Досчитай до десяти

Утром, Кристина ждала, что Влад заглянет в их отделение, но он не зашел. В окно сестринской, она увидела, как он садится в машину, и уезжает. В субботу, заведующий отделением не должен работать.

–Понравился?– Спросила, входящая в комнату, тетя Даша, санитарка.

–Понравился,– просто ответила Кристина.

–Говорят, он бабник, но никто и никогда не видел его с женщиной, и, тем более, с сослуживицей. Красив, подлец…

–Красив,– зачем-то повторила Кристина. – Дарья Ивановна, а у меня есть шанс ему понравиться?

Тетя Даша внимательно посмотрела на Кристину, вздохнула, а потом произнесла:

–Ты уже ему понравилась, все заметили, как вы смотрели друг на друга, когда он Марусеньку принес. Только, будь осторожнее, в больнице никуда не спрячешься, все и всё быстро узнают. Расстанетесь, потом душа изболится…

Кристина стояла, прислонившись к стене, смотрела, как тает ночной, белый и чистый снег. И ее уверенность, что с Владом может все получиться, таяла вместе с этим снегом. На секунду, ей показалось, что она вот-вот заплачет, но ей удалось проглотить подступившие слезы. Посмотрев на тетю Дашу, она сказала:

–Да, наверное, будет больно, поэтому, я сама не сделаю первый шаг.

–И правильно, если захочет, сам придет… Не волнуйся, девочка, все в этой жизни все равно будет правильно…

Тетя Даша погладила Кристину по плечу, вышла из сестринской. Оторвавшись от стены, Кристина побрела по палатам, к своим больным.

Глава шестая. Влад.

Владик был желанным и долгожданным ребенком. Его родители ждали его рождения долгих семь лет. Когда родился маленький Владик, у него было все самое лучшее. Игрушки, одежда, детский садик. Папа гордился любыми, даже самыми незначительными достижениями сына. Все свободное время они проводили вместе. Папа– кадровый офицер был высоким и красивым, стройным и спортивным. И Владик очень хотел быть на него похожим. Он усердно занимался спортом, и старался хорошо учиться. Много читал, выполнял любую работу по дому, потому, что так всегда делал папа. Отец боготворил мать, был всегда поддержкой и опорой, и никогда не показывал свои слабости. Поэтому, когда он внезапно заболел, для всех это было полной неожиданностью. Для всех, кроме врачей, которые проводили ежегодную комиссию, и самого Вадима Александровича. Он знал, что у него развивается неизлечимая болезнь. Но не хотел, чтоб кто-то был в курсе. Поэтому, максимально избегал лечения. Ему оставалось всего полгода до выхода на пенсию, и он, надеялся дотянуть.

И не дотянул. Стоя у гроба, четырнадцатилетний Владик поклялся себе, что во-первых, обязательно станет врачом, а во-вторых, что никогда не будет обманывать своих пациентов, и всегда будет настаивать на лечении, если есть хоть сотая доля вероятности выздороветь.

С этого момента из лексикона Владика, Влада, а в последствии, Владислава Вадимовича, не исчезали слова: «я вам помогу», «могу я помочь вам?», «я сделаю все возможное». За эти фразы, его считали подхалимом, но ему было наплевать. Он знал, что это не подхалимство, а жизненный принцип. Принцип, сделать все возможное и, порой, невозможное, чтоб помочь человеку.

Он стал хирургом. Прекрасным хирургом. Закончив военно-медицинский институт, он побывал в нескольких «горячих» точках, заслужил погоны майора в тридцать три года, и переехал в провинциальный город, чтоб работать в военном госпитале.

Женщины были в его жизни всегда. Много и разные. Иногда они задерживались надолго, иногда только на ночь. Он не переживал из-за расставаний. И не мучился угрызениями совести, когда изменял жене. Только в этом он не был похож на своего отца. Папа всегда был верен маме. По крайней мере, Влад так думал. Он ничего не предпринимал для того, чтоб обладать женщиной. Они сами не упускали возможность быть с ним. И Влад не отказывал. Он был красив, уверен в себе, умен и обаятелен, и его хватало на всех, кто в нем нуждался. Но привязываться, привыкать, это было не про него.

Главной женщиной в его жизни была медицина, а точнее, ее величество хирургия. Когда он шел на операцию, он никого не замечал вокруг. Поэтому, сам был очень удивлен, когда обратил внимание на медсестру, которая помогала ему одеваться перед операцией. Невысокая, спокойная, нет, не безразличная, выполняя свою рутинную работу, а именно, спокойная. Четкие движения, и сочувствие к пациенту. И желание помочь. Наверное, это желание Влад уловил чисто интуитивно. Ведь он сам испытывал те же чувства. Ему нужно было сосредоточиться, а он смотрел в ее глаза над маской, и пытался вспомнить, как она выглядит, ведь он уже видел ее раньше. И тут, в его голове будто сложился пазл. Маленькая девочка с большими, любопытными глазами. Молодая темноволосая испуганная женщина, которая принимает маленькую девочку из его рук и прижимает к себе. Слегка опущенные веки, дрожащие ресницы, легкая улыбка «спасибо». Точно, это же медсестра, которая берет на работу дочку, потому, что ее, наверное, не с кем оставить. Влад в зеркале поймал ее взгляд. Через отражение они смотрели друг на друга. Влад заговорил первым. А потом пригласил ее на кофе. И, наверное, впервые, женщина пришла просто выпить с ним кофе, а не заняться сексом. Даже не намекнула. Ночью он спал один в своем кабинете, а утром уехал домой, даже не зайдя в соседнее отделение.

Глава седьмая. Весна.

Кристина любила весну. Вместе с обновлением природы, она чувствовала и свое, внутреннее обновление. Ее радовал каждый лучик солнца, и первый весенний дождь, и молодые листочки, и робкая травка. Ее не раздражали лужи, не раздражал ветер, и, внезапные заморозки. Она любила весну за возможность снять тяжелые бесформенные вещи, надеть легкое красивое пальтишко, сапожки на изящной шпильке, за распущенные волосы, за веснушки на личике Маруси. За журчащие ручейки, в которых она, в детстве всегда пускала бумажные кораблики. Вместе с бабушкой. Весной Кристина познакомилась со Славиком, весной родилась Маруся, весной Кристина пила кофе, сидя на подоконнике, и мечтала о будущем. Она сама была, как весна.

Роман ненавидел весну. Его жесткий характер не выносил лужи и слякоть. Зимние метели были ему больше по душе. Зимой он рассекал снежную равнину на снегоходе, поднимая за собой вихри снега. Зимой он охотился, часами стоял на номере, в белом защитном костюме, ожидая зверя. Зимой он сверлил лунки, и рыбачил. Весна растапливала лед, делая его опасным. Весна закрывала охотничий сезон. Весна развозила грязь по дорогам, и, белоснежный мерседес Романа, покрывался слоем омерзительной коричневой жижи. Ему приходилось выходить в чистой обуви в грязные лужи. Погода менялась, и Роман не мог найти комфортную температуру в своем доме. Дождь, мокрый снег, ветер, пыль раздражали Романа. Весной он становился вспыльчивым и злым. Именно весной у него был самый продуктивный период в работе. Ему нужно было выместить свое раздражение. Все равно на кого. И его клиенты были идеальными жертвами.

Влад воспринимал весну просто как время года. Его не раздражала грязь и слякоть, но и не восхищало припекавшее солнце, и первая зелень. Зимой его не злили морозы, и не вызывали щенячий восторг снегопады. Летом он не изнывал от жары, и не переживал из-за холодных дней. Осень. Только осень вызывала в нем настоящие чувства. Он любил гулять по лесу в теплый безветренный день, слушая, как шуршат листья под его сапогами. Нравилось сидеть на берегу реки, от поверхности которой поднимался туман, наполняя воздух сыростью. Нравилось неожиданно вздрагивать от резкого крика птиц, клином улетающих на юг. И первые заморозки, и затяжные осенние дожди. И снег, робкий и беззащитный в начале, и уверенный и тяжелый в конце ноября. Осень навевала на Влада грусть и возвращала в детство. Осенью не стало его отца.

В тот год, в последний февральский день всю ночь шел снег. Крупные хлопья плотно закрывали тротуары, дороги, машины, деревья, превращая все вокруг в абстрактную картину, под названием: белое безмолвие. Да, именно снег гасил все звуки, делая ночь непроницаемой.

Кристина смотрела на него и удивлялась, что зима решила сделать вот такой красивый последний аккорд.