Честь дороже славы

5

Рослый, в рыжих подпалинах пойнтер белой стрелой вылетел на поляну из-за строя деревьев и, взворошив лапами слой палой листвы, как вкопанный замер перед Зодичем. Полуоткрытая пасть и настороженно-воинственная стойка не сулили ничего доброго. Александр, сидевший на высоком пне, крепче взялся за набалдашник своей трости и, прямо глядя собаке в глаза, спросил с усмешкой:

– Чего изволите, сударыня?

В полуоблетевшем ноябрьском лесу голос отдался звучно и раскатисто.

Легавая отряхнулась, сбрасывая с короткой шерсти влагу, и взрыкнула. Несердито, на всякий случай.

– Повторите имя. Я не расслышал, – снова добродушно обратился Александр к собаке, замечая боковым зрением спешащего сюда крепкого сложения мужчину в кожаном плаще, с ружьем через плечо. Под надвинутой на глаза шляпой наполовину скрывалось лицо. По всему, это был буржуа. А возможно, чиновник из правительственного учреждения или конторы. Когда же охотник приблизился, Зодич… узнал королевского сановника и драматурга, которого не видел более полугода. Это было столь неожиданно, что он встал на ноги. Привлекательное лицо Пьера-Огюстена де Бомарше было обезображено двумя, по всему, недавними шрамами на подбородке и на щеке. Но выглядел он, по обыкновению, энергичным и уверенным. На ремне, маяча буровато-серыми окоченелыми крыльями, висел подбитый вальдшнеп.

– Вы не пострадали, сударь? – подойдя, встревоженно осведомился охотник. – Как уверял хозяин, у которого я одолжил ее, Ланда не кусается.

– Всё обошлось, мсье Бомарше. Я лишь предложил красотке познакомиться. Но она махнула на это хвостом!

Проницательные глаза знаменитости тронула улыбка. На мгновение задумавшись, припоминая, где он мог встречаться с этим господином, Бомарше обрадованно воскликнул:

– Простите, барон, не признал вас сразу! Конечно же это вы с моим другом… Верней, с нашим общим другом, Гюденом, сообщили мне о вердикте Высшего суда.

– Да, мы не отлучались тогда из Дома правосудия до самого вечера, пока не узнали решения, и поспешили к почтенному Фаншону. Каково же было наше удивление, когда мы застали вас спящим. Таким самообладанием можно только восхищаться! Вы, как я слышал, покидали Париж?

– Я был вынужден отлучиться во Фландрию, чтобы избежать посмешища.

– Провидение накажет клеветников и продажных судей, лишивших вас гражданских прав!

– Я не думаю о них, – возразил Бомарше, поправляя левой рукой ремень тяжелого ружья. – Всячески прилагаю усилия, чтобы имя мое было реабилитировано королем. – Он умолк и, поморщившись, покрутил кистью руки. У основания большого пальца также краснел шрам. – Побаливает, черт подери. Памятка о встрече с немецкими разбойниками.

– Вы подверглись нападению?

– Да, произошло это в нейштадтском лесу. Трое злоумышленников пытались меня прикончить. Я вскинул пистолет, но тот дал осечку. Рука убийцы направила свой нож мне в сердце. И если бы не медальон, висевший на груди, я наверняка бы отправился к праотцам. Досадное злоключение… Вы по-прежнему, барон, играете? Помнится, мы как-то встречались за карточным столом.

– Я также был за границей и давно не навещал Гюдена, – уклончиво ответил Зодич и сменил тему разговора. – Я слышал о вашем проекте по восстановлению парламента, распущенного королем. Это может изменить политическую систему в стране?

– Именно об этом я заботился. Однако Морепа и Миромениль, наши главные министры, выхолостили документ. Тот эдикт, который подписал король, доверясь своим советникам, ничего не может вызвать, кроме разочарования. Признаться, я не так часто покидаю дом. Угроза ареста не минула. Жаль, что могу охотиться в Булонском лесу, лишенном дичи, а не в своем собственном, в Шинонском.

– Меткий выстрел, мсье Бомарше, приносит удачу в любом месте. А вы, как вижу, с добычей?

– Случайно поднял птичку у ручья. А стрелок, честно говоря, я неважный. Да и раненая летом рука слаба. Однако ружьишко – отменное. Привез из Лондона. Бьет довольно кучно, – драматург озабоченно понизил голос: – Впрочем, погода меняется. И холодно, и смеркается. Я с утра на ногах, а пальнул, представьте, всего раз. Зато налюбовался лесом! Вы любите эту пору?

– В общем-то, да. Дожди кончились. И мир как будто внове. Особенно этот предзимний воздух, отдающий грибной сыростью и дубовой корой. И подбор разноцветных листьев удивителен! Посмотрите на макушку платана, она точно освещена луной.

– У вас, барон, взгляд художника. Это интересно! Вы намерены еще остаться?

– Нет, нет. Я изрядно прогулялся. Позвольте предложить вам место в фиакре.

– Большое спасибо, меня ждет экипаж. Вы бываете в Версале? Я не большой любитель балов. А хотелось бы познакомиться с вами ближе. Хотя времени катастрофически не хватает! – с сожалением промолвил драматург, сворачивая на боковую тропу. – Прощайте, барон. Пусть бог будет милостив к вам!

– До свиданья, мсье Бомарше! Кланяйтесь Гюдену…

В районе Монмартра, где жил Александр, было сумеречно, знобил разгулявшийся ветер. Лабиринт безлюдных улиц и цоконье подков навеяли одинокую грусть. «Сейчас бы в нашу псковскую усадьбу, к матушке! – вздохнул Зодич, прикрыв глаза. – И быть просто Сашкой, как звал меня погибший отец, а не придуманным бароном Клодом де Верденом. И свободно говорить и петь по-русски!» Он вдруг поймал себя на мысли, что судьба складывалась таким образом, что ему было предопределено стать конфидентом, чьи донесения читала сама императрица. Живя то в Петербурге, то в сельском отцовском имении, он с детства воспитывался гувернером-французом. Мать, Ганна Юзефовна, малоросска со шляхетскими корнями, научила Александра и родному языку, и польскому. Два года провел он в Московском университете, штудируя философию и лингвистику. Но волею отца-майора был из него отозван и определен на службу в Измайловский полк, в котором числился с рождения. Там же служил и сам батюшка, Георгий Федорович. Выполнив однажды его деликатное поручение в угоду Григория Орлова, молодой офицер, блестяще говоривший по-французски, был замечен фаворитом императрицы и рекомендован в тайную комиссию. Через год Зодич с поддельными документами (существование рода де Верденов, бесследно канувшего в конце семнадцатого столетия, не было лишено реальной основы) тайно прибыл в Тулузу, где прожил год, выдавая себя за парижанина, а затем перебрался в Авиньон. Именно в окрестностях этого городка и находилось поместье мнимых предков. Подробно расспросив старожилов, изучив архивы католической церкви, хранившей документы прошлого века, Александр мог чувствовать себя в относительной безопасности. Более того, всемогущие луидоры, заплаченные нотариусу, совершили чудо: на свободной строке в пожелтевшем от времени фолианте появилась запись, из которой следовало, что умерший более двадцати лет назад барон де Верден завещал свое поместье племяннику Клоду. Чиновник столь умело разбавил чернила и подделал почерк, что ни один королевский следователь не заподозрил бы подлога. Вскоре Александр поселился в Париже, чтобы познакомиться с приближенными короля и прослыть сторонником польских конфидератов, наводнивших столицу враждебного России государства. Деятельность Зодича, его финансовые расходы из российской казны корректировали посланник Голицын, а затем сменивший его Иван Сергеевич Барятинский. Александру удалось попасть в Версаль, установить дружеские отношения со многими влиятельными персонами при суверене Людовике Пятнадцатом, скончавшемся в мае этого года. А теперь начался новый этап освоения Версаля, откуда с надеждой ждали от него на родине сообщений, способных изменить ход истории…

Слуга Пьер, раскинув руки, храпел в прихожей на скамье. Раздосадованный тем, что неисправимый ловелас, видимо, гулявший предыдущую ночь, на звук колокольчика не вышел к фиакру, Зодич разбудил его окриком и велел приготовить чай. Чернокудрый бургундец, подскочив и ошалело тараща глаза, юркнул на кухню.

Александр подошел к окну и, к удивлению, обнаружил, что в пролете сумеречной улочки роятся снежинки. Приближалось Рождество. Впрочем, зима в Париже недолгая, слякотная. Слава богу, что хоть изредка выпадает снег! Он всегда поднимал в нем дух, напоминая о смоленской стороне.