Спецуха

– Странная примета, – заявил помощник командира бригады. – Слушай, а вот…

Начальник прыжков отмахнулся от него рукой и приник к окулярам. Парашютисты начали десантирование.

Он отсчитал количество отделившихся персон, записал в журнал время, поднес ко рту мегафон, прокашлялся и заорал:

– Ахтунг, ахтунг! Всем! Всем! В небе – Ромашкин! Всех еще раз предупреждаю!

Офицеры, крутившиеся возле парашютных столов, со скоростью ветра кинулись к своим личным машинам, оставленным поблизости, и начали отгонять их подальше.

– А чего это они? – спросил помощник командира бригады, улыбнулся, задрал голову и принялся наблюдать за раскрывающимися куполами.

– Я тебя, пламенное сердце, предупредил! – отмахнулся десантник и продолжил раздавать указания в мегафон.

– Да я в прокуратуру!.. – визжал помощник командира бригады. – Крыша, стекло… да ведь недавно же, только с салона.

– Не ори, – спокойно отбрехивался Ромашкин, сматывая стропы купола в бесконечную петлю, – не хрен на площадке свои личные машины ставить. Вызывай своих страхователей, у тебя ж КАСКО наверняка, раз машина с салона.

– Ну да, КАСКО, – печально нудил помощник, тыкая в экран сотового. – Это ты мне отомстил, да, за распределение приказа по дополнительным выплатам? Да, чувствую – это месть, я в прокуратуру…

– Да отвали ты, вон он, кстати, зампрокурора, во втором заходе прыгает. Давай, прямо к нему – он тебе объяснит, кто прав, а кто нарушил все требования и инструкции, подверг угрозе жизнь и здоровье доблестного спортсмена-парашютиста…

Помощник командира чуть ли не взвыл, но успокоился, так как наконец-то дозвонился до страхователей. Представители КАСКО даже не удивились. Мол, в этой бригаде иной раз бывает и не такое. Мы можем даже сказать фамилию того человека, который с неба да на парашюте…

Комбриг, узнав о происшествии, удивленно покачал головой.

– Ишь ты! Стабильность – признак мастерства! Ромашкин в своем репертуаре. Еще одну звездочку на купол. Однако что там с остальными?

Капитан Овчинников, в миру – начфиненок, пытался отдохнуть после наряда дома, в кругу семьи. Поэтому поочередно прятался то в туалете, то на балконе. Жена с завидным упорством вытаскивала его из «загашников» и пилила мозги по поводу невынесенного мусора, затянувшегося перевода с сержантской должности, на которой он состоит по штату, но впахивает за десяток бухгалтеров.

Когда позвонили из части, начфиненок, по укоренившейся привычке, начал ныть:

– Я ведь только после наряда. Ну, на меня вот-вот выписка придет на перевод. Куда? – На несколько секунд он заткнулся, переваривая услышанное, потом сглотнул и затараторил: – Да, есть, так точно! А пулемет мне можно? Есть!

Овчинников в мгновение ока запрыгнул в камуфляж, вытащил с антресолей рюкзачок, сделал страшные глаза в ответ на немой вопрос жены, пулей метнулся к холодильнику, вытащил оттуда палку сырокопченой колбасы и закинул ее в рюкзак.

– Люда, я на специальное задание!!! – выкрикнул он и громко хлопнул дверью.

– Бумагу туалетную забыл! – заорала ему вслед жена.

Над бригадой медленно таяли и кружились снежинки. Комбриг натянул на уши папаху, слегка позевывая, стоял неподалеку от плаца и осматривал свои владения. Рядом крутился помощник по работе с личным составом и тихонько поскуливал по поводу негодяя Ромашкина, приземлившегося на его машину.

– До чего же поганая контора эта самая «Славянка», – печально произнес командир бригады, – ты смотри, что творят! Обещали и обещают, а половина освещения ни хрена не горит. То лампочек, то электриков, то вышки нету. Теперь, оказывается, какие-то «Электросети» за все это отвечают.

– Да-да, а если бы он упал с вышки, то, наверно, не выбил бы стекло, – гнул свое помощник.

– Да уймись ты со своей машиной, тебя предупреждали! Я вот думаю, кого оперативным в группу назначать? Прошлый-то замполитище – матерый был! Сам с группой в бой рвался. Ты как, а?

– Товарищ полковник, у меня давление, как у космонавта в желудке у Хищника. Сейчас же проблемы начнутся. Страховую сумму бы получить…

Печальный монолог помощника по воспитательной прервала молодецкая строевая песня, исполняемая всего двумя военнослужащими, выдвигающимися со стороны КПП через плац, в направлении казармы батальона связи.

– Толик, что ты делаешь, Толик, закажи лучше столик, посидим, побухаем, табуретки сломаем.

– Хорошо поют! – восхитился помощник командира бригады. – И песня такая знакомая! А чего они с рюкзаками?

– У меня, наверное, дежавю, – пробормотал комбриг, всматриваясь в вояк, марширующих по плацу.

– «Дежавю» хорошо в китайской кухне готовят, в кляре, с кисло-сладким соусом, – опять встрял помощник.

– Да уймись ты, постылый!

– Смирно! Равнение направо! – заорал один из этих бравых военных.

Оба, чеканя шаг, лихо промаршировали мимо комбрига и помощника.

Комбриг кинул руку к папахе, опомнился и заорал:

– Стоять! Эй, вы, оба, – ко мне, по одному, перекатами!

– Товарищ полковник, основной радист группы, выделяемой на специальные учения, майор Артемьев, – отчеканил офицер, первым приблизившийся к командиру бригады.

– Да еще и не один, а с братцем. Вы-то тут каким образом? – простонал комбриг, здороваясь за руку с каждым близнецом.

– Товарищ полковник, нас отобрали методом тестирования: начальник направления зачитал только одно слово и сказал, кто первый на него правильно ответит, те и пойдут на задачу.

– Вот мы первые и выпалили, – буркнул второй брат-близнец, поправляя за спиной рюкзак.

– А что за слово-то? – встрял помощник комбрига, немало удивленный происходящим.

– Военная тайна!

– Идите в казарму, завтра собираю всю группу в классе; оперативным офицером буду сам, – заявил комбриг и махнул рукой, отпуская близнецов.

– А чьи это такие щечки, а у кого у нас такие заплывшие жиром ушки, – радостно тискали майора Пачишина братья Артемьевы.

– Уйдите, упыри, – отбивался от них указкой для карт Пачишин, – ряхи-то на шпионских харчах наели, животы отрастили, занесла вас нелегкая в новый облик.

– Иди к нам, шалунишка, мы тебе подарок приготовили! – приманивали братья майора.

– А чего за подарок? – майор заинтересовался, отставил указку в сторону и подвинулся поближе.

– Тебе понравится, сладкий наш, невинный презент в твоем извращенном вкусе. Мы как узнали, что на встречу с тобой попадем, все секс-шопы да колхозные рынки оббегали, чтобы тебе, шалунишке, угодить!

– Ну-ка, ну-ка, покажите, – заявил Пиотровский, сидевший рядышком за партой и пытавшийся перевести с французского слово, выцарапанное на ней каким-то негодяем.

– Отвали, любитель кожи и латекса, – отгоняли братья Пиотровского, одновременно доставая из-под парты пакет.

– Неужели костюм Бэтмена? – осведомился Пиотровский. – Если Пачка не возьмет, я в коллекцию заберу.

– Да ты и кувалду из МТО в коллекцию забрал, и два мешка цемента, кафель в ванной подправить, – возмутился Пачишин. – Не отдам, мое! – Он выхватил пакет у одного из близнецов и в две секунды достал содержимое.

В руках оказалась большая резиновая маска Шрэка.

– Ха-ха, – заржал Пиотровский, – ну и рожа! Так тебе и надо! Близнецы, ну вы и чудаки.

– Ой, извини, милашка, а вот и твоя масочка, – ответил второй близнец и достал из-под парты точно такой же пакет.

– Если там принцесса Фиона, то я не надену! – возмутился Пиотровский.

Маска оказалась ослиной.

– А почему у него – бременские музыканты, а у меня – маска Шандыбина? – возмутился Пачишин, никогда не смотревший Шрэка.

– Меряй, она, между прочим, за евро куплена и в приличном магазине, без канцерогенов и прочих вредных добавлений.

– Моя, по-моему, с запахом клубники, – заявил Пиотровский, принюхался, осторожно натянул маску, повертел головой и довольно «иакнул».