Библиотекарь

А еще Джон приносил маггловские книги из приюта. Из них она узнала про Бога, и ей очень захотелось поверить. Особенно в то, что мама теперь где-то на небесах — она ведь всегда была очень, очень хорошей… Она жалела своего единственного друга: он даже не знал своей мамы, его никогда никто не обнимал. Она же на это долго не могла решиться.

Однажды он пропал и не появлялся почти неделю. Ирма уже не надеялась увидеть его снова, но он все-таки пришел… Она бросилась и крепко обняла его. Джон сначала растерялся, а потом тоже обнял и погладил по волосам странную девочку, единственного человека, с которым он мог разговаривать обо всем.

— Я никогда тебя не брошу, Муха… Веришь?

Молчаливое согласие в черных глазах, блестящих от непролитых слез, он не забудет… Как и она не забудет его обещание.

Лето пронеслось, словно один день. Когда Джон исчез, девочка поняла, что наступил сентябрь. Она же теперь узнала о проходах в маггловский мир, и даже заглядывала туда несколько раз. По чуть-чуть, надолго — было страшновато.

***

Ирма познакомилась еще с некоторыми сторонами жизни Лютного, и не только, но ей повезло уцелеть. Как всегда, благодаря тому, чему ее обучили домовики.

Один раз, всего один, она поверила было в то, что ей повезло. Девочка, аккуратно одетая, чистенькая, часто задерживалась возле витрины с мороженым, которого она никогда не пробовала. История ее была довольно правдоподобна: теперь она представляла себя как недавно осиротевшую волшебницу-полукровку, дом которой был отдан ее опекунам, которым она была не нужна. Настолько, что сбежать в Лондон оказалось проще. А по пути получить травму и легкую амнезию. Разжалобить Муха могла почти кого угодно. И однажды внешне вызывающая доверие приятная пожилая дама пригласила ее к себе… в качестве воспитанницы и компаньонки. Ирма не очень поняла, что это значит, но на всякий случай согласилась.

Пожить в доме, посмотреть на удобства ей удалось целых четыре месяца: в тепле, сытости, даже книжки дозволяли читать, правда, какие-то странные и неинтересные, все про любовь. А еще мадам Кларенс, как звали даму, все время сердилась, что Ирма такая худая и никак не может поправиться.

Это было самым счастливым временем: не надо было искать, где помыться, что поесть, как достать одежду. Достаточно было хорошо себя вести, то есть не шуметь, учиться вышиванию и по вечерам читать для мадам Кларенс вслух те дурацкие книжки. А еще можно было внимательно смотреть и слушать. И срисовывать на прибранные втихушку листы руны и их значение из той интересной книги, к которой мадам Кларенс запрещала подходить. Ирма, всегда успевая вовремя оказаться в противоположном углу за пяльцами, за несколько недель срисовала почти всю книгу. А потом за ней пришли.

Ее насторожил поставленный на гостиную купол тишины. Она незаметно пробралась поближе: девочка умела слушать сквозь него, как домовики. И то, что она услышала, не оставило ей выбора. Ее продавали. Той самой мадам Рози. Или не той, но она уже отлично знала, что скрывается за такими именами. Запаниковать? Девочка из Лютного такого себе позволить не могла. Торг будет продолжаться еще некоторое время, а она соберет свои вещи… и еще немного не своих. Совсем немного, так, чтобы не было особого интереса ее искать.

Зачарованный кошелек послушно раскрылся в тоненьких пальчиках: так могли делать только эльфы, но так умела и она. Три горсти золотистых монет пополам с серебряными исчезли в ее карманах. Этого хватит надолго. Наверное, она сможет теперь даже комнату снять. Она взяла зачарованный нож с каминной полки и осторожно провела по нему пальцем. Кровь словно впиталась в лезвие. Вернув его в чехол и засунув в свою сумку, девочка распахнула окно.

Недалеко внизу темнела земля, от которой поднималась пряная холодная вечерняя сырость. Снег еще не стаял, но запахи земли пробивались через проталины на газоне. Даже хорошо, что впереди ночь — в темноте всегда легче затеряться. Благо, платье в этот день на ней было тоже достаточно темным. Ирма сгребла все, что было съедобным на столе в какую-то накидку, и встала на подоконнике, примериваясь так, чтобы не наделать шума при приземлении.

К счастью, бегать она вовсе не разучилась, так что прыжок со второго этажа, несколько минут — и она уже в своей потайной башенке, куда в этот раз с большим трудом едва пролезла, тяжело дышащая и голодная до безумия. Яблоки и печенье оказались как нельзя кстати, и она похвалила себя за предусмотрительность. Пожалела только о том, что некогда было дойти до кухни, тогда она могла бы отсидеться в своем убежище подольше. Завернувшись во все принесенные вещи и накидку, она забылась беспокойным и коротким сном.

========== 3. Подруга ==========

Ирма ждала лета, как никогда в жизни. И в этот раз не только потому, что не надо было заботиться о том, как согреться. Ей до смерти хотелось увидеть своего единственного друга. Она начала приходить к мосту еще в мае, хоть и знала, что ждать пока некого — он еще в Хогвартсе, но ничего не могла с собой поделать. Стоя у воды, она вспоминала… Их разговоры, его удивление, когда она изобразила простейший Люмос на кончике собственного пальца… Надо же, он, оказывается, и не думал, что так можно — просто, без палочки. Он попробовал, но… не получилось. Ой, как он тогда взбесился! Но потом смотрел на нее как-то странно… С уважением?

Испуганная девочка сначала недоумевала, что она такого сделала, но быстро поняла, в чем дело. И больше не пыталась даже пробовать так колдовать, как она уже привыкла — ей просто не хотелось его огорчать. Но вот заклинания, о которых Джон рассказывал, запоминала, как и движения палочкой, старательно. А потом, у себя — записывала и пробовала сделать. Получалось почти все, хоть и не сразу, но делиться этим она теперь не торопилась. Может быть, этим летом она решится?.. А еще они обязательно познакомятся по-настоящему, она доверит ему свое имя.

Они не увиделись зимой: ей не удалось сбежать от миссис Кларенс. Окна дома были закрыты каким-то хитрым способом, который она разгадала только в конце февраля, да и возвращаться пришлось бы с повинной. Вполне вероятно было и то, что, после побега она могла остаться на улице. Кто бы ее принял обратно — сбежавшую взломщицу? А зимней одеждой ее никто и не думал снабжать. Девочка же вытянулась (хотя почти не поправилась), а, главное, сильно выросла нога, и старые теплые вещи, принесенные ребятами из бывшей шайки, давно не годились. Хозяйка все время ругалась, что у Ирмы «вся еда уходила в рост», а девочка удивлялась: зачем ей? Кому вообще это может быть надо?

Нет, деньги были, самое необходимое она могла бы купить, но для этого надо было добраться до трех схронов из пяти (то, что нельзя все яйца складывать в одну корзину, она поняла еще в первые дни в Лютном), а это уже — огромный риск. Но рисковать куда опасней зимой, когда холодно и пальцы быстро замерзают и почти не держат. Нет уж. Она обещала маме — жить.

Ирма тяжело вздохнула. Джон как-то говорил ей о теплых краях и даже приносил маггловский журнал, в котором были фотографии и рассказы путешественников и миссионеров о странах, где нет зимы. Ирма мечтала когда-нибудь добраться туда, глядя, как хлопья снега ложатся на подоконник, образуя пушистое одеяло. Красивым это могло казаться только тем, кто стоит с внутренней стороны окна. Она ненавидела зиму.

При обильном питании (пять раз в день, и даже думать не сметь пропустить или хотя бы опоздать!) ее формы начали немного округляться, но сразу после побега от мадам девочка сильно простыла и болела тяжело и долго, естественно, без еды. Так что, когда она смогла, пошатываясь, выйти из своего укрытия, ей оставалось только милостыню просить. Она даже боялась думать о том, сможет ли вернуться обратно, если ей не повезет. Правда, ей опять посчастливилось: больной вид, исхудавшее личико позволили ей в первые же пять минут возле Дырявого Котла заполучить сверток с чуть погрызенным пирогом весьма приличных размеров. Ирма выжила. Снова. И все пошло по привычному кругу.