Ваятель из Хэллоуина

В знак благодарности или, может быть, от наплывающей на него страсти Дениска, тяжело дыша, вцепился левой рукой в густую и смолисто-чёрную шевелюру прекрасной дамы, а правой попытался отвести конец своего «парнишки» в сторону. Но не успел. Стремительная струя сперматозоидов влетела Римме Афанасьевне в широко раскрытый рот. Она, как голодная синица, моментально проглотила солидную порцию живительной влаги, нежно сказав:

– Ты – баловник, Денис Харитонович. Но это хорошо и… полезно для здоровья. Чистый белок.

– Угощаю! – Широко улыбнувшись, сказал Друков. – За то, что вы для меня сделали, Римма Афанасьевна, я готов вас… тебя дрю… то есть обожать практически каждый день.

– Ловлю тебя на слове и, непременно, скоро возьму отпуск и обязательно приеду к тебе в гости, в твои пенаты, Дениска.

– Завтра у меня, в детском саду Хэллоуина состоится открытие трёхметровой чугунной скульптуры. Она называется «Негодяй». Это важное событие, мне кажется.

– Как бы я хотела там побывать, Дениска. Но мне надо срочно ехать в столицу, в командировку. Там рушится и ломается архитектурный памятник, вроде как, семнадцатого века. Моё участие необходимо.

– Ну, да! Культурная ценность. Поедешь спасать памятник архитектуры, Римма Афанасьевна?

– Чудак ты, Денис Харитонович! Никто и ничего спасать не собирается. На этом месте будет стоять центр одному из самых замечательных политиков конца минувшего столетия. Веление времени.

– Понятно. А я предполагал, что это веление Госдепа. Денежки ведь наших олигархов находятся там, за бугром… Да и не только олигархов, но и больших… депутатов и прочих «рулевых».

– Глупости! Мы простое отдаём должное. Хотя зачем, почему и с какого перепугу в столице должен существовать такой центр, мне лично тоже не совсем не понятно.

– Наверное, и мёртвые встанут из могил, в массовом порядке и наспех похороненные рядовые граждане в конце двадцатого века придут на открытие центра. Как же такое событие! Ведь, именно, этот неуважаемый в народе господин и занимался уничтожением «простого» народа.

– Шутник! Всё ведь опошляешь. Так вот. Вместо меня на открытие монументальной чугунной фигуры под названием «Негодяй» поедет моя заместительница Яра Анисимовна Кулькова. Молодая и симпатичная. Ты уж с ней не очень… много и не часто. Она прекрасная женщина, отличный человек и специалист. Но в сексуальном плане тварь… мерзкая и ненасытная.

Римма наклонилась к Денискиному фаллосу, опустила вниз голову и, широко раскрыв рот, заглотила окончательно завядший «пестик» почти вместе с его волосатыми шарами. Знак особенного уважения и понимания к ваятелю и стихотворцу. Правда, это чувство иногда проявляется у неотразимых женщин и по-иному, но чаще всего, именно, так.

По большому секрету крупная начальница областного уровня сообщила известному скульптору, что на почти что самом высоком уровне ставиться вопрос или ходят разговоры, чтобы, со временем, посёлок городского типа Хэллоуин сделать запасной столицей. Причём, это никакой не прикол, а относительно обдуманное предложение. Да ведь и само название будущего города, в перспективе, с миллионным населением будет удивительным и неповторимым, говорящим само за себя. Хэллоуин!

– Но здесь я не выражаю никакого восторга, – огорчился Дениска. – Ведь вслед за некоторыми многочисленными государственными структурами в наш славный посёлок помчится и море прихлебателей, почитателей нашего замечательного и, во многом, удивительного президента. Ведь он, непременно, будет организовывать, именно, здесь самые разные экономические форумы и спортивные соревнования глобального масштаба.

– Не всё же ведь ненасытному народу пользоваться богатствами страны. Надо немного отстегнуть и олигархам и нашим, и вашим… то есть ихним. Но что будет завтра, сейчас никому не ведомо.

– Но мне бы не хотелось, чтобы Хэллоуин стал большим городом.

– Странно. Но почему, Денис Харитонович?

– Потому, что город, где будет проживать более полумиллиона жителей, уже можно уже считать неуютным и некомфортным для жизни. А Хэллоуин явно будет больше… Кстати, это не моё мнение, а целого ряда, как раз, уважаемых американских исследователей. Пусть уж наша замечательная столица с её замечательным народом увеличится ещё в несколько раз, чтобы, наконец-то, войти в число рекордсменов этого… Гиннеса и остаётся там, где она и находится. Так-то, Римма Афанасьевна.

Немного подумав, она, всё же, согласилась с убедительными доводами зарубежных учёных. Всякого и разного рода и вида творение должно и располагаться, как раз, в том месте, где появилась на свет. Потом будет проще поинтересоваться, почему, что и как. Найдутся ведь нытики из разных партий и кланов, которые непременно начнут стонать, наперекор великому множеству двуногих флюгеров: «Мы полагали, что здесь материализованный полёт в светлый завтрашний день, а получается, что, всего лишь, традиционно устоявшаяся… канитель». Но флюгера переориентируются быстро. Куда подует ветер перемен, в ту сторону и они повернут свои алюминиевые и фанерные головы.

– А нам, особенно, творческим людям, – пояснил Друков, – необходимы воля и простор. К примеру, настоящая сельдь ощущает себя полноценной рыбой только в океане, но ни в коем случае не в бочке вместе с её круто засоленными родственниками.

Ничего не скажешь. Приведён убедительный довод, с которым уже на планете Земля мало кто сможет поспорить. Впрочем, Господь знает, что делает. Если он что-то и консервирует, то на потом или… на всякий случай.

На том Дениска и простился с Курдюминой. Правда, не сразу. Пришлось ему пойти на некоторые уступки. На углу фешенебельного здания, прижав Римму Афанасьевну к двери чёрного входа ответственный и серьёзный скульптор и поэт в стоячем положении произвёл два половых акта, которые таковыми можно было назвать только условно. Просто где-то и что-то помусолил, но, естественно и оросил и что-то мясистое, заметно увеличенное. Всё-таки, были же до этого мгновения счастья и неуёмной радости. На том и расстались.

А вслед удаляющейся боком и не совсем ровными скачками ответственной работнице он тихо прочитал одно из своих гениальных трёхстиший:

– Счастье несёшь ты, идущая в завтрашний день.

Давно уже знает каждый второй в твоём околотке

Запах его, конфигурацию, цвет».

Через полтора часа пригородный автобус довёз Дениску до посёлка городского типа Хэллоуин, почти до его не очень большого, но не «слабого» частного домика и старой, но действующей мастерской с плавильной печью и готовыми формами.

На приусадебном участке, как обычно, Дениску встретила огромная чугунная фигура. Сине-зелёный трёхметровый великан с красной головой тыквой, с горящими глазами, ртом, ноздрями. Да, конечно. А как же иначе? Ведь внутри безобразного черепа двуногого и двурукого гигантского Светильника Джека были установлены ярко-красные, люминесцентные лампы постоянного свечения.

«Как ты мне надоел, – подумал Дениска. – Стоишь тут без дела. Хоть бы дров наколол».

Потом он прошёл в свой изрядно запущенный и неухоженный дом, в спальную комнату и от накопившейся в организме усталости уснул на диване прямо в костюме, туфлях, шляпе и с кейсом в руках. Но со счастливой улыбкой… на худом и слегка рябоватом лице.

Всё доброе у Дениски пусть не сразу, но сбывалось. Своими трудами, постоянной суетой, служением искусству, прославляющему торжество англосаксонской нечисти в глубинах России , он, можно сказать, достиг самых желаемых результатов. В честь его был назван один из проулков в Хэллоуине. А на центральной площади, перед зданием администрации стояла огромная, трёхметровая чугунная статуя, изображающая лично его, Друкова. Фигура с очень большим функциональным смыслом. Обе руки её были вытянуты вперёд, в сторону запада. В левой статуя держала улыбающуюся маску беса, как положено, с рогами; а в правой – человеческий череп. Простенько, но со вкусом.

На голове у монумента сидела большая зловещая птица с раскинутыми в разные стороны крепкими крыльями и острым клювом. Сова немалых размеров, готовая растерзать весь окружающий мир, словно неорганизованную группу полевых мышей, вызывала у многих, особенно, приезжих чувство активного ужаса или, в крайнем случае, животного страха.