Страница 12 из 57
Войдя и почтительно поклонившись, Соджиро сел на указанное ему место. Он чувствовал бы себя увереннее, если бы рядом со старым мастером сидел Кондо-сэнсэй. А сейчас, глядя, как старик расправляет на столике перед собой какое-то послание, он ощущал все больший трепет. “Отличная бумага, - думал Соджиро, следя за руками Шюсая-доно, - тонкая и белая. Дорогая, должно быть”.
- Господин Сэги Комон написал мне, - медленно проговорил старый мастер, по-прежнему не смотря на Соджиро, - что инструктор додзё Шиэйкан ранил его слугу. И напугал гостей его дома. В письме он назвал твое имя. Как ты можешь объяснить это?
Хи-сан оказался прав насчет неприятностей, с тоской подумал Соджиро. Он попытался описать все как было, запутался под колючим пристальным взглядом маленьких глазок старика и, наконец, виновато опустил голову.
- Я поступил недостойно. Простите, сэнсэй.
Старый Кондо снова погрузился в изучение письма и только спустя несколько мгновений кивнул с таким видом, словно Соджиро и на просяное зерно не мог искупить своей безмерной вины.
- Завтра тебе придется пойти в поместье Сэги-доно и лично принести ему извинения. И для тебя было бы лучше, чтобы эти извинения были приняты…
Соджиро низко опустил голову и мысленно вознес благодарность богам за то, что при разговоре не присутствовала супруга старого Кондо - она непременно ввернула бы что-нибудь едкое о “неблагодарных голодранцах-дармоедах, не ценящих оказываемой им милости”. Со своих девяти лет, когда он впервые попал в Шиэйкан, Соджиро успел назубок выучить все ее слова, однако по-прежнему, услышав упреки старой госпожи, весь съеживался. Правда, мастер Шюсай и Кондо-сэнсэй всегда заступались за него, особенно последний.
Сопровождать Соджиро вызвался Иноуэ Гэндзабуро, бывший в Шиэйкане чем-то вроде эконома - несмотря на полную неспособность ко всякого рода коммерческим делам, - или же всешиэйканского доброго духа. В мечном бое Иноуэ-сан звезд с неба не хватал, хотя и занимался в Шиэйкане дольше всех остальных.
Соджиро немного приуныл - втайне он расчитывал, что с ним пойдет Кондо-сэнсэй. Но тот, повинуясь приказанию приемного отца, остался в додзё и только напутствовал ученика и “младшего братишку”:
- Помнишь, как я тебя учил, когда ты был мальчишкой? “Держи крепче, Соджиро”.
Иноуэ подтверждающе кивнул.
- Он уже не мальчишка, - бросил Хиджиката откуда-то с галереи и тут же снова скрылся.
- И впрямь пора тебе от этого детского имени избавляться, - сказал Кондо, улыбнувшись вдруг во весь свой большой рот. - “Окита Соджи” - звучит посолиднее.
***
Господина Сэги Комона мало кто в округе знал в лицо - жил он по большей части в Эдо, где занимал какой-то невысокий, но довольно доходный чиновный пост. В небольшое поместье, доставшееся от отца, господин Сэги наведывался крайне редко.
Иноуэ и Соджи ввели в комнату и попросили обождать. Обоих шиэйканцев удивила царившая в гостевой комнате обстановка - кроме обычного столика и подушек для сидения, на новеньких циновках стоял высокий стол с четырьмя стульями подле него.
Перегородка отодвинулась, вошел господин Сэги - он был в новых хакама, но поверх юкаты надел странное тесное одеяние с узкими рукавами и острыми плечами. Одеяние с трудом сходилось на его животе и было застегнуто прямо поверх оби на одну круглую темную пряжечку. Скорыми шагами войдя в комнату, Сэги отодвинул один из стульев и приземлился на него, указав посетителям на подушки для сидения.
Поклонившись, Иноуэ и Соджи сели. Господин Сэги некоторое время молча глядел на них с высоты своего стула, а потом начал говорить. Вернее - кричать. Он кричал о древней чести своего рода, который был вассалом самого храбреца Кидзан(1), о смертельном оскорблении, которое было нанесено дому Сэги. Вот он набрал побольше воздуху и собрался обрушить на головы посетителей еще одну гневную тираду - и тут раздался треск. Пряжечка, удерживавшая диковинное верхнее одеяние господина Сэги застегнутым, с треском отлетела, не выдержав, очевидно, красноречия своего владельца, и укатилась куда-то под высокий шкаф темного дерева. Оратор замер с разинутым ртом, и Соджи стоило великого труда сохранить невозмутимость, тем более, что откуда-то снаружи послышался смешок.
- Вы позволите, Сэги-доно? - и, не дожидаясь ответа, в комнату вошли двое - мужчина и женщина. Иностранцы, подумал Соджи и весь подобрался, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
Приветливо поклонившись, женщина прошла к столу, но, увидев всю диспозицию - сидевших на полу Иноуэ и Соджи, сидевшего у стола на стуле Сэги, - в нерешительности остановилась за спинкой стула. Одета она была в платье, верхняя часть которого так обтягивала фигуру, что, раз взглянув, Соджи боялся лишний раз поднять на нее глаза. Правда, светлая ткань платья закрывала женщину до самого подбородка, но дела это почти не меняло. Соджи впервые видел такую одежду. Он успел, однако, разглядеть, что у женщины чуть вьющиеся темно-каштановые волосы - светлее, чем у той девочки Изуми, подумал он, - длинноватый тонкий нос, спускающийся к самим губам, тонким и крепко сжатым. Но большие глаза иностранки чуть улыбались, разглядывая обоих посетителей - улыбались ласково и совсем необидно.
Мужчина же, лысеющий, с высоким гладким лбом, носом как какая-нибодь шишковатая ягода, и пышными рыжеватыми усами, почти достававшими до подбородка, был в юкате. Он по-свойски кивнул господину Сэги, прошел к сидящим Иноуэ и Соджи и уселся на круглую соломенную подушку для сидения прямо перед ними. Его зеленоватые чуть навыкате глаза внимательно разглядывали обоих шиэйканцев.
Патетический момент господина Сэги был окончательно испорчен, когда иностранец, не отрывая взгляда от Соджи, спросил:
- Вы позволите задать несколько вопросов этим людям, Сэги-доно?
- Да что спрашивать этих ронинов! - взвился петухом Сэги. - Ясно же, что они из той же шайки, что мутит воду, убивает ваших соотечественников и нападает на дома чужеземцев. Воины Мито или как они там себя именуют… Он набросился на Миягаву с мечом - на Миягаву, который и мухи не обидит! Я пожалуюсь в магистрат, и его…
- Папа, ну скажи им!.. - в комнату скорым шагом вошла, почти вбежала девочка-подросток, в которой Соджи сразу же узнал Изуми. Сейчас она была в наглухо закрытом спереди мешковатом балахоне чуть ниже колен, из-под которого выглядывало что-то вроде крестьянских рабочих штанов, только белого цвета. Японку в подобном одеянии ни Соджи, ни Иноуэ никогда не видели и представить себе не могли, поэтому оба, забыв о приличиях, раскрыли рот в удивлении.
Изуми что-то горячо заговорила на непонятном языке, потом, спохватившись, перешла на японский.
- Я же рассказывала, как все было - Миягава-сан достал revolver…
Но усатый иностранец резко оборвал ее:
- Выйди сейчас же!
Изуми бросила полный отчаяния взгляд на Соджи и Иноуэ, закусила губу и выскочила из комнаты так же стремительно, как и появилась. Сэги сделал вид, что ничего не случилось.
- Я прошу прощения за недостойное поведение с вашим слугой, - громко и отчетливо произнес Соджи и склонился, уперевшись лбом в циновку. - Я готов понести наказание, какое соблаговолит назначить ваша милость.
Иноуэ, сначала опешив от такой покладистости, тоже распростерся в глубоком поклоне.
Сэги мрачно оглядел согнутые спины обоих.
- Оставляю решение на милость господина Доннеру, - пробурчал он, тяжело поднимаясь со стула. - Лошадь готова? - бросил Сэги появившемуся в дверях слуге и, дождавшись почтительного “да, господин Сэги”, попрощался с иностранцем и его женой, сделав вид, что ни Соджи, ни Иноуэ в комнате нет.
***
Ирен
Сидеть в своей комнате и не знать, чем окончился разговор, было мучительно. Ирен открыла было книжку, но знаки расплывались перед ее взглядом. Черныш неслышно просочился в комнату - сгусточек живой пушистой темноты, - и улегся у ее ноги, прижавшись бочком. Снаружи дома донеслись отрывистые приказы, похожие на далекий злобный лай цепного пса. И следом - скоро стихший топот копыт.