Страница 12 из 26
========== Five for silver (Рэйчел) ==========
“Кто любит серебро,
тот не насытится серебром”.
(Екклесиаст)
Идеальная спутница, все для домашнего релакса – так звучало ее описание в каталоге Тайрел. Экспериментальная модель, никаких парафизических возможностей. Идеальная жена, если угодно. Однако сама Рэйчел знала о себе и еще кое-что – у нее было обостренное восприятие непосредственной опасности. Опасность для нее была почти физически неприятна. Раздражающа.
После первой попытки проникновения репликантов-ренегатов в штаб-квартиру Тайрел Инк. это ощущение опасности стало нарастать. Доктор Тайрел стал объектом охоты, а вскоре объектом охоты стала и сама Рэйчел. И она приняла парадоксальное на посторонний взгляд, но совершенно логичное для себя решение – встать на сторону сильного. Того, кто сможет защитить. То, что Декерт заинтересовался ею, стало понятно Рэйчел почти сразу, и она решила сделать на него ставку.
«Скажи – «Я хочу тебя», велели ей. Рэйчел послушно сказала это Рику Декрету. Право сильного, право мужчины, которое она, почти не задумываясь, признала. Но после появления Брайанта в Уайтбурге уверенность Рэйчел в способности и желании бывшего блейдраннера обеспечивать ее безопасность сильно пошатнулась.
И так уж у них оказались с Риком противоречия, который Рэйчел не знала, как разрешить – мелочи на первый взгляд, они по ощущениям Рэйчел таили в себе серьезную угрозу. Угрозу ее спокойствию и безопасности. Она была мягкой и ненавязчивой, была заботливой, она быстро научилась удовлетворять Рика в постели – и все же она понимала, что ему этого недостаточно. Ему нужно было что-то, чего Рэйчел не могла ему дать. Рику нравилось, когда Рэйчел играла ему на старом электрическом фортепиано, но пару раз он обмолвился, что она играет как маленькая старательная девочка.
- Как кукла, ты хотел сказать? – тогда Рэйчел впервые ощутила невнятный страх. Больше она не играла, а Рик не просил.
Они не взяли из квартиры Рика никаких вещей, только эмпатоскоп. И чем дальше, тем чаще Рик усаживался перед эмпатоскопом и проваливался в недоступный для Рэйчел мир Мерсера. Тайком от него Рэйчел несколько раз пыталась также испытать слияние, и ей даже удавалось увидеть безрадостный ландшафт и старика, взбирающегося на каменистый холм. Но ничего похожего на отождествление себя с этим стариком с ней не происходило. Более того, во время сеансов на Рэйчел накатывало раздражение, такое сильное, что ей всякий раз хотелось швырнуть эмпатоскоп об стену и посмотреть, как он разобьется, рассыплется на множество деталей.
Приход Брайанта в их дом стал последней каплей.
Рэйчел бежала. Она бежала от одного пристанища к другому. Более надежному. Гроцци, которых так опасались в Тайрел Инк. – возможно, там она будет нужна, защищена. Возможно, там она будет на своем месте.
Но было и еще одно обстоятельство, побуждающее ее бежать, искать того, чего она сама не могла понять – обрывки воспоминаний, которые Рэйчел отказывалась признавать фальшивыми. Воспоминания, которые она с уверенностью могла назвать своими, начинались с оранжевоглазой совы. То, что самые ранние сцены ее жизни, где-нибудь в автоклаве Тайрел Инк., в хранилище или в другой среде, куда ни за что не попал бы обычный человек, были затерты ложными воспоминаниями или вовсе удалены, Рэйчел очень быстро привыкла считать благом и милосердием. Прежние же пасторальные картинки жизни в своей семье с матерью и отцом оказались мишурой, плохо сидящей одеждой с чужого плеча. Но в эту мишуру вторгались другие воспоминания, несомненно чуждые приглаженному, тщательно выверенному строю картинок в ее памяти. Они были несвязны, нелогичны и обрывочны, как куски полузатертого прежнего видео, всплывающие посреди нового фильма. Берег большого тихого озера, и сама она, Рэйчел, бежит по урезу воды, по самым заплескам, по желтому песку. Бежит, громко смеясь, повинуясь увлекающей ее вперед руке спутника. Он виден в ореоле какого-то золотого сияния – а может, это солнце лучилось в его светлых волосах. Рэйчел помнила ощущение беспричинного, захлестывающего счастья, когда они вместе падали в теплую воду озера, и так близко-близко от нее оказывались светлые глаза с безуминкой, и губы ее спутника что-то шептали. Дальше воспоминания обрывались – резко, будто обрезали пленку. Откуда взялся этот юноша, что произошло дальше - Рэйчел не могла вспомнить. Помнилось только его имя – Рэй*. Имя, лучистое как те самые солнечные проблески…
Может, хоть что-то из воспоминаний принадлежит ей, Рэйчел, а не племяннице Тайрела. Она, кстати, и не знала, что у мистера Тайрела есть племянница…
Научиться управлять украденным у Рика ховером оказалось не так сложно – мощный нечеловеческий мозг легко выстраивал алгоритмы, а цепкая память надежно фиксировала их. Поднимать ховер в воздух, правда, Рэйчел не решалась, выбирая вместо этого шоссе. Так было безопаснее – а безопасность была для нее первичным приоритетом. Напоследок Рэйчел все же разбила проклятый эмпатоскоп Рика, и воспоминание об этом наполняли ее мрачным удовлетворением.
Городки, через которые она проезжала, все были на одно лицо – длинная улица и россыпь хибарок вдоль нее. Рэйчел не рисковала останавливаться там на ночь, полагая, что в таких местах все на виду, и к чужаку тут могут отнестись с излишним вниманием. Она покупала еду и ехала дальше.
Дорога вилась между каменистых холмов, покрытых скудной бледно-зеленой травкой, цветными мхами и лишайниками; холмы, камни, лишайники сливались в одну серую пелену, не задерживая внимания, скользя по обе стороны дороги, будто кто-то специально отматывал их назад. И очередной город был ненамного ярче или заметнее холмов. Разве что он был побольше, и заведеньице – из тех, что днем работают как закусочная, а вечером превращаются в клуб, - казалось поприветливее. Вывеска сообщала, что в заведеньице можно снять комнату на ночь.
…Рэйчел увидела его не сразу. Блейдраннер сидел у окна с бокалом пива; он никуда не спешил, он просто осматривался, все больше задерживая взгляд на пустой еще сцене. Идиллия для Рэйчел, похоже, закончилась. Взвесив все, она решила выждать и постараться ускользнуть как можно незаметнее. Посетителей было немного, большинство явно было местными, это осложняло дело. Разве что парочка у дальнего столика местными не выглядела.
Две возможности: прямо сейчас покинуть закусочную, прыгнуть в ховер и бежать, бежать отсюда - или сидеть как ни в чем не бывало, поесть, купить еды в дорогу и так же спокойно выйти. Бежать – значило привлечь к себе внимание. И остаться в баре, с маленькой сцены которого уже доносилась тягучая восточная музыка, тоже опасно. Потому что лицо человека, сидевшего у окна, было знакомым – она видела его на одном из фото Рика. Рэйчел никогда ничего не забывала. «Коллега», ответил Рик на ее вопрос. Коллега – значит, блейдраннер.
Огни ярко осветили сцену, а зал, напротив, погрузился в полутьму. Восточная музыка стала громче, ритмичнее, в нее вплелись барабаны, и вышедший полуобнаженный паренек в блестящих шароварах принялся исполнять танец живота. Он прекрасно двигался, гибкое тело его извивалось и сладострастно вздрагивало в такт музыке. Странно было видеть этот экзотичный танец в небольшом городе к северу от основного обитаемого пояса, но для местных паренек явно был «своим». Они одобрительно подсвистывали и подхлопывали ему.
- Что такая очаровательная девушка делает одна в столь прекрасный вечер? – раздался над ухом Рэйчел вкрадчивый голос. И в ту же секунду в ребра ей уперлось дуло пистолета, а предплечье стиснули, словно клещами. – Не поворачивайте головы, мисс, и без глупостей.
Ее вывели на улицу и рванули в сторону от освещенного входа, в темноту.
- Мисс Гроцци… - протянул мужчина. Человек не смог бы различить в темноте его лица, лишь отметил бы светлые, почти белые волосы, отросшие и зачесанные назад. Но Рэйчел в темноте видела гораздо лучше обычных людей – однако увиденное ошеломило так, что она едва не забыла, как дышать. Перед ней стоял парень из ее воспоминаний. Ставший старше. Страннее. И безуминка в глазах превратилась в опасный блеск. А еще Рэйчел поняла, что уже видела его в баре – со спутницей, у дальнего столика. Правда, он тогда сидел спиной к ней. А вот его подруга смотрела в упор на нее, Рэйчел…