Чужое гнездо

Дэйзи кивнула. На фотографии, где были сняты Эллен и Джози, виднелась часть дома с каким-то деревом позади, как и описывал Тим. Однако ухоженное здание отеля, окруженное тщательно выстриженными лужайками и аккуратными цветочными клумбами, затмевало призрак сельской нищеты.

— Мне остается только хвастать, что все это некогда принадлежало моему деду, — с улыбкой проговорила она.

— Давайте спустимся к бухте, — предложил Тим, подзывая Фреда, носившегося между деревьями. — Уж там действительно ничего не изменилось, если не считать того, что Национальный совет по туризму и экскурсиям проложил сносную тропинку в скалах.

Когда они оставили прилизанные угодья отеля позади, Дэйзи поняла, почему ее дед не хотел расставаться со своей собственностью. От здешней красоты захватывало дух. Бурлящий поток, смешение вереска и полевых цветов, сочная трава и шершавые серые валуны могли потягаться с самой причудливой фантазией лучшего ландшафтного дизайнера.

На лугах, круто поднимающихся вверх по обе стороны тропинки, где Альберт пас принадлежавших ему коров и овец, теперь бродили несколько коренастых пони, но остальное осталось по-старому. Ей почудилось, что внизу, в маленькой бухте, она видит двух растрепанных рыжеволосых девчонок, ловящих крабов в лужах под скалами. Все казалось настолько знакомым, словно она впитала память об этом месте еще в материнской утробе.

— Когда я был маленьким, мне страшно хотелось, чтобы эта ферма была нашей, — признался Тим, бросая в волны камешки. — Именно так я всегда представлял идеальное место для жизни.

Дэйзи с изумлением огляделась. Вокруг ни души — туристический сезон еще не начался. И от этого полнейшего покоя, мягкого шороха волн и криков чаек сердце у нее сжалось.

— Тем не менее Эллен забеременела, после чего сбежала в Бристоль, а Джози стала моделью, — со вздохом произнесла она. — Мне кажется, я ни за что не рассталась бы с этим местом.

— Джози тоже сбежала, когда ей исполнилось пятнадцать, — заметил Тим. — Ведь мы смотрим на ферму совсем другими глазами, чем они. Мы пользовались городским комфортом, не были лишены общества сверстников. Бабушка говорит, что Эллен безумно любила Бикон-фарм, но не успела она стать полноправной владелицей фермы, как тут же поспешила избавиться от нее.

Уже после возвращения в «Ласточкино гнездо», где жарко пылал камин, так как после захода солнца ощутимо похолодало, миссис Питерс рассказала Дэйзи о знакомстве с Эллен, и том, насколько тяжело девушке жилось дома. Словно зачарованная Дэйзи слушала эту незатейливую повесть о трудной и грубой жизни на ферме, о суровом, замкнутом Альберте и жестокой мачехе.

Обрисовав, так сказать, фон событий, пожилая леди перешла к тому, как уговорила Эллен отправиться в Бристоль, чтобы родить там ребенка.

— Я так и не смогла решить, правильно ли поступила, дав ей этот совет, — вздохнула она. — Может быть мне следовало убедить ее все рассказать отцу.

— Сомневаюсь, что это стало бы правильным решением, — задумчиво произнесла Дэйзи. — Одно совершенно определенно: мое детство было лучше, чем то, которое могла дать мне Эллен при таких обстоятельствах.

— Но она так никогда и не оправилась от потрясения, связанного с потерей ребенка, то есть вас, Дэйзи, — взволнованно проговорила миссис Питерс. — Эллен вела достойную жизнь, много работала, у нее были друзья. Она утверждала, что все позади, однако я постоянно чувствовала в ней тщательно скрываемую тоску. Я искренне желала ей встретить хорошего человека, выйти за него замуж и нарожать кучу детей, но Эллен убедила себя, что ее цель — помогать больным детям, тем, кому она по-настоящему нужна. Это не громкие слова — она действительно так думала, отдаваясь своей работе настолько, что ее не заботило даже то, как она выглядит.

Пожилая леди покачала головой, словно до сих пор не могла смириться с этим.

— Случалось, что я буквально умоляла Эллен распустить ее чудесные волосы, накрасить ресницы и губы, купить себе какую-нибудь красивую тряпку. Но она только смеялась в ответ и говорила, что оставляет все это для Джози.

— Эта ее печаль была связана с потерей ребенка, или виной тому был мой отец? — спросила Дэйзи. — Вы что-нибудь знаете о нем?

— Да, дорогая моя, знаю, — миссис Питерс умолкла на полуслове, обратив настороженный взгляд к Тиму. Дэйзи догадалась, что этим знанием она не поделилась даже с ним и не была уверена, стоит ли делать это сейчас.

— Расскажите же! — принялась умолять Дэйзи. — Все это было так давно, и я уверена, что Эллен не стала бы возражать, чтобы об этом узнали Тим или я. Он был женат? Поэтому она не могла никому рассказать о нем?

— Нет, он не был женат, по крайней мере так говорила Эллен. Проблема состояла в том, чем он зарабатывал, к тому же он оставил ее, не сказав на прощание ни слова. Твой отец выступал в цирке.

Глаза Дэйзи изумленно расширились, затем она испустила сдавленный смешок.

— Вот это да! Только не говорите мне, что он был клоуном, я этого не переживу!

Тим рассмеялся, но миссис Питерс оборвала его сердитым взглядом.

— Нет, он был не клоуном. Он был акробатом на трапеции.

— Это же потрясающе! — восторженно воскликнула Дэйзи. — Ведь вы не шутите, нет?

— Конечно нет. Но если это кажется потрясающим вам, Дэйзи, то для Альберта это было примерно то же, что породниться с дьяволом. Впрочем, тут и говорить не о чем, поскольку цирковая труппа уехала прежде чем Эллен догадалась о своей беременности.

— О Боже, я, кажется, понимаю, что вы хотите сказать… — испуганно пробормотала Дэйзи, внезапно осознав, какой ужас пережила молодая девушка.

— Он был одной из самых ярких звезд цирка, — сказала миссис Питерс. — В наши дни он, вероятно, был бы какой-нибудь знаменитостью, но раньше люди относились к цирковым артистам иначе.

— Это кое-что мне объясняет, — сказала Дэйзи. — Я неплохая гимнастка, когда-то даже выигрывала призы и все такое. По крайней мере буду знать, откуда все это взялось.

— Похоже, вы до сих пор этим гордитесь, — поддел ее Тим.

— Так и есть, — ответила Дэйзи, открыто улыбаясь. — Это мой единственный талант, совершенно уникальный для семьи, где никто не в состоянии сделать даже стойку на руках.

— Видишь, ба, теперь тебе не стоит волноваться, — смеясь, заявил Тим и многозначительно взглянул на миссис Питерс. — Твоя самая страшная тайна сделала Дэйзи счастливой.

— Не болтай ерунды, Тим, — горячо возразила пожилая леди. — Я молчала только потому, что меня просила об этом Эллен. Я не видела и до сих пор не вижу в этом ничего постыдного.

— Все могло быть гораздо хуже. Мой отец мог, к примеру, оказаться специалистом по борьбе с крысами. — Дэйзи улыбнулась. — Хотела бы я, чтобы он вернулся к Эллен, это было бы так романтично.

— У меня никогда не возникало ощущения, будто она стыдится своей любви к нему. Были только обида и боль от обмана, ведь Эллен верила в его чувство, — сказала миссис Питерс.

— Я тоже любила одного-двух совершенно никчемных мужчин, — призналась Дэйзи, — так что я ей сочувствую.

К обеду были поданы бифштекс и пирог с почками, за ними последовал изумительный шоколадный мусс. За столом миссис Питерс продолжала рассказывать Дэйзи все, что знала о семье Пенгелли, причем гораздо подробнее, чем Тим. Пожилая леди была превосходной рассказчицей, память ее хранила мельчайшие детали, поэтому Дэйзи теперь неплохо представляла себе всех действующих лиц.

— Как вы думаете, что случилось с Клэр? — наконец спросила девушка. Она уже успела прикинуть: доживи ее бабушка до сего дня, она, пожалуй, была бы старше Мэвис Питерс. — Это было самоубийство или все-таки несчастный случай?

— Скорее всего, самоубийство, — ответила миссис Питерс. — Если бы она просто отправилась прогуляться по скалам с малышом, то была бы чрезвычайно осторожна и держалась подальше от края утеса. Можно предположить, что она переживала послеродовую депрессию. Разумеется, в то время о таких вещах ничего толком не знали, от них попросту отмахивались, называя «проблемами с нервами». А Клэр была тонко чувствующей и легко возбудимой молодой женщиной.