Страница 13 из 21
Вета возмущалась, но в душе понимала, что в словах её много несправедливого. Кто таскал с дежурств отбивные для Альки? «Вот моя доля мамонта!» Кто уговорил её саму бросить работу, когда у дочки началась нервная рвота на детский сад? Это он твердил: «От твоей науки ни толку, ни проку! Займись ребёнком…»
«В конце концов, – подумала Вета, выпустив пар, – он ведь кормит меня. И не ворчит за потраченные на новые колготки деньги. Уже за это я должна быть ему благодарна».
Она подошла к Михаилу и тихонько присела рядом. Тот лежал, уткнувшись в подушку, а когда почувствовал её присутствие, поднял голову и посмотрел на неё одним открывшимся, но преданным глазом.
– Да!.. Тюфяк… доктор… Ольшанский… набитый… – и провалился в сон.
Утром доктор Ольшанский поднялся ни свет ни заря, принял душ, побрился, надел чистейшую выглаженную рубашку, поцеловал сонную Вету в тёплую щёку и отправился «на службу» как ни в чём не бывало. Но не надо думать, что Михаил всё сказанное женой пропустил мимо ушей и забыл. Он ходил мрачный и молчаливый, раздражался по мелочам и избегал общения. Он кожей чувствовал: от него ждут решения. И вот настал день, когда он «дозрел» и заговорил первый.
– Я знаю, ты сердишься. Но сама подумай: где я буду работать? Что я буду там делать? Кто меня ждёт в этой огромной бестолковой Москве?
– Миш, ты совсем одичал, – сокрушалась Вета, – тебе, с твоим образованием и опытом, чего бояться? – досадовала она. – Дорогой, ну почему ты всегда себя недооцениваешь? Ты прекрасный врач!
– Ну ладно, не городи чепухи! Обычный врач, каких тысячи, – смущался Михаил – вечно жена преувеличивает, врач как врач, на то и врач, чтобы лечить, это работа. – И сама знаешь, в Москве я буду не первый, кто ищет работу! А жить где? Вот мы приедем, и куда?
– Ладно, Миша, это всё отговорки, – отмахивалась Вета. – Жалко нашу Алю. Ты папа. Кому, как не отцу, прокладывать детям дорогу в мир? И потом, сколько раз мы убеждались, что перемены – это толчок к развитию…
Он и сам ждал этого толчка.
– Хорошо! – согласился Миша и уже вечером положил перед Ветой нужную сумму денег – где он их раздобыл, осталось тайной.
На следующий день Вета с Алей ехали в Москву. До экзаменов оставалась неделя. «Провалимся – ну что ж поделаешь, всё же будем надеяться, – рассуждала Вета, лёжа на верхней полке плацкартного вагона. Ей не спалось. К тому же грузный сосед на нижней полке храпел оглушительно. – А сдадим – тогда будем проблемы решать. По мере их поступления».
Михаил остался ждать результатов экзаменов Али. Почва уходила у него из-под ног при мысли о переезде. В отсутствие жены и дочери он вновь схватился за привычное утешительное. Бутылочная тара заполонила квартиру, хоть грузовик подгоняй, а Михаил всё не мог найти точку опоры. В голове периодически всплывали Ветины слова:
«Миша, ты о нас подумай, мы с Алей без тебя пропадём!»
Эта фраза просветляла мозги. Но потом тонула в потоке бессознательного. Он плыл по течению.
Вета волновалась: Михаил не отвечал на звонки. Интуиция рисовала картинки одну страшнее другой. Ей хотелось всё бросить и мчаться спасать доброго беззащитного Мишу от неискоренимого порока.
Только что-то подсказывало Вете: если пойдёт на поводу бабьей жалости – погубит и Алины надежды, и своё право на перемену жизни, и, в конце концов, самого Мишу – ведь надо же ему когда-то повзрослеть!
Поворотный в их жизни момент настал. Или поменять себя, или каждому пойти своей дорогой.
– Аля! Что же нам теперь делать? – советовалась Вета с дочкой, когда экзамены были успешно сданы. – Папа молчит. Но ведь жизнь надо устраивать. Мы что, ему совсем безразличны?
– Ну так давай позвоним папе, обрадуем его! – выпалила Аля. – Я ведь поступила в класс Кречетова!
– Нет, я звонить не буду, это выше моих сил – начинать всё опять сначала! – воспротивилась Вета.
– Тогда позвоню я! – и Аля набрала номер отца.
Бесстрастный голос доложился за хозяина телефона:
«Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети».
Михаил позвонил вечером следующего дня. Вета не сразу его узнала – голос глухой и далёкий, как из преисподней.
– Завтра приеду. Где я вас найду?
Вета надиктовала адрес.
Назавтра, решительно настроенная, она ждала мужа на пустынной детской площадке перед пятиэтажкой, где они с Алей временно остановились у знакомых. Увидев Мишу, не кинулась, как в прежние времена, выразить сочувствие и понимание. И обмануть себя, что теперь-то точно прощает последний, самый последний раз… Она поставила протрезвевшему супругу ультиматум:
– Хватит мне голову морочить обещаниями! Мы с Алей сами справимся. Я пойду на любую работу. А ты уезжай куда хочешь. Найди себе кого-нибудь, в конце концов! Зачем мы тебе нужны – чтобы нас мучить?
От истошных криков Веты на заброшенной детской площадке в отдалённом районе Москвы с окрестных кустов шарахнулись испуганные воробьи.
Она заглушала в себе голос бесконечной жалости. Её Миша, её «французский принц» сейчас был похож на несчастного бомжа, который каждое утро копается в контейнере с мусором возле их «хрущёвки».
Кричала, чтобы не передумать. Она решила расстаться с замечательным, сердечным, талантливым Мишей, потому что невозможно жить без согласия и без движения вперёд. Вета выбрасывала аргументы, стараясь убедить мужа и себя в своей правоте, он странным образом не возражал. И даже не оправдывался. Молча ждал, когда она закончит свою тираду. Потом, на фоне показавшейся даже странной тишины, Михаил сказал Вете главные слова:
– Вета, я приехал, чтобы быть с тобой и с Алей. Я найду такую работу, чтобы Аля могла учиться. И я никуда не уеду, потому что люблю тебя.
Так закончилась попытка Веты стать самостоятельной женщиной. Потому что всё, что сказал Миша, было чистой правдой.
– Знаешь, мне придётся заняться наркологией, вот, записался на курсы, буду работу с учёбой совмещать, – сообщил жене Михаил где-то недели через две за ужином в квартирке, снятой на окраине города, – на зарплату врача детской поликлиники нам не прожить, а спасая других, спасёшься сам. Дурак я, конечно, был, но что теперь об этом! Алкоголю в моей жизни больше нет места, точно.
Что произошло с Мишей за время их разлуки, уже не интересовало Вету. Главное, что он знает теперь, что ему надо в жизни. Она почувствовала, что он собрал все свои мужские качества, осознал необходимость проявления воли и старается взять ситуацию в свои руки. Это её радовало и вселяло надежду на будущее.
Михаил вскоре ощутил себя на новом поприще как рыба в воде: он знал проблему «клиента» изнутри. А чуткость натуры детского врача сделали его любимцем женской клиентуры.
Поначалу мечты ограничивались необходимостью заплатить вовремя за жильё. Потом он осмелел, и от стакана апельсинового сока по утрам шагнул к мечте о приобретении собственного авто в кредит. Чтоб всё как у людей. Однако каждый раз отказывался от этой затеи по двум соображениям: Москва всё прочнее забивалась пробками, оказалось удобнее передвигаться по подземке. И главное – Михаила удерживал подспудный страх, зародившийся в детстве: отец погиб в автокатастрофе, когда ему не было и трёх лет. Он не помнил отца, помнил только каменное лицо матери, огромную толпу народа и венки из ярких бездушных искусственных цветов.
Передумав в очередной раз, он больше не жалел о несостоявшемся приобретении. К весне Михаил решил вложить деньги в собственный бизнес. Интеллектуальный и беспроигрышный. Открыть аптеку. В Светловодске. Где аренда помещений и зарплаты гораздо ниже, чем в столице. Вета загорелась идеей мужа:
– Миша, так это же мой профиль! Что я, зря училась? До Светловодска ночь езды. Аля подросла. А главное – найти место проходное, где народу много. Надеюсь, справлюсь.
Про подводные камни среднего бизнеса никто тогда не думал.
Глава 5. Теремок
В хлопотах и разъездах пролетели летние каникулы. Наступил учебный год. В один из дней бабьего лета позвонил Кречетов. Не как обычно, Але, чтобы уточнить время урока. Позвонил Вете и нерешительным голосом (как же она была удивлена!) спросил: