Последний крик банши

Он сел в машину и резко тронулся с места, оставляя черные следы шин на асфальте.

Ведьма стремительно влетела в подъезд, взбежала на третий этаж и спряталась в своей квартире от всего мира. Настроение, и без того гадкое, стало еще гаже. Чувство вины перед Авериным и за приворот, и за сегодняшний выверт, заставивший его поволноваться, обгладывало до костей. За нее никогда никто раньше не переживал.

Ведьмовской дар вскрылся быстро, на третий год жизни, хотя чаще проявляется к пяти-семи. И это говорило о незаурядной силе. Бабка, которой Бог послал только сына, конечно, радовалась больше всех. Собственно, она единственная, кто действительно радовался. Как раз к моменту открытия дара родился младший брат Кати, родителям стало не до нее, забот с малышом выше крыши, поэтому трехлетнюю девочку отправили к бабушке. Сначала на лето. Потом оставили на осень: осень в тот год выдалась теплая. А там уж и перезимовать, чтобы бабушке не скучно было. И конечно, весной ее тоже никто не забрал.

С тех пор она жила у бабки в деревне. И, когда пришла пора идти в школу, ездила за тридцать километров в город Юхнов. Институт ее спас. На самом деле спас. Что бы с ней случилось, если бы не поступление в Первый мед, трудно сказать, но точно пошла бы по наклонной. И куда в итоге пришла бы – лучше даже не думать.

Сначала Катя жила в студенческом общежитии, а когда умерла бабка, оставив ей все имущество, в том числе двушку в сталинке почти в центре Москвы, – переехала туда. При всей нелюбви к старой ведьме то, что во многом именно благодаря ей Екатерина стала независимой и успешной, неоспоримо.

В квартире сейчас ничто не напоминало о прежней владелице. Въехав, Катя сразу начала переклеивать обои и при помощи немногочисленных подруг делать своими руками ремонт. Жизнь в деревне многому ее научила. Постепенно сменила мебель. Когда пошла работать, то накопила и на нормальный ремонт. Но все равно нет-нет да и проскальзывало какое-то ощущение присутствия духа бабки, несмотря на все усилия прогнать ее из жизни и памяти. Есть такие воспоминания, от которых вряд ли когда-нибудь удастся полностью освободиться.

После трудного и насыщенного дня заснуть удалось далеко не сразу. Мысли ведьмы все время крутились вокруг ритуала. А еще было страшно ехать туда, откуда сбежала пятнадцать лет назад. Лишь один раз, сразу после смерти бабки, Катя приезжала в деревню на похороны. Ей всегда жилось неуютно в рубленом бревенчатом доме, а после кончины старой ведьмы заходить внутрь и подавно не хотелось. Но тогда еще молодая девушка смогла заставить себя пройти в комнату к большой русской печи на полдома, которую так и не переложили – бабка не любила перемен, – и достать из специального схрона несколько толстых пачек бересты. Не глядя поджечь и бросить в печь. А потом кашлять от дыма, потому что забыла отодвинуть заслонку. Отец только неодобрительно качал головой, открывая окна и проветривая в сырой холодный мартовский день избу. Семья в тот день окончательно от нее отдалилась, никто не подошел к Кате и ничего не сказал. И она ничего не говорила, так и молчала всю церемонию и последовавшие за ней поминки. Именно тогда ведьма по-настоящему почувствовала свое одиночество и ненужность в этом мире.

Главный инквизитор задумчиво смотрел в панорамное окно. Но не вид ночной Москвы, открывающейся из ресторана «Седьмое небо» в Останкинской телебашне, являлся причиной задумчивости мужчины. Инквизитор в такие моменты жалел, что бросил курить. Сигарета с горьковатым дымом, что ни говори, отлично успокаивала и приводила в порядок мысли. Впрочем, курить в общественных местах сейчас все равно нельзя, а своим положением в личных целях Сергей Аверин предпочитал по мелочам не пользоваться.

– Простите, Сергей Максимович, что заставила ждать. – Верховная ведьма с обычной вежливой улыбкой подошла к столику. Генерал-полковник и не обижался, он знал, что опоздания верховной не свойственны.

– Ну что вы, Варвара Ильинична, такую даму можно и подождать. – Инквизитор встал, приветствуя старую знакомую, галантно отодвинул ведьме стул напротив и вернулся на свое место.

Почти полчаса разговора ни о чем за вкусной едой и напитками, но время эти двое ценить умели, чтобы не тратить его на слишком долгие реверансы.

– Как продвигается расследование? – будто невзначай спросила ведьма.

– Продвигается, да только не уверен, что в нужную сторону, – признался инквизитор.

– Да будет вам, – отмахнулась Варвара. – И не с таким справлялись. Не впервой ведьмы убивают, а инквизиторы их ищут.

– Да в том-то и дело, что убивают часто, но эти ритуальные убийства не похожи на другие. Они публичны. Ведьмы скрывают волшбу, но наша действует нарочито показушно. – Сергей Аверин замолчал, дожидаясь, пока официант разольет коньяк по бокалам, и продолжил: – Но я позвал вас сюда для разговора не о нашей ведьме, которую ищет вся инквизиция и не только, а о вашей, о Екатерине Яблоневой.

– И что же вы хотите узнать? – Варвара Ильинична отставила бокал. По тому, как сцепились в замок ее руки, а между бровей залегла складка, главный инквизитор понял – верховная не рада такому повороту.

– Вы же в курсе ее истории. Как-то раз она привлекалась за покушение на инквизитора, но смогла оправдаться, пройдя пытку «испытание силы».

– Да, но это дела давно минувших дней, не так ли? – улыбнулась ведьма. – Если ситуация вас волнует, зачем поставили в пару с ней своего сына?

– Я не боюсь за сына, Екатерина не причинит ему вреда. Хотя чисто физически способна на это. Вы ведь знали, что она может преодолевать иммунитет инквизиторов к колдовству. – Мужчина не спрашивал, ответ был слишком очевиден.

– Такие ведьмы – огромная редкость и огромная ценность. Говорят, что на них всегда возложена особая миссия, – вздохнула ведьма.

– Это врожденная способность?

– Да, – нехотя ответила верховная, которая уже поняла, к чему ведет собеседник. – Это родовая особенность, она передается по наследству. Крайне редкая особенность. В России второго такого рода нет – истребили.

– Значит, ее нельзя развить или заполучить? – задумчиво спросил мужчина.

– Можно. Если насильно, то для этого собирают целый шабаш – иначе не справиться. Такое случается, когда ведьма преступает закон, привлекает к нам слишком много внимания. Тогда меняют род хранительниц дара, отбирая и вливая его в другую ведьму. Или можно передать добровольно. Это крайне редко, но случается. В обоих случаях ведьма погибает, утрачивая жизненную силу вместе с даром.

– Почему же не идет грызня за такой уникальный дар? – поинтересовался инквизитор.

– Его невероятно сложно контролировать, – объяснила верховная. – Если прибегать слишком часто, легко перейти грань и впасть в безумие.

– А могли ли из-за этого дара убить Марию Павловну Яблоневу?

– Да, в теории. На практике, как я сказала, с такой ведьмой очень сложно справиться.

– Значит, таких, как Екатерина Яблонева, больше нет? – покривил душой инквизитор. Он уже понял, что как минимум одна все-таки имеется.

– Среди наших ведьм – нет, – уверенно ответила Варвара Ильинична.

– А почему у Екатерины с покойной бабушкой были плохие отношения? В досье Екатерины сказано, что они не общались последние годы жизни Яблоневой-старшей.

Верховная вздохнула, ей совсем не хотелось выдавать все тайны ведьмовства, но, видимо, время пришло.

– Потому что условие подчинения дара очень… нетривиальное. Нужно умереть.

– Умереть? – Инквизитор отложил приборы, есть ему расхотелось.

– Да, во время специального ритуала ведьму убивают. Потом призывают душу обратно. Если призвать удалось – значит, ведьма придет обновленной, с силой, вышедшей на новую ступень. Выживает и возвращается, если верить слухам, не каждая. Если не провести ритуал, обуздать силу смерти до конца невозможно.

– Сила смерти? Но ею не обладают люди. – Аверин не мог поверить в то, что слышит. – Ведьмы управляют жизнью.