Страница 12 из 16
Сдержанная интеллигентность чувствуется как в поведении, так и в хорошо построенной речи, где проскальзывают нотки превосходства, которое демонстрировать не старается, но заметно и то, что оно есть и что демонстрировать не старается.
– Имя? – потребовал я.
Он ответил после секундной паузы:
– Кертис, ваше величество.
Я кивнул на него Чекарду:
– Развяжите руки этому Кертису, а то затекут.
– Хорошо, ваше величество, – ответил Чекард, – хотя все равно отрубим, стоит ли возиться?.. А голову потом…
Я взглянул сердито, чего вдруг перечит, потом сообразил, что разведчик старается подыгрывать, насколько понимает ситуацию.
– Развязывай, – распорядился я. – Рубить руки не будем. Просто повесим или посадим на кол. Так красивше.
Чекард, зло ухмыляясь, разрезал веревку на руках пленника. Его подчиненные на всякий случай крепче вцепились в тощие плечи такой ценной добычи, что заинтересовала самого императора.
Я продолжал рассматривать схваченного. Он со вздохом облегчения опустил руки, но массировать не стал, хотя следы от врезавшейся веревки остались глубокие, молодец, терпит.
– Ну и что, Кертис? – спросил я. – Попался, ворона?..
– Да, – ответил он тонким бесцветным голосом. – Ваши люди сработали недурно.
– Ты не слуга, верно? – спросил я. – Давно внедрился?
– Давно, – ответил он. – Три года, если для вас это важно.
– Не очень, – ответил я. – Итак, ради чего решились нанести мне такое неслыханно мелкое оскорбление, которое смыть можно только большой кровью и бесчеловечными разрушениями?..
Он вскинул голову, всматриваясь в мое грозное, надеюсь, лицо, помедлил, прежде чем ответить:
– Я всего лишь посланник. Но, конечно, могу предположить…
Я вскинул ладонь, он послушно умолк.
– Прежде всего, – сказал я внушительно, – чтобы продолжать разговор, я должен убедиться, что с маркизом все в порядке.
Он ответил смиренно, но с твердостью в голосе:
– С ним все в порядке!
– Да ну, – ответил я нагло, – вот так должен и поверить?
Он слегка поклонился.
– А что остается?
В его тихом интеллигентном голосе почудилась скрытая ирония, я ответил с надлежащей моменту напыщенностью:
– Поверить людям, у которых недостаточно благородства сойтись лицом к лицу? Которые исподтишка и подло похищают людей без их письменного согласия?
– Сэр, – напомнил он, – разве это не оскорбление?
– Верно, – согласился я. – А что?.. Да, оскорбление!
Он умолк, я затаил дыхание, если наш разговор слышат, а это вполне возможно, Карл-Антон предупреждал, то сейчас там идет спор, как вести дела с таким варваром, если из-за своей гордыни и гонора почти готов оборвать этот торг и послать их к такой матери.
Наконец он произнес почти тем же прежним тоном:
– Ваше величество, мои хозяева просто казнят маркиза, если продолжите переговоры в том же тоне…
Я уловил в угрозе нотку поражения, взыграл и сказал с привычной наглостью государя:
– Да хоть щас!.. Мне-то что?.. Его жена больше поплачет – меньше пописает.
– Слезы маркизы, – ответил он, – и даже возможный отказ продолжать быть вашей любовницей… что вообще-то маловероятно, мы понимаем, вовсе не сокрушительный удар по вашему положению. Однако укол болезненный, а зачем это вам, если желаем совсем немногого?
Примирительный тон стал заметнее, я в ответ как бы сделал шаг навстречу, но завуалировал его под обычное любопытство:
– Ну и чего вы бы хотели за его освобождение?.. В случае, если бы я вот с какой-то дури решил ради счастья маркизы… а вы знаете сколько в моей отныне империи маркиз, герцогинь и даже принцесс?.. Да, так вот, если бы спьяну и решил милостиво или даже всемилостивейше пойти вам навстречу?
Он ответил с явным облегчением:
– Мои хозяева, как вы их называете, хотят вообще-то лишь крошки с вашего стола.
– Ну-ну? – сказал я с интересом. – Начало хорошее. Мне ндравится. Я хозяйственный и даже прижимистый, но в меру, в меру, не перебарщиваю. Так что за крошки?
Он уточнил:
– Даже не крошки, а одну-единственную!.. Которую вы даже не замечаете.
– Подробнее, – велел я.
Он собрался и заговорил ясным голосом вполне развитого человека, явно не слуга, судя по его внятной речи:
– Как вы, возможно, знаете, хотя для императора это и необязательно, кроме ваших двадцати восьми королевств в империи сотня с лишним княжеств, герцогств и даже баронств. Мы хотим, как уже вам сообщили, чтобы крохотному герцогству Клауренскому, которое вы даже на карте не отыщете, предоставили автономию. Вообще идеальным вариантом была бы полная самостоятельность, но герцогство, к сожалению, зажато между королевствами Арелат и Овернией, у него нет выхода ни к морю, ни даже к соседним империям.
Я посмотрел с интересом.
– Там чем же оно вам так интересно?.. Запасами нефти?.. Или ценных ископаемых?
Он едва заметно переменился в лице, а у меня екнуло, не думал, что вот так сразу попаду в цель, но он тут же сказал совершенно спокойно:
– Насколько знаю, ближайшие золотоносные пески расположены в королевстве Базош, а это далековато от границ герцогства. Что такое нефть? Не слышал о таком минерале…
– Но дело в недрах? – уточнил я, наши взгляды встретились. – Что в них ценного?
Он ответил с заминкой:
– Ваше величество, я всего лишь посланец.
– А если спросить строже?
Он прямо взглянул мне в глаза.
– Как только мне станет больно… очень больно, я умру сразу. Очень простое заклятие, ваше величество. И не надо было напрасно отрывать воротник и рукава.
Я сделал отметающий жест.
– Северная специфика. Ничего, скоро все тонкости и южной усвоим. Но верю, верю. Я бы сам не стал доверять простому посланцу что-то важное. Или не простому?
Он посмотрел с некоторым удивлением.
– Ваше величество?
– Ваша речь, Кертис, – пояснил я, – говорит о достаточном развитии. Не простонародном.
– Ваша тоже, – ответил он вежливо.
– Я как раз из простого народа, – сообщил я. – Только у нас весь народ не простой.
Он взглянул на меня с интересом.
– У нас тоже.
Стражники по-прежнему держат его за плечи крепко, не сводя с него злых взглядов, только Чекард поглядывает то на меня, то на пленника, в глазах мелькнуло удивление, как это император может быть из простого народа.
– Ладно, – сказал я, – ты хорошо говоришь и держишься, Кертис, но разговор на этом прекратится, если не получу ясных и четких доказательств, что маркиз жив и здоров.
– Он жив и здоров…
Я прервал отметающим жестом:
– Я варвар, на слово верю только варварам. Да и то северным. А вы должны предоставить доказательства ясные и четкие. Я должен увидеть маркиза и поговорить с ним… Хотя на хрена это мне? Пусть маркиза увидит и поговорит! Иначе весь этот разговор в пользу бедных.
Он покачал головой:
– Но это пока невозможно.
Я молча обошел стол, расположился в кресле и, откинувшись на спинку, посмотрел через всю ширь стола так, словно между нами океан.
Кертис напрягся, Чекард и его воины застыли в ожидании приказов.
– Тогда, – произнес я грозно и обрекающе, – к чему этот бессмысленный разговор? Я не допущу обмана!.. Здесь все подлые и постоянно врут!.. Чекард! Выведи его во двор, пусть там срубят голову.
Чекард сказал с готовностью:
– Могу и здесь!..
– Ковры перепачкаешь, – ответил я брезгливо. – Тащи! Переговоры окончены.
Чекард не успел даже кивнуть стражам, те с готовностью подхватили ошеломленного пленника и бодро потащили к двери.
Тот опомнился уже на пороге, закричал, выворачиваясь в их руках в мою сторону:
– Погодите, погодите!.. Разговор возможен…
Я перевел дыхание, сработало, кивнул Чекарду. Тот с показной неохотой и громко бурча, велел своим остановиться, вздохнул тяжко и жестом приказал втащить обратно.
Кертис смотрит затравленно, не так уж и стоек, в глазах страх и в то же время надежда, пошел торг, а умные люди в торге с дикими варварами должны выигрывать.