баррикаду из мертвых тел и конских трупов, прирезав и половину своих скакунов. Во время последующих атак этот вал становился только все выше и выше, ибо легионеры, засевшие за ним, вовсю работали пиками и длинными кавалерийскими палашами. В центре импровизированного укрепления разожгли огромный костер из седел, упряжи, колчанов и свежих конских шкур, которые давали
массу дыма. Плотный столб черного, густого и жирного дыма поднялся к небу. К счастью, этот сигнал был замечен одним из патрулей, и Его Свирепость, тысяцкий Индар, лично прибыл на выручку с четырьмя сотнями.
Когда легионеры обратили врагов в бегство, Индар лично провел ревизию нашего импровизированного форта и принял мой доклад. Убедившись, что все сказанное соответствует действительности, он приподнял бровь и рявкнул:
– Клянусь рогами и копытами Иджлиса, это самый невероятный доклад, что я слышал! – после чего произвел меня в Их Неустрашимости, минуя Их непоколебимость. От сотни сохранилось половина отряда, так что его слова потонули в довольном гуле. Так я стал настоящим десятником, опередив в ранге, пусть и чисто номинально, Хегора.
Наверное, все бы на этом и закончилось, а я жил бы себе тихонько в Бандуре, тянул солдатскую лямку, да дожидался появления непонятной Сущности, из-за которой и оказался в этом Мире, если бы не пресловутое ревностное отношение к легионерам со стороны Империи и Императора. Прощать диким кочевника полсотни жизней никто не собирался. Хотя, скорее всего Император просто решил упредить удар Степи по Империи. Пленных в том бою было взято предостаточно, а палачам не занимать опыта развязывать языки. Так что, очень быстро все узнали, что в Степи появился новый вожак, который вполне успешно объединяет разрозненные племена, собирая огромную армию. Как бы в подтверждение этого, на противоположном берегу большой реки, издавна являющейся естественной границей между Империей и Степью, появились довольно крупные отряды кочевников, которые уже не удирали без оглядки от имперских патрулей, а заманивали их в засады и планомерно вырезали. Как сказал бы какой-нибудь поэт, в воздухе запахло большой кровью.
Уже через месяц тысяцкий собрал всех сотников и первых десятников, Индар захватил на это совещание и меня. Хотя, никакого совещания по сути и не было. Тысяцкий Сахди уведомил нас, что Император принял решение пройти по Степи с огнем и мечом, а нашей тысяче доверено почетное право переправится на противоположный берег первыми. На лица сотников и десятников стало больно смотреть, так они побледнели. А потом нас поставили в известность, что вторжение начнется через шесть дней.
– Все, все свободны. Сотник Индар, десятники Хегор и Сердар, останьтесь. – когда за последним приглашённым закрылась дверь, тысяцкий, глядя на Индара спросил, – сотник, сколько из твоих людей умеют плавать? – вот тут-то нам уже поплохело окончательно, стало ясно, что захватывать плацдарм, да еще под обстрелом противника, предстоит нашей сотне.
– Десятник Сергар занимается со всеми. Так что, лучше будет спросить у него.
– Говори, десятник.
– В сотне плавать умеют все. Кто лучше, кто хуже. Но большой роли это не играет. Никто из них реку самостоятельно не переплывет, тем более с оружием и доспехами и кони тут мало помогут, на них столько брони, что им бы самим переплыть. – взгляд тысяцкого потух.
– Значит как всегда?
– Есть шанс. Я смогу переправить на ту сторону не только сотню, но и всю тысячу и при этом без потерь, ну, почти без потерь. Но мне нужна будет помощь.
– Говори!
– Нужен мост.
– Это нереально. Кочевники не дадут его построить.
– А мы их и спрашивать не будем. – а потом рассказал об понтоне.
А на следующий день по всему городу застучали топоры и завизжали пилы. В ход шло все, и заборы, и телеги, и дома, близлежащие рощи вырубили под корень. Все это свозилось на берег, где несколько сот плотников соединяло все это в один, трехсотметровый понтон. Разведчики кочевников буквально паслись напротив стройки, но так и не поняли, что именно мы делаем. А в назначенный час, наша сотня заняла место на понтоне, окружила себя большими пехотными щитами, глухо тюкнули топоры, обрубая канаты, уперлись в илистое дно десятки шестов… течение реки подхватило один конец понтона и начало его разворачивать поперек реки. Через полчаса первые десятки ступили на землю Степи, захватывая плацдарм. Вслед нашей сотне на вражеский берег хлынули и остальные сотни нашей тысячи. А я стал сотником и настоящим Их Неустрашимостью. Причем, сотню мне еще только предстояло сформировать, и она должна стать первой инженерно-строительной сотней Империи. Совсем не дурственная карьера.
6 глава
Десять имперских тысяч широким веером разошлись от места переправы и пошли стальным катком по Степи, ее стойбищам и редким поселениям. Только наша тысяча так и осталась и наведенного моста, потому как в планах местного «генштаба» была она уже списана со счетов. Индар по секрету мне шепнул, что по подсчетам местных стратегов, после переправы, захвата плацдарма и его обороны, остаться нас должно было, ну, дай Бог, сотни две. Совсем никто не ожидал, что наши потери потянут на пару десятков. Ни и радости своей ни тысяцкий, ни тем более сотники, не скрывали. Пусть рваные халаты и плохая защита от каленых стрел, а меховые малахаи очень плохо защищают от тяжелого кавалерийского палаша, но степняки «рождаются в седле» и с луком, да и саблей, учатся владеть едва ли не раньше, чем ходить. Так что, потери у имперских легионов будут совсем не маленькие, а вот добыча… Ну что взять в нищих юртах степняков? Вытертые шкуры? Потертый войлок? Нет, у вождей и ханов, конечно есть чем разжиться, но и они ведь совсем не дураки и свои богатства просто так не отдадут, не бросят. Единственные трофеи, что светят имперцам, это несколько десятков тысяч рабов, что нахватали и увели с собой, во время своих набегов, степняки. Но в Империи рабства нет, так что, даже эти люди не принесут своим освободителям-спасителям особой прибыли, разве что кому повезет и среди освобожденных окажется какой богатый торговец, местный дворянин или жрец какого бога, что в порыве чувств решит отблагодарить своего спасителя.
Слова Индара оказались пророческими. Уже через неделю через реку потянулись первые колонны бывших рабов, под охраной десятка легионеров, да редкие возы с трофеями, в основном самородное железо, шкуры и меха. Ну и само собой, огромные стада скота и небольших степных лошадок, так ценимых местными крестьянами за выносливость. Империя подошла к вопросу Степи очень основательно. Легионы не только уничтожали всех способных носить оружие, но и грабила степняков, практически под чистую. Даже детей и тех вывозили, правда только малолеток, а что было с остальными, я предпочитал не думать. Скорее всего поступила как в свое время Чингисхан, всех кто не дорос до чеки арбы в полон, а остальных под нож.
В общем, почти семь месяцев мы охраняли переправу. Рядом с нашим неказистым понтонным мостом выросло еще три, эти уже были добротные, построенные со всем старанием и в соответствии с местными правилами и обычаями, настоящие мосты, хоть и плавучие. Ну а через семь месяцев и армия вернулась, причем, как и говорил Индар, заметно поредевшая, в лучшем случае каждый второй выжил, а не раненых было процентов десять, не больше. Зато, на многие годы Империя теперь могла вздохнуть более-менее спокойно, угроза со стороны Степи была, если и не ликвидирована, то на полтора-два десятилетия снижена почти до минимума. А приграничные районы получили десятки тысяч поселенцев, крестьяне лошадей и скот, ну и облегчение налогов, часть легионов сразу же направилась на север, а оставшиеся были переформированы, да и осталось их всего два, две тысячи воинов, вместо десяти, это заметное облегчение бремени. Ну а нашу тысячу, не знаю, за какие такие заслуги, единственную из всех, перевели в столицу, ну и меня с ней, ясно дело. Так я и оказался в столице Империи, «славном городе Марассе».