Страница 7 из 12
Дальше – больше. Исходя из наших убеждений, мы неосознанно создаем ситуации, которые доказывают нам, что наша точка зрения правильна. Все мы знаем женщин, которые продолжают встречаться с мужчинами одного типа, чтобы видеть себя «жертвой» и убеждаться в принципе «все мужики – сволочи». Они будут рассказывать вам, как идеально он выглядел на веб-сайте «Серийный убийца» и, тем не менее, оставив гранату на ее подушке, он больше не позвонил. Почему?
Удивительно, как охотно мы готовы терпеть боль и жестокость только для того, чтобы наша жизнь была предсказуемой. Мы позволяем своим внутренним голосам издеваться над нами, вместо того чтобы допустить ошибку в своем мировоззрении. Мы думаем: «Ну, по крайней мере, эта боль мне знакома».
Неопределенность – наш самый большой страх, поэтому мы держимся за идею, что наше видение мира отражает реальность. Мы используем наш разум для создания картины мира, суждения о нем, убеждаемся, что оно соответствует нашему представлению о вещах, и хотим знать, как наше прошлое поведение отразится на будущем. Мы никогда не видим мир таким, какой он есть, – только таким, каким мы хотим его видеть. Находясь в ловушке своей интерпретации, мы готовы воевать с другими людьми, пойманными в силки их взгляда на реальность. Поэтому вторая половинка никогда нам не встретится.
Все это превращает нас в людей, погруженных в собственную жизнь, уверенных, что наша реальность – единственно существующая, думающих о вещах, которые, по нашему мнению, важны. Это приводит нас к солипсизму. Возможно, именно поэтому наш мир в таком плохом состоянии. В этом суть всех наших проблем. Пока мы не поймем, насколько ограничен наш кругозор, мы ни в чем не найдем согласия. Нам нужно попытаться увидеть то, что видят другие люди, взглянуть их глазами – только тогда мы сможем прийти к какому-то объединяющему решению. Вот моя идея мира во всем мире: прими его или покинь.
Я была не против перемен. Я родом из длинной череды непредсказуемостей, поскольку мои предки никогда надолго не задерживались в одном месте. Возможно, потому, что я – ребенок иммигрантов, я всегда готова запрыгнуть на корабль и покинуть свое место пребывания, если здесь нас снова начнут истреблять. Мои друзья-иммигранты не привязываются к таким вещам, как мебель или фамильные ценности, потому что мы постоянно удираем через границы, спасаемся бегством, волоча пианино на спине.
В своих фантазиях я жила в номере простого отеля, без всяких наворотов, только телефон для службы сервиса. Я никогда не понимала людей, размахивающих национальными флагами, сентиментально распевающих тоскливые песни о своей родине. Каждый всхлипывающий о старой доброй стране (которая есть всего лишь влажный кусок болотного мха) говорил о том, сколько поколений жили на этой картофельной ферме (произнесено с ирландским акцентом) и как они любили ее, хотя эмигрировали оттуда. Для меня это просто почва, для них – земля: никакой разницы. «Моя родня то, моя родня се». У меня никогда не было родни, если не считать случая, когда я попала в психиатрическую клинику – вот там было полно моей родни. Они были моими близкими, потому что не отвечали «нормально» на вопрос «как дела». И нам не нужен был флаг.
Моя карьера закончилась взрывом, после которого я оказалась в психбольнице. Мы всегда очень удивляемся, когда что-то заканчивается. Все когда-нибудь кончается, так почему мы не думаем, что настанет наша очередь? Одно из своих последних интервью я брала у Бена Стиллера[27], который отвечал на мои вопросы только «да» или «нет», и я понимала, что это катастрофа.
Самое последнее интервью для телешоу я делала со звездой (она останется неназванной), чей рекламный агент только и позволил мне, что пойти с ней на шопинг в магазин ее друзей, где она бродила, произнося фразы типа: «Симпатичная вещь». Потом мы поехали на занятие пилатесом, где мне разрешено было снять, как она делает подъем из положения лежа. В конце съемки она все-таки разговорилась, сидя в кофейне, и я получила 45-минутную речь о политике в Палестине, или в Панаме, или в Боснии. В этом была виновата я, вся политика Буша – моя вина. Я знала, что для шоу нужна комедийная ситуация, поэтому, выходя из кофейни, я купила ей пластикового ослика, которому сзади можно было вставить горящую сигарету и смотреть, как дым идет у него изо рта. Звезда взяла его и посмотрела на меня с выражением «Ты ничтожней червяка».
Это был последний раз, когда я брала у кого-то интервью. Когда я смотрела, как редакторы, спасая шоу, пытаются смонтировать одну стоящую фразу из интервью «Бен Стиллер в роли трупа» и «Жанна д’Арк/неназванная звезда», я поняла, что все кончено. Мне вежливо предложат попрощаться с профессией.
Спускаясь по эскалатору шоу-бизнеса, я в конце концов достигла его подвала, когда заключила с Ричардом Э. пакт о двойном самоубийстве путем создания шоу «Укус светской акулы» («Celebrity Shark Bait»). Надеюсь, вы его пропустили.
Подсказка: акулы не были светскими. Мы делали это за деньги и за шанс побывать в Кейптауне, поэтому перспективу плавания с большими белыми акулами мы отодвинули на задний план нашего сознания. Помимо нас, в этом шоу участвовала девушка (забыла ее имя) из какой-то мыльной оперы (забыла ее название), которая носила топы с очень глубоким вырезом, открывавшим ее белую, молочную грудь.
Большую часть времени снимали ее, а нам с Ричардом сказали, что мы не нужны. Поэтому мы наврали агентам по недвижимости, что собираемся купить здесь дом, и из любопытства ходили и разглядывали дома других людей.
Тем временем Молочную Грудь снимали (я не преувеличиваю) в холодильнике, где вокруг нее развесили свиные туши на крюках, пока она мерзла в своем бикини. Смысл был в том, чтобы подготовить ее к холодной воде. P.S.: Мы должны были погружаться в гидрокостюмах, поэтому в ее сцене со свиньями не было никакой надобности, за исключением возможности увидеть ее соски.
Настал день погружения с акулами. Тучная лесбиянка проинструктировала нас, что можно, а чего нельзя делать, находясь в акульей клетке. Женщина с надписью «Shark Lady»[28] на красной куртке сказала, чтобы мы не беспокоились, поскольку она занимается этим уже 25 лет и все совершенно безопасно. Когда она бросала в море большие куски тунца для прикорма (чтобы кровь в воде привлекла больших белых акул, вызвав у них хищнические инстинкты), мы заметили, что у нее на руке только два пальца. Выяснилось, что Молочная Грудь не полезет в воду – она слишком боится, – поэтому туда в качестве приманки опустили нас с Ричардом. Внезапно что-то почти шестиметровое скользнуло к нам, посмотрело на нас мертвыми глазами и уплыло. Акула, должно быть, знала, что наша телевизионная карьера закончена, и отправилась поискать кого-нибудь из первых рядов списка светских знаменитостей. Мы на дне клетки ударились в истерику, и я смеялась, пока моча не потекла из-за резинового воротничка моего гидрокостюма.
Несколько месяцев спустя мы посмотрели телепередачу. Они использовали нас как фон для Груди, и под эпизод, где нас погружали в воду в клетке, они подложили крики. Это не просто унижало нас – это превращало нас в жалкие тряпки: двое вышедших в тираж утонули на дне телевизора. Я решила покончить с шоу-бизнесом и начать все сначала, медленно отлучая себя от славы.
Я не испытываю ностальгии по тому, что оставила позади. На протяжении своей карьеры, учебы в университете и проживания в своем городе я всегда успевала сесть в автобус и вовремя уехать, зная, что это надо сделать прежде, чем тебя выпихнут. Я никогда не хотела быть последним гостем на вечеринке. Если вы не двигаетесь, вы застреваете и становитесь жалким, продолжая цепляться за свое прошлое, вспоминая свои школьные годы, перепевая старые песни и доводя всех до смертной тоски. Абсолютная свобода заключается в понимании всего, включая себя, и представляет собой постоянное движение. Вы никогда не находитесь в покое, вы все время «переходите в следующее состояние», миллиарды ваших клеток рождаются, миллиарды умирают. За семь лет вы становитесь абсолютно новой версией себя, а старая версия превращается в кучу перхоти.
27
Англ. Ben Stiller – американский актер и режиссер (прим. пер.).
28
«Акулья леди», в смысле «леди, отвечающая за акул» (прим. пер.).