Страница 17 из 45
- Если честно… Знаешь, что я на самом деле обо всем этом думаю? – как можно мягче, будто извиняясь, пробормотала Войсковицкая.
- Что?
Пальцы запорхали вверх-вниз по отполированной палочке смычка. Лера выдохнула. Разминается. Уже хорошо. И ей пора. Девушка поехала по кругу, постепенно наращивая темп. Стараясь не сбивать дыхания, продолжила:
- Последнее, что я запомнила, это как…
- Я встряхнула хрустальный шар!
- Именно. Так вот. Я думаю, ты его случайно уронила.
- И?
Скрипка запела… Пальцы побежали по струнам. Вверх-вниз, вверх-вниз… «Любимые» гаммы. А разминаться-то как под них удобно! И кто бы мог подумать… Хоть на тренировки Миррку приглашай!
- И он разбился. Мы ж не знаем, что внутри. Может, газ, или вещество какое-нибудь ядовитое, и мы…
- Умерли? – скрипка смолкла.
- Продолжай! С ритма сбиваешь… Почему умерли-то сразу! Может, в коме лежим.
- И, - скрипка снова смолкла, - нам все это… кажется?
- Да. По крайней мере, это объясняет, почему появились скрипка и коньки. Мы подумали, и они появились. Значит, реальность, та, что вокруг, сформирована нашим сознанием.
- Ну ты даешь! Мозг, - скрипка снова запела.
- Еще скажи, что все спортсмены – тупые, - Лера прыгнула.
Сколько раз Мирра смотрела эти ее прыжки и все равно каждый раз вздрагивала. Вдруг упадет?
- Нет, ну что ты… Просто…
- Что?
Лера затормозила, подняв в воздух снежное облачко.
- Ну… Раньше я от тебя такого не слышала просто.
- Ладно. Ты разыгралась? Давай пять минут и начнем.
- Хорошо…
- Понимаешь, - Лера запрокинула голову, вглядываясь в ярко-голубое небо, - играть на скрипке можно и до старости, а вот кататься…
- Но можно же тренировать! – Мирра вдруг так искренне испугалась за подругу, сама не понимая почему.
- Можно. Но я еще не решила. Я думаю… Может, стать спортивным психологом. Ну вот. Читаю иногда. Что-то на эту тему. Интересно. Нравится.
- Чем бы ты ни занялась, у тебя все получится.
- Поехали?
- Давай…
Запела скрипка, и они обе забыли обо всем. Снова вокруг танцевали снежинки. Руки помнили, тело помнило…
- Браво, Войсковицкая! А ты в неплохой форме. Как думаешь… Выберемся отсюда до чемпионатов?
- Ворон?!
- Смотрите! – мальчишка, что стоял вместе с Кириллом, пальцем показывал на висевшие повсюду сухие венки. - Смотрите, розы! Они оживают!
Мертвые, сухие розы на окнах и балкончиках, венки на деревьях, все они ожили, и так радостно стало, так хорошо! Аромат цветов, пляшущие снежинки, все, как и прежде, когда девочки вместе с музыкой попали сюда в первый раз!
Лера летела, кружилась, баюкала на плече воображаемую скрипку, а Мирра играла чудесную, дивную мелодию. От этой музыки все расцветало вокруг, мелодия так шла этому сказочному миру.
Как катается Войсковицкая, Ворон не раз видел, грацией и четкостью движений восхищался, конечно, но почему-то сейчас он на нее не смотрел. Сам не понимая, что с ним, прилип глазами к тонким, легким, быстрым пальчикам девушки, что играла на скрипке. Худенькая, в очках, она была похожа на совенка, и Кириллу вдруг на мгновение почему-то стало страшно за нее. Как будто она сейчас исчезнет…
- Ух ты! Здорово! – Имке захлопал в ладоши, потому что такого, что эта пришлая на коньках вытворяла, он еще не видал!
Старая Агена сидела в кресле и вязала, тихонько напевая себе под нос дивную, удивительную мелодию, чудо какую хорошую, и как только она пришла в ее дурную голову, такая красивая? Или она ее слышит? Ой, беда… беда!
Она хотела вскочить и бежать, но ветер разбил окна в доме, загасил камин. Туча нависла над нарядными, словно игрушечными домиками, а черный вихрь бил окна, валил с ног тех, кто распахнул свои двери навстречу чудесной мелодии, навстречу цветущим розам...
Сердце Кирилла сжалось, он махал руками, бил снежками в огромную воронку черных птиц, налетевших не пойми откуда, а когда вороны с оглушительным карканьем исчезли, девчонок уже не было. Только огромные, с толстыми линзами очки лежали на том месте, где стояла Леркина подруга. Ворон вспомнил старенькую «Соньку» и музыку… Это была она, та самая музыка!
- Смотрите! Что…что это? – прошептал принц, протягивая раскрытую ладонь.
На кружева его смешного, трогательного, будто из диснеевского мультика камзольчика падал…черный снег. Кирилл поднял голову, затем огляделся и увидел, что вся улица вышла. Люди поднимали к небу бледные лица, плакали дети, причитали старики, и вдруг кто-то крикнул:
- Рыцари! Рыцари! Черные рыцари! Они нас спасут! Спасут!
И все бросились к людям в черных, блестящих латах, и ничуть не возражали когда те, довольно грубо стали заталкивать жителей королевства обратно в их дома.
Застучали топоры. В домах заколачивали разбитые окна глухими, уродливыми ставнями. Цветы исчезли. Кирилл заметил, как двое рыцарей выволокли старика, отобрали скрипку, такую же, как у Леркиной подружки, и, сломав ее, потащили музыканта куда-то.
Пока они втроем, стараясь не привлекать к себе внимания, окольными путями пробирались к Мельнице, наткнулись на несколько разбитых скрипок. А вот еще одна… Большая. Как ее… Виолончель. Почему-то Кириллу стало и больно, и злость поднялась в душе на такую несправедливость! Зачем? Он к музыке был равнодушен, как он всегда думал, но вид раздавленной, сломанной вещи, которую кто-то делал с любовью, возможно не один день… За что?