Страница 4 из 130
Поэтому, когда на Страстной неделе Великого поста в Мисхоре заговорили, что немцы заняли Одессу и идут на Крым, поначалу не поверил. Но день спустя пришли известия: у Перекопа немцы ведут бой с Красной гвардией и та уже уносит ноги. Подтвердил их примчавшийся из Ялты граф Ферзен: в порту идёт паническая погрузка большевиков, вместе с семьями и награбленным добром.
Ещё через несколько дней татары из соседней деревушки Кореиз, утром, как обычно, принеся свежие продукты на продажу, сообщили: немцы идут из Бахчисарая на Ялту. Их самих, похоже, это ничуть не удивило... А после обеда, отправившись с женой к вечерне, увидели небывалое оживление: из улочек и парковых аллей группки жителей спешили вверх к шоссе. Из восклицаний и отрывистых реплик стало ясно: через Кореиз проходят части германской армии. Подхваченные общим волнением, устремились вместе со всеми.
Хорошо укатанное Ялтинское шоссе серой лентой слегка изгибалось между нагромождением скал и парком, спускающимся к морю. И по нему действительно из Ялты на Севастополь медленно двигалась под прикрытием пехоты колонна артиллерии. Следом, исчезая за поворотом, бесконечным хвостом тянулся обоз.
Тускло поблескивала на закатном солнце щетина длинных плоских штыков, колыхались ряды глубоких серых касок и квадратных ранцев... Что-то странное, не изведанное прежде, испытал он при виде кайзеровского воинства, этих столь знакомых внешних черт... Горечь хлынула в душу, примешалась к радости избавления от унизительной власти хама. И в дурном сне не могло такое привидеться: по Южному берегу Крыма, самоуверенно, как по балтийскому побережью какой-нибудь Восточной Пруссии, маршируют тевтоны.
Жена, отвернувшись и уткнув лицо в ладони, расплакалась.
— Ну, будет, Олесь... — Внезапно просевший голос отказался повиноваться...
Но повели себя немцы — вскоре вынужден был отдать им справедливость — умно и тактично. «Посадив» на власть в Крыму русского генерала Сулькевича, татарина по крови и магометанина по вере, присутствие своё напоказ старались не выставлять. Отменили продовольственные карточки, разрешили пользоваться счетами в банках и вернули владельцам имущество и квартиры, отнятые большевиками. Сразу пооткрывались магазины, и татары повезли продукты на рынки.
Пасхальная неделя стала настоящим воскресеньем для всех, кто прятался по дачам, спасаясь от ужасов большевистской анархии. Дни стояли тихие и солнечные, с ярко-синего неба исчезли все до единого облачка. Зацвели персики, абрикосы и миндаль. Всё благоухало пьянящим ароматом. Вместе с природой вернулись к жизни люди: высыпали на пляжи, снова ходили друг к другу в гости, ездили в Ялту за покупками и развлечься.
В первые же дни немецкое командование обратилось к русским офицерам, предложив им ехать или на Украину, где «началось государственное строительство», или на Дон, в Добровольческую армию. Обещало даже содействие в переезде. Между строчек он ясно прочёл намёк: присутствие русских офицеров в Крыму нежелательно. Напрашивался тревожный вывод: немцы намерены превратить Крым в свою колонию. Что вскоре же и подтвердилось их стремлением полностью изолировать Крым от Украины и спешным насаждением германских акционерных обществ по эксплуатации природных богатств полуострова.
С немцами появились в Крыму и газеты, в основном киевские. Первые же принесли ужасную весть: Корнилов погиб под Екатеринодаром и Добровольческая армия совершенно большевиками уничтожена... Сердце перечило разуму и верить этому не хотело.
Разобрался и в дебрях политического положения на Украине: вожди Центральной рады Винниченко, Петлюра и прочие — всего лишь калифы, вернее мазепы[3], на час. Этакие керенские малороссийской закваски.
И возвратиться в Киев они сумели лишь при помощи кайзеровского воинства, подписав в Брест-Литовске, даже прежде немецкого шпиона жида Троцкого, позорный сепаратный мир с Германией. За признание независимости «Украинской народной республики» и изгнание большевиков пообещали заплатить миллионами пудов хлеба и сала[4]... Положили, мерзавцы, себя и свою «неньку» под кайзера Вильгельма, известного ненавистника Великой России. Вот позорище-то!
Во всяком грехе не без смеха: несмотря на изгнание их «союзниками» с Украины комиссаров и Красной гвардии, новые мазепы сохранили в действии большевистский декрет о переходе с 1 февраля на григорианский календарь, по которому живёт Европа. Не иначе как для удобства немецких хозяев.
А в конце Пасхальной недели — с десятидневным опозданием — из газет от 1 мая узнал о ликвидации немцами ими же спасённой Центральной рады из социалистов и избрании на каком-то водевильном «съезде хлеборобов» генерала Скоропадского «гетманом Украинской державы». Изумлению не было предела: вот так вольт[5] исполнил его старый приятель! Немало вина, лучших марок и сортов, выпито вместе с Павлом, а ещё больше — крови, японской и германской, пролито...
...Отец — барон Николай Егорович Врангель, — окончив Берлинский университет со степенью доктора философии и недолго прослужив в Царстве Польском[6] по Министерству внутренних дел, увлёкся коммерцией и коллекционированием произведений искусства. В коллекционировании преуспел, собрав немало ценных картин, фарфора и бронзы. А вот с коммерцией не заладилось: во время войны с Турцией взялся за производство и поставку в армию сухарей и на этом выгодном деле, где другие, более дошлые и щедрые на взятки интендантам, наживали за счёт казны миллионы, разорился. Утешившись в женитьбе, переехал в Ростов-на-Дону, где ему предложили возглавить Азовскую контору Русского общества пароходства и торговли.
Немного поправив дела, начал покупать небольшие паи горнопромышленных акционерных обществ. И скоро его стали избирать в члены их правлений. Главным его капиталом стала знатность: своим баронским титулом и связями в столице придавал им благонадёжность в глазах властей, за что, собственно, и получал долю прибыли.
Дела пошли так хорошо, что Николай Егорович всерьёз заинтересовался горным делом и даже стал подумывать о золотых приисках в Сибири. Почему и вознамерился дать одному из сыновей образование горного инженера. Выбор пал на старшего — Петра, ибо средний — Николай — «заболел» историей искусства, а младший — Всеволод — ещё в детстве умер от дифтерита.
Пётр воле отца перечить не стал: особой тяги ни к чему не испытывал и с лёгкой душой поехал учиться в знаменитый Горный институт в Петербурге. Туда же по настоянию матери — баронессы Марии Дмитриевны, — не склонной оставлять его без присмотра, переехала и вся семья.
Премудростями горного дела овладевал со старанием. Что-то увлекло: прикладная механика, палеонтология и петрография[7]... Что-то нет: начертательная геометрия и политическая экономия... Особенно полюбились черчение и летние геодезические съёмки.
Курс кончил с золотой медалью.
И сразу, в сентябре 1901 года, для отбытия неизбежной по милютинскому закону воинской повинности[8] поступил вольноопределяющимся в «семейный» полк, где служили многие из Врангелей, — лейб-гвардии Конный.
Выпускник Пажеского корпуса Павел Скоропадский, годами постарше, служил тогда в Кавалергардском полку. Как познакомились — теперь и не припомнить. Ведь конногвардейцы и кавалергарды все знали друг друга: вместе несли караулы, участвовали в учениях и парадах, встречались в Офицерском собрании и театрах, пировали в одних и тех же ресторанах и загородных кабаре с цыганами.
Через год, когда он успешно сдал экзамен на офицерский чин при Николаевском кавалерийском училище, Павел уже прочно вошёл в компанию его приятелей, лихо гулявшей по этому случаю в «Медведе».
3
Мазепа Иван Степанович (1644—1709) родился в православной шляхетской семье недалеко от г. Белая Церковь.
В 1687 г. был избран гетманом Малороссии. Принял активное участие в походах Петра I на Азов, чем приобрёл его расположение и доверие. С 1705 г. стал предпринимать тайные шаги, «направленные на установление союза со шведским королём Карлом XII, «освобождение Малороссии от московской власти» и создание самостоятельного украинского государства под верховенством Польши. В 1708 г. открыто перешёл на сторону Карла XII. После поражения шведов в Полтавской битве вместе с Карлом XII бежал в Бендеры, где вскоре умер.
4
По договору, заключённому 27 января 1918 г. в Брест-Литовске между Центральной радой Украинской народной республики и странами Четверного союза, первая обязывалась до 31 июля поставить Германии и Австро-Венгрии 60 млн пудов хлеба, 3 млн пудов живого веса рогатого скота и другое продовольствие.
5
Вольтом в кавалерии называлось движение лошади по кругу направо или налево.
6
Официальное наименование части Польши, присоединённой к Российской империи на Венском конгрессе в 1815 г.
7
Палеонтология — наука, изучающая животный и растительный мир прошлых геологических периодов. Петрография — наука, изучающая горные породы земной коры.
8
В соответствии с Уставом о воинской повинности, разработанным при военном министре Д.А. Милютине и утверждённым Александром II в 1874 г., была введена всеобщая личная воинская повинность для мужчин в возрасте от 21 года до 43 лет. Срок службы составлял 18 лет: 5 — на действительной и 13 — в запасе. Студенты имели отсрочку до 27 лет. Выпускники высших учебных заведений, пожелавшие по собственной воле, без жребьёвки (число лиц призывного возраста значительно превышало число потребных армии и флоту, поэтому проводилась жребьёвка), пойти на военную службу, относились к вольноопределяющимся 1-го разряда, для которых был установлен льготный, сокращённый, срок службы: 1 год действительной и 12 лет в запасе.