Диагноз доктора Холмса

А у Леона был дар. Всегда был, эти странные способности, которые казались его брату в равной степени восхитительными и пугающими. По-хорошему, Леона следовало держать подальше от таких дел. Но если так, если предпочесть самый разумный вариант и заботиться только о его душевном здоровье, люди продолжат умирать.

Поэтому Дмитрий все-таки пригласил его в морг.

– Как там Лидия? – рискнул спросить он, пока они шли по ярко освещенным коридорам к залу с телами.

Эта тема была опасной и сложной, но только для Дмитрия. Леон говорил о жене свободно, без священного трепета, он был далек от любых подозрений. Он бы не был так приветлив, если бы знал правду!

Дмитрию до сих пор сложно было свыкнуться с тем, что жена брата беременна его ребенком. Это противоречило всему, во что он верил, что считал для себя главным в жизни! Он изменил Миле, он переспал с женой Леона… он, всегда твердивший о семейных ценностях! А теперь он еще и стал отцом ребенка, который всегда будет считать его дядей. Разве это правильно?

Он всю жизнь посвятил тому, чтобы убить в себе дурную наследственность, быть хорошим человеком с правильной жизнью. Но способен ли хороший человек на такое? С другой стороны, он всегда презирал убийства и насилие. Дмитрию нравилось верить, что это его оправдывает и делает его куда более благонадежным, чем Леон.

– Да нормально у нее все, – отозвался Леон. – Что ей будет, если она целыми днями дома сидит? В тепличных условиях, так сказать. Было бы вообще замечательно, если бы она прекратила придумывать себе проблемы, но тут уж я ее остановить не могу, у нас в квартире свобода мышления.

– Тебе следует быть с ней внимательней – это все-таки ее первая беременность!

– Я в курсе, а если бы я и забыл, мне это повторили уже около двух тысяч раз, тут и мартышка бы запомнила.

– Леон, речь идет о твоем ребенке!

У Дмитрия получилось сказать это уверенно, словно он сам себе верил, – уже хорошо.

– Да знаю я, – вздохнул Леон. – Но чего ты от меня хочешь? Чтобы я прекратил жить и всего себя посвятил Лидии?

– Нет, но…

– Вот и не лезь. Все, кроме этого, я для нее уже сделал.

В этих словах была горечь, которую Дмитрий не понимал, однако раздумывать о ней не было времени – они добрались до зала.

Тела все еще хранились здесь, но уже завтра обоим предстояло отправиться на захоронение, поэтому Дмитрию пришлось воспользоваться последним шансом показать их брату.

Оба тела были привезены в один морг – для удобства следствия, потому что не только Дмитрию и Леону показалось, что эти убийства связаны. В полиции работали далеко не дураки, но иногда одного ума было недостаточно, требовалось нечто большее, способности, с которыми можно только родиться.

Леон бросил беглый взгляд на тела и подошел к трупу Сергея Увашева. Он рассматривал мертвое тело спокойно, без особого сочувствия, но и без смакования жутких подробностей. Леон был следователем, пусть и бывшим, его сложно было напугать покойником.

– У него руки искалечены, – указал Леон. – Но это не побои…

– Нет. Два пальца сломаны, часть ногтей вырвана, царапины, ссадины – все указывает на то, что он бился обо что-то очень твердое.

– О стену или о дверь. Значит, он был заперт, но не связан.

А еще он был не в себе, братья прекрасно понимали это. Медленное угасание от голода не способствует бурным припадкам, при которых человек способен себя покалечить. Получается, там, где Увашев был заперт, что-то провоцировало его, но не касалось напрямую, никаких следов борьбы Дмитрий так и не нашел.

– А с лицом у него что? – нахмурился Леон.

Фотографии показывали, что при жизни Сергей Увашев не был красавцем, но обладал правильными, вполне приятными чертами лица. Теперь в иссохшем трупе сложно было узнать мужчину, которым он был когда-то. На него повлияла не только худоба, его нос был искривлен, вдавлен, возле губ остались глубокие порезы.

– Тоже сам, – тихо ответил Дмитрий.

– Сам себя бил по лицу?

– Именно так. А точнее, по носу, похоже, он хотел сломать себе нос, как бы странно это ни звучало. Все остальное – удары по касательной, сопутствующие травмы. Он был слаб, у него дрожали руки…

– Но он не останавливался?

– Верно. Что-то заставляло его вести себя так. Прежде чем ты спросишь, скажу: нет, никаких следов наркотиков я не нашел.

Дмитрий не представлял, что могло так повлиять на Увашева, собранного, умного и жесткого, да и Леон, похоже, тоже. Это было плохо для следствия, но хорошо для психики его младшего брата.

Потеряв надежду найти на теле Увашева хоть какой-то след, Леон перешел ко второй жертве.

– Змею определили? – поинтересовался он.

Артура Селиванова срочно нужно было хоронить: из-за состояния крови тело разлагалось быстрее обычного. Впрочем, Дмитрий знал, что время похорон уже назначено. Этим занялись дети Селиванова от первого брака и их мать, его вдова была занята вопросами наследства.

– С вероятностью девяносто процентов, и то это было нелегко, – признал Дмитрий.

– Что подсказывают девяносто процентов?

– Что это бумсланг.

– У нас не встречается?

– Естественно, нет. Водится только в Африке, сам бы сюда не дополз.

– А если бы и дополз, вряд ли его главной целью стал бы Артур Селиванов, – невесело усмехнулся Леон. – Но изобретательность убийцы поражает! Он хотел сделать из их смертей шоу.

– У этого может быть объективное объяснение.

– А может быть и то, которое тебе не нравится.

И оба они знали, о чем он говорит.

Объективное объяснение и правда могло найтись: атака конкурентов, запугивание вдов, личная месть. Все что угодно, лишь бы это объясняло, почему с двумя обычными, в общем-то, бизнесменами обошлись так жестоко.

Этот мотив Дмитрию тоже не слишком нравился – сложно найти мотив убийства, который кому-то понравился бы. Но гораздо больше его пугало другое: что это было убийство ради убийства, что кто-то наслаждался медленным умиранием Сергея Увашева.

А значит, это маньяк.

– Что делает полиция? – поинтересовался Леон, обходя вокруг металлического стола с мертвым телом.

– Они со мной, знаешь ли, секретами не делятся!

– То есть ничего?

– Не так все плохо! Насколько мне известно, Инга сейчас допрашивает ближайших родственников убитых, всех, кто был с ними хорошо знаком.

– Это ни к чему не приведет.

– Это обычная процедура, и результат вполне может быть.

– Уйдут дни, – указал Леон. – Если не недели, чтобы опросить всех, кто знал владельцев двух развитых бизнесов. Я не говорю, что это не нужно делать. Я просто считаю, что нужно подойти к этому и с другой стороны.

Он не называл имя Анны Солари, это было и не нужно. Дмитрий и так все понимал.

– Не доказано, что это серийный убийца, – заметил он. – Шансы не так уж велики.

– Пятьдесят на пятьдесят, если говорить столь любимым тобой языком процентов. Я не буду изображать из себя адвоката Анны, ты и так знаешь, на что она способна.

Это Дмитрий и правда знал. Он встречался с ней, говорил с ней… Никакая неприязнь не помешала бы ему увидеть, что это особое существо. Если Леон виделся ему охотником, то Анна – маленьким хищным зверьком, естественным врагом тех, кого принято называть маньяками. Мангуст, убивающий змею.

Она поможет, если это маньяк. А если нет? Получается, встреча с Леоном, которую он допустит, будет напрасной?

– Чего ты хочешь? – устало поинтересовался Дмитрий.

– Прозвучало так, будто я террорист, а тебе нужны мои требования.

– Как будто это так уж далеко от истины…

– Ладно, вот тебе требования. Первое – мне нужны все материалы по этому делу. Фото с мест преступления, все отчеты, мнение полиции, показания жен, детей, домашних животных – все, что есть. Второе – мне нужно твое позволение на отправку всего этого Анне. Я расскажу ей, с чем мы столкнулись, пусть сама решает, интересно ей это или нет.

– То есть ты даже звонить ей не собираешься? – оживился Дмитрий.