Страница 14 из 16
- Просто великолепно.
- Что? - Это был голос женщины.
- Я думаю, она проявляет сарказм, - сказал Жан-Клод. В голосе его звучало облегчение. - Если она шутит, значит, она не сильно пострадала.
В этом я не была уверена. Тошнота накатывала волнами, от головы к желудку, вместо того чтобы наоборот. Спорить можно, что у меня сотрясение. Вопрос в том, насколько сильное?
- Вы можете двигаться, Анита?
- Нет, - шепнула я.
- Позвольте мне перефразировать вопрос. Если я вам помогу, вы сможете сесть?
Я сглотнула слюну, пытаясь дышать сквозь тошноту и боль.
- Может быть.
Две руки скользнули под мои плечи. Кости у меня в голове поехали вперед, когда он меня поднял. Я ахнула от боли.
- Меня сейчас стошнит.
Я перевернулась на четвереньки. Движение это было слишком быстрым, и боль налетела вихрем света и тьмы. Живот сводило, рвота стояла у горла, голова раскалывалась.
Жан-Клод держал меня за талию, его холодная рука лежала у меня на лбу, не давая костям головы расползаться. И голос его поддерживал меня, как прикосновение гладкой простыни к коже. Он тихо и ласково говорил по-французски. Я не понимала ни слова, но и не надо было. Его голос держал меня, укачивал, унося часть боли.
Он прижал меня к груди, и я была слишком слаба, чтобы возражать. Боль колотилась в голове, но теперь это была далекая, пульсирующая, тупеющая боль. Голову повернуть все равно было невозможно, будто она выскользнула из шарниров, но боль была уже другая, терпимая. Он вытер мне лицо и губы влажной тканью.
- Вам лучше? - спросил он.
- Да. - Я сама не заметила, когда ушла боль.
- Что ты сделал, Жан-Клод? - спросила Тереза.
- Николаос хотела видеть ее в сознании и здоровой. Ты видела, какова она была. Ей нужна больница, а не дополнительные пытки.
- И потому ты ее полечил. - Женщина-вампир явно забавлялась ситуацией. Николаос не будет довольна.
Я почувствовала, как он пожал плечами.
- Я сделал то, что было необходимо.
Я уже могла открыть глаза, не щурясь и не вызывая боли. Мы были в темнице - по-другому и не назовешь. Квадратную камеру двадцать на двадцать футов окружали толстые каменные стены. К зарешеченной деревянной двери вели вверх каменные ступени. Даже кольца для цепей были в стенах. Факелы дымились на стенах. Не хватало только дыбы и палача в черном клобуке - такого, с бычьими бицепсами и татуировкой "Не забуду мать родную". Да, это завершило бы картину. Мне было лучше, намного лучше. Я не должна была так быстро оправиться. Мне случалось получать удары, и сильные. Не бывает, чтобы вот так просто все прошло.
- Вы можете сидеть без помощи? - спросил Жан-Клод.
К моему удивлению, ответ оказался положительным. Я села, прислонившись спиной к стене. Посреди пола была вполне современная сточная решетка.
Тереза смотрела на меня, держа руки на бедрах.
- Да, ты быстро оправляешься. - В ее голосе звучало приятное изумление и еще что-то, что я не могла назвать.
- Ни боли, ни тошноты - все прошло. Как это получилось?
Она ухмыльнулась, скривив губы.
- Об этом тебе надо спросить Жан-Клода. Это он сделал, не я.
- Потому что ты этого сделать не могла бы.
В его голосе слышался чуть тепловатый намек на злость.
Она побледнела.
- Я бы этого все равно не стала делать.
- О чем вы говорите? - спросила я.
Жан-Клод повернулся ко мне; красивое лицо было непроницаемым. Темные глаза смотрели в мои - и это были глаза как глаза.
- Давай, мастер вампиров, скажи ей. Увидишь, насколько она благодарна.
Жан-Клод смотрел на меня, разглядывая мое лицо.
- У вас была сильная контузия, сотрясение. Но Николаос не позволила бы нам доставить вас в больницу, пока не будет закончено это... интервью. Я боялся, что вы умрете или окажетесь неспособны... функционировать. - Никогда я не слышала в его голосе такой неуверенности. - Поэтому я поделился с вами своей жизненной силой.
Я затрясла головой - крупная ошибка. Пришлось прижать руки ко лбу.
- Я не понимаю.
Он широко развел руками:
- У меня нет других слов.
- Позволь мне! - вмешалась Тереза. - Он просто сделал первый шаг к превращению тебя в слугу.
- Не может быть. - Мне все еще трудно было мыслить ясно, но я знала, что это неправда. - Он не пытался воздействовать на меня разумом или глазами. Он не кусал меня.
- Я говорю не об этих жалких полутварях, носящих несколько укусов и бегающих по нашим поручениям. Я имею в виду постоянного слугу-человека, которого никогда не кусают, никогда не ранят. Такого, который стареет почти так же медленно, как мы.
Я все еще не понимала. Наверное, это выражалось на моем лице, потому что Жан-Клод сказал:
- Я забрал вашу боль и дал вам часть моей... выносливости.
- Значит, вы испытываете мою боль?
- Нет, боль прошла. Я сделал вас чуть менее уязвимой. Вас теперь труднее ранить.
До меня все еще не дошло до конца или просто это было вне моих понятий.
- Все равно не понимаю.
- Послушай, женщина, он дал тебе то, что мы считаем великим даром и даем лишь тем, кто показал себя бесценным.
Я уставилась на Жан-Клода.
- Это значит, что я теперь как-то в вашей власти?
- Как раз наоборот, - ответила Тереза. - Ты теперь не подвержена действию его взгляда, голоса, ума. Ты будешь служить ему только по твоему собственному желанию, ничего больше. Теперь ты понимаешь, что он сделал.
Я посмотрела в ее черные глаза. Просто глаза и ничего больше.
Она кивнула.
- Ты теперь начинаешь понимать. У тебя, как у аниматора, был частичный иммунитет к нашим взглядам. Теперь у тебя иммунитет почти полный. - Она рассмеялась коротким лающим смешком. - Николаос уничтожит вас обоих.
Она пошла вверх по ступеням, щелкая каблуками по камню. И оставила дверь за собой открытой.
Жан-Клод подошел и склонился надо мной. Лицо его было непроницаемо.
- Зачем? - спросила я.
Он просто стоял и смотрел. Волосы его высохли беспорядочными локонами вокруг лица. Он был все так же красив, но беспорядок в волосах делал его более реальным.
- Зачем?
Тут он улыбнулся, и стали видны морщины усталости около глаз.
- Если бы вы умерли, мы были бы наказаны мастером. Обри уже терпит из-за своей... опрометчивости.