Страница 3 из 11
Цифры – лукавая вещь. РИНЦ имеет доступ к гораздо меньшему числу отечественных и международных публикаций, чем, например, глобальная информационно-поисковая система «Google Академия». На сайте последней я обнаруживаю, что на сегодняшний день у меня числится 1443 цитаты, из них 497 – за последние 5 лет. С 2009 г. Индекс Хирша за последние 5 лет равен 12. А с начала ведения учета в системе «Google Академия» – 16. По этим данным я мог бы претендовать на титул эксперта. И хотя я не страдаю избыточным честолюбием, но я вправе задать вопрос: какой наукометрии верить? Оказывается, что выбор экспертов, способных дать адекватную оценку качества научных проектов и результатов исследовательской деятельности, – тоже довольно условное и спорное дело.
Правда, есть еще одно обстоятельство, о котором суровые ценители наукометрии и эмпирической социологии науки обычно умалчивают. Заключается оно в том, что члены того или иного специализированного научного сообщества обладают совершенно неформальным, опирающимся на личный исследовательский опыт знамением о том, кто является наиболее крупным авторитетом в той или иной научной области. Для того чтобы выяснить, кто эти эксперты, необходимо проделать довольно нелегкую работу по интервьюированию, анкетированию членов таких сообществ, но этого, насколько я знаю, в нашей стране в достаточно репрезентативном масштабе за последние годы никто не делал.
Подытоживая сказанное об оценке эффективности результатов индивидуальных и коллективных исследований, я берусь утверждать, что, опираясь на существующие наукометрические данные, чиновники, не занимающиеся систематически научной деятельностью, не смогут выработать адекватную политику в области науки, образования и наукоемких технологий, осуществить эффективный, содействующий науке менеджмент, определить меры стимулирования исследователей, подобрать авторитетных экспертов, не вызывающих нареканий со стороны научного сообщества. Прежде чем реформировать науку и вырабатывать касающиеся ее решения, необходимо срочно организовать и провести силами компетентных науковедов и специалистов по наукометрии изучение мировой и, особенно, отечественной науки.
Теперь я нахожу полезным остановиться еще на некоторых мнениях, которые я считаю скорее предрассудками, чем научно подтвержденными фактами. Первым из них является убеждение в том, что главным двигателем науки являются молодые специалисты и что именно они заслуживают максимальной, прежде всего финансовой поддержки, а ученые старших поколений представляют собой балласт, от которого нужно избавляться. Никакими проверенными эмпирически фактами подобные взгляды не подтверждаются. В 1967 г. в США был принят акт, согласно которому предельный возраст для лиц, профессионально занимающихся научно-исследовательской деятельностью в академической сфере, устанавливался в 64 года. Достигнув этого возраста, даже самый продуктивный профессор университета, имеющий существенные, значимые исследовательские результаты, в обязательном порядке должен был уходить на пенсию. При этом, разумеется, за ведущими профессорами оставался кабинет в университетском кампусе и личный секретарь. Однако в 1994 г. этот акт был отменен документом «Age discrimination in employment act of 1967 (ADEA)», так как тщательное изучение вопроса показало, что наиболее результативная и интенсивная научная деятельность академических сотрудников приходится на возрастной интервал 65–75 лет, что вполне объяснимо. Для высокой результативности в исследовательской работе помимо молодой энергии и чистых мозгов, не замусоренных псевдоэрудицией, необходим еще большой исследовательский опыт, опыт организационной работы, коллективного взаимодействия и умение эффективно использовать накопленный интеллектуальный багаж для выдвижения и проверки новых научных идей и вновь открываемых фактов.
Что касается организационной и финансовой поддержки научной молодежи, то они абсолютно необходимы, ибо без притока свежих исследовательских сил наука, как, впрочем, и другие виды социально значимой деятельности, развиваться не может. Но здесь мы подходим ко второму предрассудку, анализ которого особенно важен в нашей российской реальности. Предрассудок этот гласит, что важнейшей задачей руководителей исследовательских организаций, высших учебных заведений, готовящих квалифицированные кадры, в том числе для исследовательской деятельности, является охота за талантами.
Следует иметь в виду, что таланты встречаются крайне редко. Н. Коперник, И. Кеплер, И. Ньютон, Ч. Дарвин, И.И. Мечников, Н.И. Лобачевский, Д.И. Менделеев, Т.А. Эдисон, С.П. Королев и другие выдающиеся ученые и изобретатели были, бесспорно, в высшей степени одаренными, талантливыми, гениальными людьми. Они создавали основу нововременной науки. Но следует иметь в виду, что современная наука стала массовой. В ее функционировании и развитии участвуют уже не единицы, не тысячи, а миллионы специалистов в разных странах мира. И далеко не все они являются сверходаренными, талантливыми и тем более – гениальными людьми. Наука, как уже говорилось, стала отраслью массового производства знаний, а понятие массовости к талантам и гениям не применяется. И те и другие – «штучный товар».
Таланты и гении сами определяют свой выбор. И не факт, что этот выбор всегда будет делаться в пользу науки, какие бы лакомые кусочки она ни предлагала одаренным юношам и девушкам. Талантливым молодым людям хочется не только заниматься интересными делами (а интересной бывает и ненаучная деятельность), но и хорошо жить, путешествовать, отдыхать, иметь досуг и развлекаться.
В своем недавнем выступлении президент не до конца еще раздавленной РАН сообщил, что средняя заработная плата в РАН составляет 30 тыс. руб. Президент РФ в майских указах 2012 г. обещал, что ученые в ближайшее время будут иметь среднюю заработную плату, сопоставимую со средней заработной платой по региону. К 2018 г. она будет превышать среднюю заработную плату по региону в два раза. При этом следует учесть, что заработная плата ученых в развитых странах, например в США, в академическом секторе в 15–20 раз превышает среднюю зарплату ученых институтов РАН. Может ли при этих условиях в чисто экономическом и бытовом отношении исследовательская работа в научных организациях быть привлекательной для выпускников российских, особенно высокопрестижных, вузов? Это не риторический вопрос, и ответ на него не только очевиден, но и весьма печален.
Завершая разговор об охоте за молодыми талантами, нужно отчетливо понять, что главная задача заключается в том, чтобы привлечь в науку способную, достаточно незаурядную молодежь, пусть не гениев, но молодых специалистов, способных в условиях современного массового производства знания получать значимые результаты и сделать все, чтобы российская наука вошла в пятерку наиболее продуктивных наук современного мира.
Как и в любой отрасли массового производства продуктов и услуг, развитие науки, качество ее кадрового потенциала, широта фронтов исследования, продуктивность ученых и научных коллективов в конечном счете определяются деньгами. Деньги дают возможность привлечь в университеты и научно-исследовательские организации лучших специалистов, приобрести лучшее оборудование, создают возможности для наиболее полных научных коммуникаций, издания журналов и сборников. Известно, что разные государства по-разному используют свои финансовые ресурсы в интересах поддержки и развития науки. Знаменитый французский физик Ф. Жолио-Кюри как-то сказал: «Государство, не развивающее науку, неизбежно превращается в колонию» [цит. по: 9]. Давайте поэтому посмотрим, какую долю ВВП расходуют на науку государства, далее других продвинувшиеся в научных исследованиях. Я буду использовать данные, приводимые в наиболее полном и подробном справочнике «Индикаторы науки и техники», издаваемом в США2.
Анализ этих и некоторых других данных, приведенных в «Индикаторах науки и техники», позволяет сделать впечатляющие выводы. Во-первых, крайне важно, что при колоссальных затратах на развитие науки в США (первой державе мира по количеству публикаций, цитирований и количеству научных работников), значительная часть расходов на исследования (в основном поисковые и прикладные) приходится на долю бизнеса. Бизнес-сектор потратил на науку в 2011 г. 294 млрд долл., или 69% от всех затрат США на науку, включая государство и другие источники [14]. В то же время бизнес в России ежегодно (за последние три года) тратил на науку не более 1% от объема ее общего финансирования.
2
Здесь, несколько забегая вперед, стоит отметить, что указами Президента РФ № 597 и № 599 от 7 мая 2012 г. рекомендовано в 2015 г. довести затраты на развитие российской науки до 1,77% ВВП. Однако с учетом того, что российский бизнес не торопится принять участие в финансировании научных исследований, можно считать, что это финансирование ляжет целиком на плечи государства [4]. – Прим. авт.