Подводные пленники

– У вас будет вмонтировано более десяти телекамер по всей длине комплекса, плюс спецаппаратура для подбора и отслеживания полыньи первого всплытия. Если полынья вас устроит, вы сможете привязаться к ней и дрейфовать, отслеживая ее на приборах. Будет и аппаратура точнейшего измерения толщины льда. Так что торпеды для пробивания полыньи, о которых говорил Павел Васильевич, вам, судя по моим расчетам, вообще не понадобятся.

– Все это звучит великолепно, Николай Сергеевич, – теперь наступила моя очередь задавать умные вопросы, – но меня уже больше интересует не столько проблема всплытия, сколько эксплуатация ЗУРО – зенитного управляемого ракетного оружия. На подводных лодках Советского Союза и стран содружества, впрочем, и у империалистов, ничего подобного нет. Или я не прав?

– Я отвечу, – вклинился Иванов. – Открою вам маленькую военную тайну. Мы скопировали систему ЗУРО с английской «Слэм», разрабатываемой фирмой «Виккерс» на основе войскового ЗРК «Блоупайп» для планируемого вооружения подводных лодок. В отличие от шестиконтейнерной английской, наша будет похожа на «Стрелу», состоящую на вооружении надводных кораблей ВМФ. Пусковая установка и станция обнаружения целей будут находиться на выдвижной телескопической мачте с гидроприводом, а в походном положении – в рубке. Внутри мачты находится транспортер оригинальной конструкции. Он предназначен для подачи ракет класса «корабль – воздух». Предвижу ваш вопрос о специалистах по ЗУРО. Они уже отобраны и проходят легководолазную подготовку в Ленинградском учебном центре подводного плавания, так как ранее проходили службу на надводных кораблях. Сами понимаете, подводник и надводник – это не одно и то же.

– Но для стрельбы подобного рода ракет станция обнаружения целей начнет излучать, – не унимался я, – одно ее включение, и радиоразведка противника будет «на ушах»! Они нас засекут, а те, кому положено, уничтожат. Как быть, Павел Васильевич? Вопрос конкретно к вам.

– Согласен, вопрос серьезен. Но если смотреть шире, то вы поймете – старт девяносто шести баллистических ракет не останется незамеченным для супостата. Главное назначение ЗУРО, а точнее сказать, ЗРБ – зенитной ракетной батареи – сбивать во время старта баллистических ракет все пролетающее рядом в радиусе тридцати километров. Ее скорострельности и запасу ракет позавидует любой надводный корабль, аналогов в мире нет. Мы провели успешные испытания на полигоне ВМФ на черноморском побережье, после которых Устинов затребовал береговой вариант ЗРБ для охраны Кремля. У вас ЗРБ будет задействоваться при каждом учебном пуске баллистической ракеты. Вы можете стрелять и из-под воды, но глубина погружения при этом не должна превышать тридцать метров.

– В принципе, по платформе все ясно, Пал Силыч.

Иванов улыбнулся, потому что я назвал его так, как было когда-то заведено промеж командиров, и ему это нравилось. «Пол» – понятно, Павел, а «Силач» – не столько Васильевич, сколько его диковинная сила рук. Вновь назначенные командиры лодок удивлялись, когда после представления по команде комдив предлагал помериться в армреслинге. Получив краткую характеристику – «Слабак!», изумленный новичок ретировался. Бывали, конечно, исключения, и таким исключением стал однажды ваш покорный слуга. «Еще поборемся», – сказал поверженный Пал Силыч, но больше со мной не тягался. Особенно, когда узнал, что во время одной из швартовок я, прокричав: «Реверс!!!», то есть аварийную дачу заднего хода с переднего, отбросил начальника штаба дивизии метра на три от «Каштана» – переговорного устройства с центральным постом, – когда тот попытался мой «реверс!!!» отменить. Позже, на разборе «полетов», выяснили – я был прав, но НШ – начальник штаба – затаил на меня зло. Жду последствий…

– Когда в путь-дорогу, Пал Силыч? Мы ведь еще не доучились!

– Приказ на вас уже есть, на днях получите спецпочтой.

Тут я пожалел, что поспешил отлить «шила» коменданту – этой пьяной роже! Ведь учили еще с курсантов: «Не спеши выполнять приказание, потому что поступит другое приказание – противоположное предыдущему!», иначе говоря, «Пельмени разлепить!» Не знаю, что отразилось на моей роже, но комдив заметил это и растолковал по-своему.

– Да не переживай, ты так Миша! Придешь, расслабишься и поймешь – нормальный ход! ну, а если еще не зазнался будущий Герой – пригласишь своего комдива на пять капель!

При этих словах начПО ожил. Вот так да! Его родное мероприятие – и без должного политического обеспечения!

– Товарищи! Дело большой политической важности. Я побеспокоился и… стол уже накрыт! Микроавтобус внизу, прошу в банкетный зал Дома офицеров.

«Ну и прогибало! Когда же он успел? – подумал Яндолин. – Эти политрабочие – шустрые ребята, особенно по части питейных мероприятий!» – Вот это организация! – произнес Иванов. – Почти как у тебя, Николай Сергеевич, на твоем СМП.

При слове «СМП», что означало Северное машиностроительное предприятие, Буторин вздрогнул – слишком многое связывало его с этим секретным учреждением. Еще мальчишкой он пришел на завод, заменив ушедшего на фронт и бесследно пропавшего где-то на Кольском полуострове, отца. Завод его воспитал, крепко поставил на ноги, дал образование и специальность. Здесь же обзавелся и семьей. А каких людей он видел, с кем работа! Каждый из них – человек-легенда. Конечно, то, что он сейчас создает, не идет ни в какое сравнение с «Ленинским комсомолом» – первенцем советского атомного подводного флота. Но в памяти остался именно этот корабль, потому что с ним связывалось все прошлое и настоящее. В то героическое время он, еще молодой специалист, вошел в конструкторский коллектив академика Александрова. Несмотря на запрет Берии, хлопцы, увлеченные идеей создания первой атомной подводной лодки, трудились дни и ночи напролет. После 1952 года, когда правительство приняло решение о создании боевых подводных кораблей с АЭУ – атомной энергетической установкой, работа закипела. Николай учился на ходу. Ему, как и многим первопроходцам, присваивали ученые степени без защиты диссертации. Для этого просто не было времени, а то, что он и его коллеги создавали, по научному, техническому и практико-организационному значению частенько не имело ничего подобного в мире. Именно они придумали сквозные комплексные участки, заметно повысившие персональную ответственность трудовых коллективов за весь цикл работ. Здесь же была воплощена их идея создания специализированных предметно-замкнутых участков, цехов, производств. Результатом очередной «мозговой атаки» стала технология гибкой переналадки производства, обеспечившая в процессе строительства подводных лодок максимальную модернизационную способность проекта. Это позволило, не меняя наружных форм атомохода, втискивать в него все более совершенные средства ведения боевых действий подводой, что повышало возможности проекта в два раза и более. Работа рядом с такими «монстрами» от науки, как Дмитрий Блохинцев – «зам» Александрова, Николай Доллежаль – главный реакторщик, кораблестроители Владимир перегудов и Генрих Гасанов, невозможно было не стать ученым-конструктором высшей пробы. И он им стал.

Буторин тяжело приподнялся, как будто на него давила тяжесть всего пережитого за годы его становления, пожал всем руки и, прощаясь, произнес:

– Я должен ехать в Москву, прямо сейчас. Извините. А вас, – обратился он почему-то только ко мне, забыв про конкурента Серегу, – жду на СМП.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «