Когда умирают легенды

– Да, дядя собирается в Вашингтоне открыть какое-то крупное дело. Он писал мне об этом в Иллинойс.

– Сдается мне, вы так и не видели его ни разу?

– Нет, мистер Паркер, ни разу.

– Ай-яй-яй! Прекрасной души человек. Дай ему Бог здоровья и удачи в делах,– Адамс по-деревенски, без смущения высморкался в шейный платок.– Клянусь, мисс, вы можете по праву гордиться, что носите фамилию Мэдиссон.

Тут взгляд радушного бармена вновь упал на запыленные башмачки девушки. Он озабоченно провел ладонью по подбородку и как-то вдруг спохватился:

– Да что же вы стоите, как в церкви, мисс? А ну, проходите в дом! Простите мой болтливый язык.

Полли нагнулась, чтобы взяться за ручку чемодана, но старик строго осек ее:

– Ни в коем случае, деточка, я всё сделаю сам.

Сняв с головы разбитую, видавшую виды шляпу и махая ею в воздухе, он зычно гаркнул в сторону салуна:

– Роджер, Дженни, пулей, бесенята! У нас большая радость в доме!

Послышались торопливые жесткие шаги. Первым на пороге появился сын Адамса, если за ним и шла сестра, то мисс Мэдиссон ее не увидела. Будь за ним маркитантский 1<1 Маркитантский – военный (хозяйственный).> фургон, она не разглядела бы и его.

Лет тридцати восьми от роду, Роджер был огромный и крепкий, как бук. Всего на два-три дюйма ниже двери, широкий в плечах и узкобедрый, он казался еще выше. Руки – мускулистые и длинные, даже слишком. Впрочем, такие, наверное, и должны быть у шерифа – неутомимые и вседостающие. Черные волоски покрывали загорелые предплечья и курчавились на груди, выступающей из застиранной белой рубахи, которую он носил под серым жилетом. Бронза шерифской звезды горела на солнце грозно и предостерегающе. Черты лица Роджера были более грубые и резкие, чем у отца, но в целом внешность его произвела на Полли самое приятное впечатление. Юную леди сразу покорило сочетание суровости и открытости, свойственное всему его облику. Чувствовалось, что сын мистера Адамса привык думать своей головой и отвечать за всё самостоятельно – отец же для него, несмотря на всю сыновнюю теплоту и почтительность, был не более чем мудрый ребенок.

Полли перевела взгляд и увидела… женщину.

Да-да, женщину, ибо при самом смелом воображении это неподражаемое создание черта с два можно было принять за подростка. Взглянуть на нее вот так, вдруг, было всё равно что получить удар кулаком.

Высокая, с красивым, дерзким лицом, на котором полфунта косметики и скромности ни на цент, она давно будоражила кровь двуногих жеребцов Рок-Тауна. Всем нравилась ночь ее дикой гривы волос, но еще больше – ее грудь и бедра.

На ней была чрезмерно открытая, с пышными рукавами блузка, сползающая с оголенных плеч, цвета вирджинского меда, и туго облегающая бедра юбка, расходящаяся книзу колоколом. Широкий, украшенный навахским чеканом ремень замшевой сумки был небрежно, по-мужски наброшен на правое плечо и, перетягивая блузу, еще более обнажал безупречную грудь.

Она остановилась рядом с братом и беззастенчиво охватила незнакомку оценивающим взглядом.

“Если бы она соскребла с себя побольше этой вульгарной краски, держалась бы строже и носила иную сумку, по-женски, на левом плече, она выглядела бы совсем недурно”,– подумала Полли и улыбнулась дочке бармена, блеснув жемчугом зубов.

Подойдя к отцу почти вплотную, дети остановились. Старик горделиво расправил плечи и с легким полупоклоном протянул в сторону Полли заскорузлую, изработанную руку:

– Дети, знакомьтесь! Это – мисс Полли! Она – та самая прекрасная племянница, о которой так часто рассказывал мистер Рэлли.

Столь громкая рекомендация заставила Полли смутиться. Щеки ее чуть заалели. Сделав легкий реверанс, она опять, как спасательный круг, крепко прижала к груди ридикюль.

– Это моя гордость – старший… – старик взмахнул шляпой в сторону сына.

Шериф учтиво кивнул:

– Роджер Паркер. Мое почтение, мисс. Приятно познакомиться. Всегда к вашим услугам.

Отец приобнял дочь, слегка коснувшись рукой смоляного водопада ее волос:

– А эта малютка – наша радость. Молния-девка, ленивая только – страсть! Цыц, стрекоза!

Фыркнув что-то в адрес отца, Дженни не без кокетства присела:

– Дженни Паркер. Ах, какое на вас замечательное платье, мисс! Вам его, конечно, отстрочили в восточных штатах?

Этот столь разумный женский вопрос заставил мужчин переглянуться и вывел Полли из замешательства.

Она по-свойски взглянула на Дженни и пренебрежительно повела плечиками:

– Право, не знаю. Его мне прислал в подарок дядюшка по случаю выпуска из колледжа и моего совершеннолетия.

Роджер решительно взялся за чемодан:

– Простите, мисс, если не возражаете, я отнесу вещи в номер?

Полли открыто взглянула на него: Роджер был нервным и напряженно-чутким, как чистокровный конь.

– Это будет очень любезно с вашей стороны,– она мило улыбнулась и, обращаясь ко всем, бросила: – Только прошу вас, зовите меня просто Полли.

Роджер шутливо шаркнул ногой:

– Слушаюсь, мисс.

Все засмеялись. Роджер подхватил чемоданы и ридикюль, которые вручила ему новоявленная гостья, и легко взбежал на крыльцо. Остальные тоже направились к дому.

Вдруг Дженни остановилась, тыкнула пальцем в небо и восторженно вскрикнула:

– Отец! Смотри, опять они!

Все трое, щурясь от ослепительного солнца, запрокинули головы: высоко над ними, в лазурном океане небес, плавала чета орлов.

– Вне всякого сомнения, крошка, это они,– сиплым от волнения голосом прохрипел отец.

Полли, несмотря на все усилия казаться по-взрослому сдержанной, тоже не удержалась от эмоций:

– Боже, какая красота! Как два черных распятия!

– Да-а… вольные, гордые птицы, мисс,– в голосе старого Паркера прозвучала затаенная печаль.– Загадывайте желание, детка, пока они еще парят над нами. Оно непременно сбудется.

– Правда? Как удивительно… А почему? – Полли недоверчиво изломила бровь.

– У здешних индейцев есть поверье, мисс, что это вовсе не птицы, а влюбленная пара – мужчина и женщина. Вот их-то души и вселились в эту благородную чету орлов.

– Как загадочно и романтично! Но почему именно в птиц, мистер Паркер?

Адамс не торопясь раскурил трубку и, сделав пару сладких затяжек, продолжил:

– Если верить легенде, мисс, им не было места на земле,– он многозначительно замолчал, предоставляя слушательнице домыслить сказанное, запыхтел трубкой и вдруг трякнул себя пятерней по губам:

– О, черт меня бери, старую колоду! Опять раскаркался! Вы наверняка страшно голодны с дороги! Сейчас я принесу свежего молока, хлеба и клубники. А ты, Дженни, займи пока Полли, проведи в дом. Я скоро!

Продолжая сетовать на свой болтливый, без костей, язык, старик засеменил к салуну. Девушки не могли не рассмеяться ему вслед. Улыбаясь, они взглянули друг на друга. Обмен взглядами решил многое: они разом, как это бывает только в юности, ощутили полное доверие и радость от того, что им, наконец, выпала возможность всласть поболтать наедине.

– Какой у тебя забавный, добрый отец, Дженни! Мой приезд, пожалуй, нарушил все ваши планы? – Полли еще пыталась, как тому учили в колледже, соблюсти этикет.

Но младшая Паркер решительно не приняла ее тона. Не тратя слов понапрасну, она запросто подхватила неожиданную подругу под руку и увлекла на веранду, в тенистую прохладу могучего вяза.

Полли, осматриваясь, задержалась на крыльце, брезгливо дернув губкой. Вокруг плевательниц, наивно выставленных барменом, валялись, как отстрелянные гильзы, сотни окурков. Они покрывали пол в несколько слоев, и обугленный предыдущий слой свидетельствовал, что курильщики почти всегда не давали себе труда загасить их, не говоря уж о том, чтобы попасть в “плевалку”. Абажуры масляных рожков, как и потолок веранды над ними, почернели от копоти.

Меж тем Дженни поудобнее устроилась за крайним столиком, рядом с резными перильцами, и нетерпеливо крикнула:

– Давай ко мне! Отсюда Рок-Таун как на ладони! —голос у нее был низкий, с хрипотцой.