Страница 20 из 22
…Я пригласил вожаков революционной партии присоединиться к нам и поддержать забастовку, сознавая, что в данную минуту всякая помощь, откуда бы она ни шла, была хороша»[109].
19 января – возможное покушение на самого Николая II. Обстоятельства этого темного дела таковы. Царь участвовал в обряде водосвятия, который проводился на льду Невы перед Зимним дворцом. По «недосмотру» артиллеристов пушка, которая должна была салютовать царю, выстрелила боевой картечью, которая попала в палатку царя, ранила городового, выбила несколько стекол в Зимнем дворце, причем осколок стекла ранил адмирала Авелана.
В разных городах идут многочисленные митинги. В столице 20 января всеобщая забастовка рабочих.
21 января, буквально за день до шествия рабочих Санкт-Петербурга, общественные деятели обращаются к властям с просьбой предотвратить кровопролитие. О чем это говорит? Да о том, что все прекрасно понимали: обстановка накалились до предела, и страна находится на пороге большой крови. В тот же день появляется знаменитое обращение РСДРП к петербургским рабочим.
В прокламации говорится следующее: «Да здравствует вооруженное восстание народа! Да здравствует революция!» И вот настало 22 января. Если внимательно прочитать воспоминания самого Гапона, то становится ясно, какую «мирную акцию» он готовил.
Вот, пожалуйста:
«– Прямо идти к Нарвской заставе или окольными путями? – спросили меня. – Прямо к заставе, мужайтесь, или смерть, или свобода, – крикнул я. В ответ раздалось громовое “ура”. Процессия двигалась под мощное пение “Спаси, Господи, люди твоя”, причем когда доходило до слов “императору нашему Николаю Александровичу”, то представители социалистических партий неуместно заменяли их словами “спаси Георгия Аполлоновича”, а другие повторяли: “Смерть или свобода”. Процессия шла сплошной массой. Впереди меня шли мои два телохранителя…»[110].
В качестве «доказательства» мирного характера демонстрации нередко приводят тот факт, что люди шли, держа иконы. Но обратите внимание на очередное признание Гапона:
«…я подумал, что хорошо было бы придать всей демонстрации религиозный характер, и немедленно послал нескольких рабочих в ближайшую церковь за хоругвями и образами, но там отказались дать нам их. Тогда я послал 100 человек взять их силой, и через несколько минут они принесли их»[111].
Называя вещи своими именами: подручные Гапона ограбили церковь. Что это, если не откровенный цинизм провокаторов?
Общий сбор планировался на Дворцовой площади. Там было бы озвучено требование к царю принять «депутацию» главе с Гапоном. Николаю предлагалось сразу же подписать закон о всеобщей амнистии (то есть выпустить государственных преступников на свободу) и закон о созыве Земского собора (то есть создать иной центр власти в стране). Если царь не соглашался, Гапон должен был подать знак митингующим начать вооруженное восстание.
«Майдан» не напоминает? Нет?
Представители власти заявили, что царя нет в столице и он никого не примет. Тем не менее толпа пошла «вручать петицию». Кому? Куда? Уже из одного этого факта понятно, каковы были реальные намерения организаторов действа. Провокация с целью дискредитации монархии и разжигания революции – вот что было у них на уме.
В разных районах Петербурга собирались толпы «майданщиков». Войска попытались их рассеять. Не тут-то было – «безоружные», «мирные» демонстранты начали отстреливаться, отбирали оружие у городовых и офицеров, разгромили оружейную мастерскую, построили баррикаду.
Войска, прежде чем применять силу, неоднократно предлагали людям спокойно разойтись. Ничего не помогало, и в конце концов на Дворцовой площади собрался митинг из нескольких тысяч человек. Их попытались оттеснить, не стреляя. И снова – толпа, постепенно увеличивающаяся в размерах, взяла верх.
Солдат и полицейских избивали, закидывали камнями, палками, кусками льда. Весь день в разных районах Петербурга происходили ожесточенные столкновения, и массовые беспорядки удалось подавить только благодаря крутым мерам, а проще говоря, стрельбе.
Иностранная пресса стала распространять нелепые фантазии о тысячах убитых в России, хотя полиция провела подсчет жертв для доклада Николаю и выяснилось, что погибло 130 человек.
Поразительно, но даже сейчас Николая называют «Кровавым», что не мешает в это же самое время называть его и «безвольной тряпкой». Как кровавый деспот одновременно может быть тряпкой, объяснить совсем не просто, если вообще возможно. А вот для пропаганды каждое лыко идет в строку: не расстрелял революционеров – значит, размазня и трус, расстрелял – кровавый тиран. А ведь кровь целиком и полностью лежит на тех, кто использовал рабочих для провокации.
Нигде и никогда майданы не приводили к заявленным целям. Всегда результатом были войны, теракты, беззакония, управленческий хаос и так далее. В случае России начала XX века результатом начавшейся террористической войны стало подписание невыгодного мира с Японией.
Однако антигосударственная мифология об этом периоде наплодила множество обвинений по адресу государственной власти, вольно или невольно уводя вопрос роли терроризма в тень.
Нередко говорят, что поражения на фронте Русско-японской войны подточили и без того «прогнивший царизм», придав ускорение набиравшему обороты процессу «народного возмущения», вылившегося в революцию 1905 года. Однако революция началась до Мукденского сражения, за четыре месяца до Цусимского сражения и за семь месяцев до подписания мирного договора. То есть до конца войны было еще далеко, ни о каком поражении речь еще не шла, и тем не менее по всей стране начинаются забастовки, а затем разворачивается настоящая террористическая война.
Мало того, до сих пор можно услышать тезис о том, что Россия якобы сама и спровоцировала войну с Японией из-за лесных концессий на границе Китая и Кореи. В оборот крепко вошло выражение «безобразовская клика» по имени офицера Александра Михайловича Безобразова, предложившего идею проникновения России в Корею. Мол, целая группа «реакционеров-безобразовцев», включая, между прочим, великого князя Александра Михайловича, решила дорваться до корейского леса, оказывала влияние на Николая II, подталкивала царя к авантюристической политике на Дальнем Востоке, а в результате мы получили войну с Японией.
Иными словами, Россия располагает колоссальными запасами леса (до сих пор экспортируем), неосвоенными землями, невероятным количеством всевозможных минеральных ресурсов, а наш высший истеблишмент лезет из кожи вон ради копеечных лесозаготовок в Корее. Перед нами форменный театр абсурда. Между тем очевидно, что цели у великой империи соответствовали ее колоссальной мощи, и настоящие причины Русско-японской войны куда серьезнее.
Все интересующиеся периодом царствования Николая II наверняка встречали следующий тип рассуждений: «Зачем царь полез в Южную Маньчжурию? Не лез бы – не получил бы войну с Японией». Дальше следует целый ворох стандартных воплей про «клику Безобразова», «позорное поражение», «предателя Стесселя», «царя-дурака, Стесселя помиловавшего», «негодный флот» и т. д. и т. п.
Пришло время взяться за основу, за ту почву, на которой вся эта ахинея выросла. Имеется в виду вопрос-обвинение: «Зачем России понадобилось распространять свое влияние на территории Китая?» За тем, чтобы встретиться с Японией в Южной Маньчжурии, а не на Амуре. За тем, чтобы воевать с японской армией у Порт-Артура, а не под Владивостоком или Хабаровском.
В те годы в дипломатических и военных кругах России это понимали как банальность. Так, например, министр финансов Коковцов в письме министру иностранных дел Ламздорфу в июне 1905 года, говоря о причинах войны, отмечает, что «…они заключались главным образом в опасении нападения Японии после ее утверждения на азиатском материке и вообще враждебных действий последней по отношению к России. Стремление наше воспрепятствовать Японии стать твердой ногой на материке Азии было основано именно на этом опасении. Отсюда – вытеснение нами Японии после победы ее над Китаем завоеванного ею Ляодунского полуострова, преждевременный захват Порт-Артура, неудачное устройство, под видом лесной концессии, заслона в Северной Корее и т. п.»[112].
109
Гапон Г. А. История моей жизни. М.: КНИГА, 1990. С. 30.
110
Там же. С. 35.
111
Там же. С. 35.
112
Красный архив. 1924. № 6 (6). С. 15.