Страница 12 из 22
Эти вновь народившиеся группы состояли преимущественно из последователей теории Кропоткина и именовали себя группами “Хлеб и Воля”.
Они преследовали насильственное разрушение существующего общественного и государственного строя и вели пропаганду коммунистических идей среди пролетариата.
Отличались от последователей Зайделя тем, что, исключив из программы экспроприации у частных лиц и признавая одни лишь крупные казенные экспроприации, хлебовольцы доказывали, что антибуржуазные террористические акты отвлекают пролетариат от политической борьбы, сокращая тем самым кругозор его стремлений.
Придерживаясь такой теории, анархистские группы “Хлебовольцев” стали быстро развиваться и привлекли к близкому содействию себе заграничных анархистов, которые начали снабжать российские группы деньгами, оружием и литературой. Приблизительно к этому периоду времени относится и возникновение издания в Лондоне анархистского журнала “Хлеб и Воля”, который доставлялся в Россию целыми транспортами».
Анархизм не был идейно монолитным движением, внутри него существовали разные течения, порой вступавшие в острую дискуссию относительно тактических действий, однако общим было их антигосударственное направление.
«В самый разгар деятельности хлебовольцев (в половине 1905 г.) из среды русских анархистов выступил на арену пропаганды некий Иуда Гроссман (организационная кличка “Рощин”, бывший редактор издававшегося за границей журнала “Черное знамя”) с острой критикой теории “Хлебовольцев”.
Начались теоретические и философские дискуссии и литературная полемика между Гроссманом и руководителями группы “Хлеб и Воля”, приведшие в конечном результате к образованию Гроссманом в Одессе и Екатеринославе новой группы анархистов, присвоившей себе название “Черное знамя”.
Разъезжая по южным и юго-западным городам России, Гроссман вел усиленную агитацию среди рабочих (в особенности в гор. Одессе) и склонял социал-демократов к переходу в анархизм.
Став во главе “чернознаменцев”, Гроссман проводил в группе следующие взгляды: “постоянные партизанские выступления пролетариатских масс, организация безработных для экспроприации жизненных продуктов, массовый антибуржуазный террор и частные экспроприации, лично приступил в Екатеринославе к изданию журнала «Черное знамя»”.
В дальнейшем под влиянием энергичных агитаторов “чернознаменское” движение из Одессы распространилось на другие города юга, а оттуда перешло на запад, где “чернознаменцы” столкнулись с обосновавшимися ранее в Северо-Западном крае группами “хлебовольцев”.
Находившийся в это время в Вильне руководитель хлебовольских групп некий “Хаим Лондонский” созывает в названном городе конференцию с целью выработать тактику теоретической борьбы с появившимися группами “Черное знамя”.
На этой конференции единогласно была принята резолюция:
“Принимая во внимание, что частные мелкие экспроприации не ведут к уничтожению существующего капиталистического строя, а экспроприации у частных лиц не служат средством пропаганды и содействия анархизму, а наоборот, возбуждают широкие пролетарские массы к враждебному отношению, как к пониманию теоретической и философской стороны анархизма, так и к партийным отношениям местных анархистских групп, мы, группы “Хлеб и Воля”, признаем все существующие анархистские группы под названием “Черное знамя” далеко отклоняющимися от реального понимания теории анархизма и считаем, что “чернознаменцы” не могут стать членами “хлебовольческих групп”».
На это Гроссман отвечает усилением пропаганды идей «чернознаменцев». Ему удается предотвратить развал анархистских организаций в Вильно, а кроме того, он созывает конференцию анархистов в Белостоке, где часть делегатов выступила за то, чтобы развернуть так называемый «безмотивный террор». Однако лидер «безмотивников» Стриге погибает от взрыва бомбы, которую он сам и намеревался использовать для теракта, и его группа распалась.
«Организатор “чернознаменских” групп Гроссман, узнав об этой резолюции “хлебовольцев” и предвидя партийную дезорганизацию виленских “чернознаменских” групп, бросает прочно стоявшее на юге дело “чернознаменцев” и из Одессы едет в Вильну, где энергично занимается пропагандой чернознаменской теории среди интеллигенции и рабочих масс и достигает успеха.
Приведя в порядок “чернознаменские” группы в Вильне, Гроссман едет с такой же целью в Белосток, где его застает Манифест 17 октября 1905 года. С обнародованием Манифеста среди руководителей анархистских групп началось сильное оживление, и чтобы парализовать влияние Манифеста, Гроссман, доказывая, что всякий конституционный или даже республиканский строй не в силах изменить нынешнего нищенского положения пролетариата и что только общество, построенное на анархо-коммунистических началах, даст ему те блага в жизни, к каким стремится каждый отдельный индивидуум, созывает в Белостоке при содействии южных групп анархистскую конференцию.
Участники конференции разделились на две половины: одна из них (группа безмотивных террористов) во главе с местным анархистом Стриге вынесла следующую резолюцию:
“признала, что анархистские группы во всем мире в общем, а в частности и в России отдаляются от антибуржуазного террора и этим самым дают буржуазии организовываться в сильные демократические и политические партии, последствием чего является парламентаризм, что такая организация отвлекает пролетариат от его активного выступления в борьбе с властью и буржуазией, конференция решила организовать одну террористическую группу, которая непосредственно занялась бы «безмотивным антибуржуазным террором» главное внимание должно быть уделено «безмотивному антибуржуазному террору»”.
Другая половина делегатов (коммунисты) приняла такую резолюцию: “признавая, что всероссийский пролетариат находится в экстазе революционного состояния, считает необходимым составить группу из интеллигентных пропагандистов и опытных практиков, которым следует поехать на юг России, выбрав там один из подходящих городов, объявить коммуну”.
Вскоре группа безмотивных террористов рассеялась вследствие того, что ее руководитель Стриге погиб в лесу около Парижа от разрыва меленитной бомбы, которую он приготовил для покушения на жизнь миллионера Мендельсона; идея же коммуны также расстроилась вследствие того, что часть группы, отправившейся в Одессу на экспроприацию, была переловлена и погибла».
Несмотря на вышеперечисленные провалы, идея анархистского террора, к сожалению, успела пустить глубокие корни, и ни теоретические споры, ни гибель отдельных анархистов не остановили вал преступности.
«Оставшиеся во главе с Гроссманом анархисты разделились на три части: одна из них с Гроссманом уехала на Кавказ, другая часть осталась на юге России, а остальные уехали в Польшу и обосновались в Варшаве. Вскоре эта группа была ликвидирована, причем 11 ее членов казнено, но отдельные члены группы уцелели.
Деятельность возобновленной Варшавской группы заключалась в грабежах и вымогательствах мелких денежных сумм, в агитации, стремившейся к более широкому развитию анархистского движения в среди рабочих, а затем и в терроре против капиталистов и предпринимателей. Террор стал проявляться в подкладывании у дверей капиталистов разрывных снарядов, рассылке угрожающих писем с требованием денег на революционные цели и грабежах чисто бандитского характера».
Терроризм все больше напоминал гидру, власть отрубала одну ее голову, но вырастали новые. Причем среди множества анархистских кружков наметилась тенденция к объединению в преступные «федерации»: