Хранитель мира

— Уважаемый Устин I священным судом Авилы вы обвиняетесь в незаконном узурпировании трона великого Тараса! презренным гнусавым голосом произнес Люсьен. На противном, изобилующем морщинами лице появилась злорадная улыбка.

— Вы ответите перед народом! Продолжал он, давая своей страже команду словно цепным псам

— Схватить его! Предательски указав пальцем на Устина, он отдал приказ.

Словно боевые псы служители храма метнулись и без всяких разбирательств и уважения повалили на землю своего короля.

— Что?! Что вы себе позволяете, я король! Извиваясь и пытаясь вырваться из лап душегубов кричал Устин

— И ее тоже! Надменно кивнув головой в строну Ирен произнес Люсьен.

— Вы за это заплатите! Все заплатите! Продолжал негодовать Устин. На одно мгновение ему показалось что все это сон, но плотный удар в бок от одного из служителей храма заставил его сомнения быстро развеяться.

— Любимый не переживай, все будет хорошо, я справлюсь! Заплаканную Ирен быстро увели с глаз Устина, дабы не вызвать еще большую ярость в его сердце.

Люсьен, медленными шаркающими шагами подошел и наклонился к лежачему на земле королю

— Нам предоставили убедительные доказательства прелюбодеяния вашей матери! Вы, уважаемый Устин, не являетесь отныне потомком великих Шангруа, а значит и не можете править! Остальное решит суд!

— Ложь! Грязная ложь! Моя мать была святой женщиной и любила отца, она бы никогда не поступила так с ним! Вновь взорвался Устин. Ярость пылала в его сердце, Устину хотелось разорвать Люсьена голыми руками за такие слова, но не «растерявшиеся» служители храма нанесли ему еще несколько ударов в живот, остудив его пыл.

— Уведите его! Да сколько уже можно это слышать! Презренно, теша свое самолюбие произнес Люсьен.

Священный суд над королем был назначен на следующий день. В Таланиус прибывали лорды со всего королевства, в том числе и сам Марцесс, который беспрепятственно с целый войском вошел в столицу. Его сообщникам без особого труда удалось подкупить продажного Люсьена, который давно имел «зуб» на законного короля, когда-то не поддержавшего его в земельных притязаниях.

Устина вели словно побитую собаку. Одетый в грязную белую тогу, он медленно шел еле передвигая свои сбитые в кровь ноги. Яркое весеннее солнце освещало его истерзанное многочисленными побоями тело. Руки были скованы мощной железной цепью в кандалы — таким он предстал перед своим народом в священном храме Авилы. Многие из них плевали в него, кто-то кидался овощами. Среди всего этого рева он четко слышал врезающиеся глубоко в душу скандированные слова — огрызок! недоделок! незаконный! Еще какой-то месяц назад эти же люди приветствовали его пламенными речами на открытии новой школы для юных целителей и обнимали его на рынке, когда он распорядился построить новый приют для бедных… Неужели они забыли все это, испытывая на душе тяжелое чувство разочарования подумал Устин. Он осознал насколько переменчиво общественное мнение и как легко тебя могут предать. Ты, широко распахнув грудь открываешь свое сердце перед всем народом, а он вонзает тебе нож в спину. Грубо схватив, его приковали к столбу.

На фоне измученного короля контрастом, словно светлое облачко на фоне черного неба в кристально-белых одеяниях, расшитыми золотыми нитями, явился на священный суд конкорд Люсьен. Знаменуя свое величие он поднял руки вверх, угомонив тем самым ревущую толпу и громко произнес — Объявляю священный суд над королем, Устином I открытым!

С трибун слышался недовольных гул толпы, порицающий короля!

— Его мать, королева Дора, будучи женой великого Ажея совершила чудовищный проступок — акт прелюбодеяния!!! Он прокричал последние слова, сделав на них основное ударение

Волна негодования вновь захлестнула трибуны! От их рева содрогалась сама земля.

— Посему он больше не имеет законного права претендовать на престол Тараса! Так как в его жилах нет крови великой династии! Люсьен указал рукой на портреты правителей прошлых эпох, висевшие в золотых рамах храма Авилы. Устин, все это время мирно сидевший, опустив голову, не выдержал поток гнусной клеветы попытался возразить:

— Ложь! Грязная ложь!

Люсьен обернулся к Устину, пригрозя пальцем, показав что он здесь ничего не решает и его мнение никто не учет

— К счастью мы бы не созвали священный суд, руководствуясь лишь слухами! Сразу скажу, путем огромных усилий мы нашли истинного отца нашего короля! Он работает в местной кузнечной мастерской! Приведите его! покажите людям правду господа! Указывая на вход прозлословил Люсьен!

В проходе появился жутко потрепанного вида полупьяный старик, вызвавший волну хохота у народа

Ззаикаясь и икая, он гордо произнес, поднимая бутылку вина вверх

— Да! Это я имел королеву!!!

Зал снова погрузился в злорадный хохот

Шатаясь, он подошел к Устину, потрепав его за щеку и со смехом произнес

— Здравствуй мой сын!

Толпа засмеялась еще громче

Устин не сдержался от такого подлого унижения и плюнул ему в лицо, предварительно бросив на него презирающий взгляд

— Он еще и огрызается на правду, посмотрите ка на него? — У нашего покорного слуги (показывает на старика) имеется метка! — Такая же как и у короля! Покажи нам, не стесняйся! Люсьен с особой гордостью представлял народу «добытые» доказательства

Старик снял грязную рубаху. На правом плече у него и вправду было огромное пятно размером с ладонь, но больше оно напоминало свежий ожог

Солдаты по команде сдернули с Устина тогу

— А теперь вы видите! Похожее по очертаниям пятно было и у короля на плече, на которое Люсьен тыкал своим указательным пальцем

В зале поднялся недовольный гул толпы

— И это еще не все! Он подошел к статуи великой Авилы и демонстративно заплакал, вытирая слезы — Я говорил с богами! — Они сказали мне что наш король проклят! В его жилах течет ядовитая кровь! — И я вам это докажу!

Вынув нож Люсьен медленно подошел к Устину — Дай мне свою руку, предатель! Люсьен поранил ножом ладонь короля и зеленая как трава кровь излилась на землю

Толпа ахнула!

Увиденное не поразило Устина… Этот беспробудный выпивоха кузнец продался за пару монет и с радостью сделал себе пятно на руке с помощью раскаленной кочерги. Он и не был удивлен зеленой крови в своих жилах, после того как взглянул в глаза Елены, которая стыдливо прятала их от него. Он все понял. Здесь все были против него, и чтобы он не говорил мне уже никто не поверит. — Ирен была права, а я дурак не слушал ее, подумал Устин. Ведьма Елена отравила меня серным порошком. Вот откуда этот мерзкий запах. Как я разу не догадался, промелькнуло в одно мгновение у него в голове.

Толпа скандировала виновен одно — виновен!

Утром следующего дня королю Устину I и его жене отрубили голову. После священного совета новым правителем всего Тараса был избран Марцесс.

Глава 3: Ксайла (Детство и Юность)

Деревня Иннак располагалась на небольшом холме близ западного берега реки Элвер. «Бедная телом, но с богатым сердцем!» — так слыла она на устах путников. И действительно — слабая архитектура Иннака сразу бросалась в глаза: небольшие лачуги, скромные дома и кузницы, пыльные протоптанные дороги, какие-то склады с дровами, животные, гуляющие свободно по улице — но все это лишь на первый взгляд представляло Иннак как рядовую деревню, и не более. Но это только на первый взгляд. Пройдя несколько кварталов можно было лицезреть «сердце» Иннака — магическую Пектру! Своего рода исток магии! С приходом к власти Марцесса и восстановлением оной в Акмелонии она обрела второе дыхание! Красивейшие фонтаны и высотные башни, освященные волшебной радугой окружали ее! Светло-голубой орнамент красовался на фасаде здания, сплошь украшенного цветочными арками. Здесь был расположен источник жизни, воды которого по приданиям залечивали раны и помогали от многих болезней. В Пектре юные волшебники со всего королевства черпали знания и учились управлять своими способностями. Каждый день сюда стекалось множество существ со всех уголков великого царства — кто-то просто за советом к мудрым жрицам, кто-то за помощью, но бо́льшая же часть спешили отдать своих детей на обучение. Для родителей учеба детей в Иннаке была поводом для гордости. Обучение там было настоящим испытанием для души и тела — постоянные тренировки, строгий режим и дисциплина, многочисленные обряды и колоссальные мыслительные нагрузки изводили юных волшебников, которые не выдержав испытания, возвращались в родные края.