Страница 13 из 15
Как сейчас, стояла перед ней картина вставшей в нем тьмы, глаза – черные впадины. И голос едва слышный: «Помоги!» Сможет ли помочь в следующий раз? Мешочки, травки – все это когда–нибудь закончится, да и успеет ли она нужное зелье сделать? И что тогда? Убивать? Его? Или он их, скорее.
Он перестал смеяться.
– Не нравлюсь? – Глаза распахнулись, тут же сузились, черный огонек так и хлестал в зрачках, злой, яростный. – Так можете сами идти. Я за вас не держусь. Мне разницы, с кем помирать, нет. С вами али без вас.
Аглая пожала плечами.
– Ты слаб, еле говоришь. Путь, я так понимаю, неблизкий. Мы местность не знаем. Хотим не хотим, выбора у нас нет. Как, собственно, и у тебя.
Отвернулась и пошла помогать Тале собирать сумы.
***
Ника стояла на узкой ступени избы, дрожа от злости и обиды. До зубовного скрежета хотелось выть. И от собственной слабости тоже трясло. А еще перед глазами так и вставал образ уходящего в чащу Стаса, а рядом с ним Рита.
«Ненавидишь?» – вопрошало внутри чужим голосом.
– Ненавижу, – сквозь невыплаканные слезы глухо отвечала Ника, сжимая ладони в кулаки. И мыслями возвращалась к Аглае. Ей небось тоже гадко. Игнат–то ушел вместе со Стасом – предатели! Сволочи! А ведь Аглая и Ника могли там остаться! Навсегда, в мутной жиже болота. Трясти начинало сильнее, злость, поднимаясь из глубин сознания, стучала молоточками в висках. Внутри ворочалось нехорошее, недоброе чувство и становилось вполне живым и осязаемым. Как там, возле дома, а после рядом с Тимиром. Ника никак не могла вспомнить. Будто сама с собой говорила, или ей слышалось:
«Я с тобой! Откройся, выпусти, не бойся!»
Услышав голос второй раз, она уже не испугалась. А вот Тимир… Он как будто слышал, почернел весь. И невесть что произошло бы, не вмешайся Аглая.
– Ненавижу! – Ника прикрыла глаза.
От бешенства пульсировало в висках. Бесили все. Особенно малахольный. Хотя малахольным назвать могла его только Ника. Тимир, выросший в поселке, с детства привыкший к разной работе, был прекрасно развит физически. С пронзительными серыми глазами, в которых трепетала тьма. Тонкими губами, растягивающимися в язвительной усмешке. И даже сейчас, обессиленный, бледный, он вполне мог бы понравиться Нике. Но нет. Она его боялась. Боялась с того самого мгновения, когда он ночью у поселка схватил ее за руку и тащил к дому. С того самого момента, когда в глаза его посмотрела и отразилась в зрачках, но только не та, которую видела Ника в отражении зеркал, а темная, с пугающим взглядом темных глаз, с копной длинных черных волос. Не она. И «не она» улыбалась ей – Нике. Страшная ухмылка, косая, с растрескавшимися губами.
И вечером в поле «не она» была. Шептала, говорила что–то Тимиру, в почерневшие глаза заглядывала. Ника все пыталась вспомнить слова – не могла. Тимир отвечал безмолвно. Тьма в нем стонала, извивалась, билась судорогами. И черная воронка была не только в его глазах. Ника посмотрела на ладонь. Крохотное пятно. Знак тьмы, оставленный на ней. Как же она ненавидела все вокруг: и мир, в который они попали, и то, как нехорошо все складывается.
– Ненавижу! – Накопленная внутри злость искала выход. Стучала и клокотала в черепной коробке. Как же хотелось, чтобы всем вокруг было так же больно, как и ей!
Всем!
На глаза попался сидящий на плетне петух. В предрассветном сумраке выделялся только силуэт. Он нервно заерзал. Ника не сводила с него взгляда. Петух встрепенулся, захрипел и свалился с насеста, заколотил лапами по воздуху. Ника зажала рот руками, чтобы не вскрикнуть. Бегом бросилась к изгороди. Петух лежал, закатив глаза, бился в предсмертных судорогах. Рука с черной точкой на ладони горела. На пальцах расцвели черные жилки. Ника схватила птицу и, воровато озираясь, бросилась за дом. Там кинула его в компостную кучу. И, боязливо оглядываясь, вернулась к крыльцу. В тот самый момент, когда из дверей выходила Тала, а за ней Аглая и шатавшийся Тимир.
Ника торопливо спрятала руку за спину. Чувствуя, как растворяются на коже темные разводы.
Тала искоса глянула на Нику, кивнула на Тимира.
– Часа два–три корежить будет, но нести не придется. – Перевела взгляд. – Аглаша, ты травку–то не забудь… Бог в помощь!
В воротах появилась Килла, слегка кивнула вышедшим, глаза ее на миг скользнули по Нике, стали задумчивыми. Потом брови удивленно взметнулись вверх, она замерла, крепко ухватившись за плетень. С усилием отвела взор от Ники.
– Я выйду с вами к околице, следы подчищу. – Голос прозвучал глухо, Килла торопливо отвернулась и вышла из калитки.
***
От свежего воздуха морозило. Воронье, встревоженное ранними путниками, громко, надрывисто кричало. Тимира лихорадило. Он с трудом сдерживался, чтобы не отстукивать зубами чечетку.
– …ориентируйся на восток. Да зачем говорю, сам знаешь. Дайте боги, может, и дойдете. И кто знает… Может, и правда кто из девчат – ведьма. Смотришь, и избежишь судьбы горестной. – Тала перекрестила Тимира. Обернулась к Аглае. – Все помнишь? Водицы много не лей, только травку прикроет, и хватит, – она погладила девушку по щеке. – Страшно за вас.
Стоящая рядом Ника хмыкнула.
Молчавшая всю дорогу Килла хмуро покосилась на нее и недобро усмехнулась.
– Если что, на подругу не надейтесь…
– Доброе пожелание!.. – отозвалась та.
– Я вообще бы с тобой идти в паре не советовала, – резко отреагировала Килла, а Тала добавила: – Недобрая ты… и помыслы у тебя недобрые…
– Угу, злыдень первостепенный, – кинула Ника, нащупала пальцами прихваченный в столе Талы кинжал. Холодная сталь, спрятанная под рубахой, холодила бок. Нехороший поступок. Кража в особо крупном размере, учитывая потертость ножен – раритета. А что делать? Идти в лес густой с пустыми руками – крайняя степень беспечности. А тут еще рассказы про нежить и оборотней.
В рассказы Ника не верила оттого, что сама не видела.
– Ну да долгие проводы – лишние слезы. – Килла сурово посмотрела, как Тала тайком смахнула слезу.
– Да пребудут с вами боги всемилостивые! Да услышат и защитят! – замахала знахарка. – А я уж здесь за вас свечку поставлю. Тимир, ты, ежели поймешь, что…– Она смолкла.
Тимир закашлял, угрюмо кивнул, кутаясь в теплый плащ, не прощаясь и не оглядываясь, зашагал навстречу рассвету.
– Малахольный! Ты так не спеши, а то упадешь, а поднимать тебя нам! – бросилась следом Ника.
Аглая обняла хозяйку.
– Спасибо тебе, Тала! Не знаю, прощаться ли?
– Не прощайся, – уже не сдерживаясь, всхлипывая, прогундосила знахарка. – Я сердцем чую, свидимся.
– Тогда до свидания! – Аглая расцеловала плачущую знахарку в щеки. Слегка склонила голову в расставании под неусыпным строгим взором Киллы.
На востоке загорался рассвет. Кроваво–красный, предвещающий жаркий день. Но Аглае отчего–то показалось, что это зловещее предзнаменование.
«Тьфу ты! Какое предзнаменование? Дойдем до Обители, найдем какой–нибудь путеводитель из чуждых миров и отправимся домой! Все будет хорошо! Хорошо? А если и правда даже войти не сможем? Сможем…– И тут же внутренне поежилась. Какая из нее ведьма? А из Ники? Только думать про это не хотелось совсем. – Мы обязательно попадем домой…– неуверенно, бросив прощальный взгляд на Талу. – Должны попасть домой».
Махнула рукой и бросилась бегом нагонять Тимира и Нику.
Вместе они вошли в лес. Густые ветви обступили, отрезая дорогу назад. Вершины, уходящие ввысь, закрыли небо. И путники не увидели, что солнце в тот день так и не вышло из–за горизонта, затянулось черными тучами, в которых громовым эхом грянули предвестники несчастья – вороны.
Глава 5
– Так мы с тобой, малахольный, далеко не уйдем! – Ника смотрела сверху вниз на сидевшего у сосны Тимира. Тот неторопливо заплетал косу.
– А ты не гони, чумная, некуда нам торопиться. Дай время, отсижусь, а там и далее двинемся.
– Тетка Тала говорила, чтобы подальше от мест этих ушли до полудня, – напомнила Аглая, привалившаяся спиной к дремучему дубу. Хотя у самой от непривычки болели ноги и сердце едва не выскакивало.