Страница 27 из 139
- Все дело в дамском седле, мадемуазель? – усмехнулся герцог. – Совсем недавно вы предпочитали другое.
- Оставьте меня, месье Людовик, о, простите, ваше высочество, - ехидно поправилась она.
- Мадемуазель, вы с таким презрением и высокомерием произносите мое имя, не отказывайте себе в этом удовольствии. А теперь разрешите помочь вам добраться до дворца.
- Как, проснулось ваше воспитание, исчезающее при моем появлении? Нет, месье, оставьте его для ваших милых дамочек, которые вас так любят. Я не прощу себя, если приму помощь от вас.
- Мадемуазель, речь идет об обыкновенном человеколюбии, которое не зависит от личности, ее пола, возраста и моего отношения к ней. Я хочу спасти ваше тело, до конфликта в вашей душе мне нет никакого дела, - он опустился на колено, взял девушку на руки и поднялся, по-видимому, даже не почувствовав ее веса.
- Что вы себе позволяете?! – закричала Селина и попыталась вырваться, но он держал крепко. – Отпустите меня!
- Оказывается, вы не настолько ушиблись, как можно было предположить, - улыбнулся Людовик. – Если в состоянии сопротивляться.
- Отпустите меня! – повторила она.
- Если я отпущу вас, сударыня, вы упадете и наставите синяков на вашей…
- Как вы смеете! Уберите руки!
- Ну что ж, раз вы настаиваете…
Он резко опустил руки, и Селина непроизвольно обхватила его за шею, боясь и в самом деле упасть на землю. Людовик тут же снова прижал свою ношу к груди.
- Что вы делаете?!
- Выполняю ваше пожелание, - иронично заметил принц, - вам пора задуматься о последствиях неосторожных слов и поступков, сударыня.
- Кто кричал? Что здесь происходит? – услышали они приятный тонкий голосок.
Через мгновение показалась и его обладательница – очаровательная белокурая девочка лет четырнадцати, в голубой амазонке и шляпке в тон, уверенно сидящая на белой холеной лошади. Незнакомка обратила на Селину и Людовика удивленно-вопросительный взгляд огромных серых глаз. Она ждала ответа.
- Мадемуазель упала с лошади, и я пытаюсь помочь ей, - весело сказал герцог.
- По-видимому, мадемуазель совсем не в восторге от твоей помощи, - заметила незнакомка, улыбнувшись. – Отпусти ее, Людовик.
- Ни за что, - он покачал головой. – Мы стали с ней одним целым. У нее такие нежные объятия.
Селина опять стала вырываться, на этот раз молча. Девочка засмеялась.
- Боюсь, ее нежные объятия оставят синяки на твоем теле, дорогой. Отпусти мадемуазель, пока другие женщины не растерзали ее за это.
Людовик отпустил девушку, и она, слегка шатаясь, направилась к своей лошади. Незнакомка тронулась с места и преградила Селине дорогу.
- Не обижайтесь, мадемуазель, я просто пошутила.
- Я не обижаюсь на вас, но не хочу оставаться в обществе его высочества.
- Тогда, может быть, вы соблаговолите разделить мое?
- Осторожнее, Жанна, это же дочь Шарлотты де Лодвиль, - встрял Людовик.
- Я не слепая, мой дорогой, и вижу, что она очень похожа на свою мать, - спокойно ответила девочка. – Ну и что с того, что она ее дочь? Ты слишком ненавидишь Шарлотту де Лодвиль, так нельзя, Людовик.
- А ты слишком добра к ней, - парировал герцог. – Тебе следовало тоже ненавидеть ее.
- Шарлотта де Лодвиль не виновна в смерти моей мамы, - твердо сказала незнакомка.
- Зато она виновата во всех страданиях, выпавших на долю Марии Английской. Они-то и свели ее в могилу.
- Это спорный вопрос, Людовик. Но как бы то ни было, мадемуазель Селина не несет ответственности за грехи матери.
- Это действительно спорный вопрос, моя дорогая кузина, - согласился герцог. – А теперь, если мадемуазель де Лодвиль больше ничего не нужно, разрешите откланяться, у меня есть дела.
- Твоя пассия ждет - не дождется тебя около леса, - иронично произнесла девочка. – По ее инициативе мужчины прыгают на лошадях через овраг, и она надеется, что ты присоединишься к ним и покажешь себя таким же болваном, как и остальные.
- Высокого же ты мнения обо мне и Изабелле, - возмутился Людовик.
- Перед другими мне приходится соблюдать этикет, но перед тобой, милый братец, я всегда буду честна.
- Ты бесконечно добра, сестренка.
- Честность и справедливость прежде всего, Людовик. Поэтому я и не сержусь ни на Шарлотту де Лодвиль, ни на мадемуазель Селину.
- Как жаль, что в нашей стране введено салическое право, - вздохнул герцог Анжуйский, скрывая усмешку. – Ты была бы прекрасным монархом, Жанна.
- Не сомневаюсь, - с достоинством ответила та.
- Что же делать нам, поверженным в прах у ваших ног? Остается только прыгать через овраги. До свидания, ваше высочество, до свидания, мадемуазель де Лодвиль, - он коснулся своей шляпы кончиками пальцев и, развернув коня, умчался прочь.