Жезл Юпитера

– Дело в том, – торопливо заговорил и мэр, – что у нас задача – облететь и исследовать все крупные спутники Юпитера. А их, как известно, четыре. Ио, Европа, Каллисто и Ганимед. И все чертовски интересные. Запас хода у станции невелик, летаем мы медленно, поэтому потихоньку собирались отправиться на Европу и наши ученые торопились доделать дела здесь на Ганимеде. Здесь мы были месяц и сюда уже вряд ли вернемся. Вот Тор и работал на износ…

– Но как вы тогда определили, что он умер после ужина, если его там не было?

– Бетти носила ему ужин в каюту, – сказал Су. – Она нас всегда жалеет, когда мы устаем, и всегда приносит еду сама. Особенно больным и уставшим. Так что Бет видела его в восемь часов вечера по нашему времени живым и здоровым. А когда пошла забрать посуду и поменять ему белье – он был уже мертв.

– Следовательно, – спокойно произнес Потемкин, – ваша повар или…э… экономка принесла ему еду, которой он отравился? Если мы не имеем ввиду суицид, конечно…

– Выходит, что так! – мрачно кивнул Чжан Су.

– Кто еще имеет доступ на кухню… или что там у вас вместо кухни?

– Блок с продуктами, холодильники и кухня открыты для всех, – задышал опять градоначальник. – Если кто-то захочет что-то взять из продуктов, у нас это совершенно свободно. Поэтому заходят все и не по одному разу в день…

Потемкин едва сдержал улыбку. Одного из «частозаходящих» вычислить было несложно. Но обстоятельства дела с каждой минутой радовали его все меньше.

– Есть ли у вас системы наблюдения и кто отвечает за безопасность станции?

– За безопасность, как раз, и отвечал Тор Ларсен, – ответил Су. – У нас на каждого возложено по нескольку функций. Людей мало, обязанностей много. Поэтому Тор, как бывший офицер, был не только капитаном планетолета, но и занимался вопросами сбора и архивирования данных внутреннего и внешнего наблюдения. Камеры видеонаблюдения установлены во всех отсеках общего пользования. Это требование Совета по Астронавтике…

– Мне об этом известно… – Потемкин опять встал и подошел к окну. Тело, уставшее от неподвижности перелета, требовало движения и активности. Может, закончить пока с беседами и пойти с Чжан Су в спортзал, размять косточки?

– Но вот как раз за день до смерти Тора в системе наблюдения произошел сбой…

Не отрывая глаза от Юпитера за окном, Потемкин поднял бровь.

– За день?

– Да, за день.

– И она что – до сих пор не работает?

– Нет. Видеоданных нет уже четыре дня.

– Откуда стало известно о поломке?

– Об этом сообщил сам Тор. А ему сказал наш инженер Петр Семенович за день до убийства.

– В чем причина, не выяснили?

– Не успели. Сначала все были перегружены работой, а потом вот… эта трагедия… Да и отношение к видеонаблюдению, честно говоря, у всех весьма скептическое. И формальное. Бытует мнение, что от него нет никакого толку. Им некому и некогда заниматься по-настоящему. Что может случиться в полностью закрытом пространстве? Наш случай – один на миллион, наверное… Так что камеры работают впустую. Разве вот только Призраков посмотреть от скуки…

– Кого, простите? – граф повернулся и недоуменно посмотрел на Су.

– Батюшка, Иван Феоктистович, – развел руками мэр. – Да неужто вы про Призраков не слышали за свои путешествия ни разу?

– Признаться, не слышал.

– Да они на каждой крупной посудине есть! В больших «городах» от них спасу нет просто!

– Вы шутите, надеюсь?

– Ничуть! Мы не на Земле, граф, мы в другом мире совсем. В другом пространстве у других небесных тел. И в этом мире масса непонятных и непостижимых вещей происходит… Так что уж поверьте, Призраки – это такая же реальность, как и мы с вами. Причем, на «Ужгороде» призраки человекообразны. Дама вот одна гуляет по ночам.

– «Безумная Грета» мы ее зовем, – кивнул Су. – Картина такая у Брейгеля была. Поет она каждую ночь у нас.

«А мэр гораздо более умен, чем кажется или хочет казаться, – отметил про себя Потемкин. – Надо думать! Начальником подобного объекта кого попало не поставят! Но что это еще за чертовщина, о которой они оба так серьезно говорят? Надо будет потом и с этим разобраться…»

– Что? Что она делает?

– Поет, Иван Феоктистович… Тоскует.

– Так… – Потемкин потер глаза руками. – Устал я что-то, правда, господа. Я с удовольствием продолжу эту занимательную беседу после нескольких часов отдыха и спорта. Мышцы затекли совсем.

– Боже, конечно, конечно! – засуетился Генрих Маркович. – Су, вы покажете нашему гостю его каюту? Иван Феоктистович, в любой просьбе не откажем, что принести-подать – говорите, не стесняясь! Спортзал у нас небольшой, но оборудован хорошо. Мне бы вот тоже туда походить, да я лучше на кухню, на кухоньку! Там попривычнее!..

«Судя по всему, немного успокоился», – отметил граф. – Даже пошучивает».

На самом деле, от Потемкина и впрямь веяло спокойствием и уверенностью. Мужчина он был в годах, но не старый, физически сильный и ладно сбитый, с гордым подбородком и чувственным красивым ртом. Голубая кровь предков так и просвечивала через его речь и движения. Принадлежность графа к роду светлейшего князя Потемкина-Таврического была доказана генетически, что в момент жизни Ивана Феокстистовича уже проблемой совершенно не являлась. После того, как было официально разрешено возвращать и носить титулы наследникам великих российских фамилий, разрешение на экспертизу было делом формальным. Прах генерал-фельдмаршала Григория Александровича Потемкина-Таврического был потревожен в соборе святой Екатерины в Херсонесской крепости и Иван Феоктистович подтвердил свое родство с любимым фаворитом Екатерины Великой. Родство, о котором знал только по семейным преданиям и легендам.

Пикантность ситуации заключалась в том, что у князя законных детей не было. Однако незаконные рождались во множестве, а в 1775 году на свет появилась девочка, которую назвали Елизаветой Григорьевной Тёмкиной, матерью которой, по слухам, была сама императрица.

Девочка появилась на свет тайно, обстоятельства её рождения были известны лишь узкому кругу приближенных. Для всех других у государыни случилось расстройство желудка из-за немытых фруктов. Роды прошли в Москве, в Пречистенском дворце, во время празднования Кючук-Кайнарджийского мира, которым закончилась русско-турецкая война.

Грудного ребенка Григорий Потёмкин отвёз к сестре Марии Александровне Самойловой, опекуном девочки был назначен его племянник Александр Николаевич Самойлов. Елизавета Тёмкина с детства знала тайну своего происхождения, а в Херсонской губернии ей были пожалованы огромные поместья.

Текла ли в жилах космического сыщика еще и царская кровь – остается загадкой. Прах Екатерины тревожить не дозволялось, но и потемкинской державной крови было более чем достаточно для формирования редкого ума, энергичности и стратегического мышления в Иване Феоктистовиче. Он был аристократом от макушки до кончиков пальцев и не мыслил себя в другом амплуа. А титул графа был пожалован ему здравствующим наследником рода Романовых, который в 2750 году проживал на Марсе, но формально обладал всеми полномочиями государя-императора, за исключением возможности царствовать в России Земной двадцать восьмого века…

Сопровождаемый китайцем Потемкин неторопливо шел по длинному центральному коридору «Ужгорода», удивляясь – как такую огромную станцию могло обслуживать так мало людей. Словно угадав его мысли, Су заговорил:

– В городке нашем было значительно больше жителей. Хотя всем сейчас правит электроника и нас вполне хватает. Но приезжало много ученых разных профилей. Юпитер и его окрестности чрезвычайно интересное место в космосе. И спутники Юпитера особенно.

– Чем же они так притягательны? – заинтересованно спросил граф.

Он серьезно увлекался планетологией и считал эту науку чрезвычайно любопытной и полезной для развития человеческой цивилизации. Да и сложно было считать иначе, потому что к тому времени, когда Иван Феоктистович увидел свет, человечество уже освоило все планеты Солнечной системы и рвалось к планетам у других звездных систем.