Чужое гнездо

Также Джози заметила, что другие девушки знают обо всем. Возможно, сначала они и обманывались так же, как и она, но теперь знали все наверняка. Тем не менее им было наплевать. Подслушанные обрывки их разговоров обретали новое значение. Кейт, одна из старших девушек, в понедельник после обеда встала на пороге гардеробной, улыбаясь до ушей. «Этот сеанс длился совсем недолго, — заявила она. — Я раздвинула ноги и позволила ему взглянуть как следует. Он кончил, не сходя с места».

Еще два дня назад Джози решила бы, что речь идет о съемочном эпизоде. Однако теперь ситуация предстала перед ней во всей своей неприглядности — эти мужчины не просто смотрели, они еще и «облегчались» при этом.

Как выяснилось, по-настоящему ее фотографировали только тогда, когда Толкушка просил Джози задержаться после сеанса или она приходила раньше других девушек. Только в этих случаях босса интересовало, что на ней надето, он придирчиво осматривал ее макияж и прическу. Пожалуй, именно поэтому другие девушки держались с Джози холодно, завидуя ее работе настоящей моделью, пусть это и случалось редко.

Однако это служило слабым утешением, когда она оказывалась в студии, ослепленная светом софитов, не позволяющих разглядеть, что творится за ними. Ей хотелось плакать от воспоминаний о том, как она старалась выглядеть роскошно и соблазнительно — достаточно было просто обнажить грудь или продемонстрировать другие тайные прелести — все закончилось бы вдвое быстрее.

Она не сказала никому ни слова, даже Толкушке. Когда босс поинтересовался у нее наедине, как прошла встреча с Марком, Джози сделала безразличную гримаску, ответив, что, в общем-то, не знает — тот оказался не особенно разговорчив. Но душа ее кипела от злости и обиды. Жаль было денег, потраченных на нижнее белье, которое она нигде, кроме студии, не могла носить. Не говоря уже о черных сапогах — они как тисками сжимали ей пальцы, будучи такими высокими, что она не могла в них и шагу ступить. Однако больше всего Джози терзала мысль, что ее просто одурачили.

К вечеру пятницы девушка окончательно уверилась: она не сможет больше вынести ни дня такой жизни. И все же Джози колебалась — остаться ли в квартире до конца месяца, проживая деньги, заработанные на этой неделе, или же отправиться домой, пока одиночество окончательно не доконало ее. Внезапно раздался звонок.

Джози подскочила от неожиданности. С тех пор, как ей доставили из магазина кровать, дверной звонок не звонил ни разу. Сбегая вниз по ступенькам, она мельком подумала — а вдруг это Марк, но тотчас отбросила шальную мысль. Она настолько устала и пала духом, что уже не надеялась на чудо.

Однако за дверью оказался именно он. Сухо кивнув, фотограф поинтересовался, можно ли ему подняться к ней в квартиру.

Джози побагровела от смущения, когда Марк обвел взглядом ее жилище и по его лицу скользнула гримаса удивления скудостью обстановки. Не нашлось даже стула, куда можно было бы присесть. Но он не произнес ни слова — просто опустился на пол, словно в этом не было ничего особенного, и предложил ей сигарету.

— Снимки получились неплохие, — произнес фотограф безо всякого выражения. — Думаю, мы могли бы поработать вместе, хотя должен сразу предупредить: теперь тебе придется делать только то, что скажу я.

Джози почему-то предположила очередную ловушку. Наверняка речь идет о порнографических фото с ее участием. Теперь она не доверяла никому.

— Я не буду раздеваться, — нервничая, проговорила она. — Если вы именно это имеете в виду, то лучше сразу закрыть тему.

— Я — серьезный фотограф, — твердо заявил Марк. — Собираясь заняться обнаженной натурой, я нашел бы кого-нибудь постарше и с более пышными формами, чем у тебя. А теперь внимательно выслушай то, что я скажу.

Он заговорил о том, в какой области фотографии добился успеха, и показал маленький альбом со странными снимками. На них были запечатлены чернокожие, старики, бродяги, усталые домохозяйки с колясками. Одна фотография отображала группу людей — белых и чернокожих — они, похоже, собирались вступить в неистовую схватку. Джози окончательно растерялась.

— Я собираюсь проследить твои блуждания по лондонским закоулкам, — сказал Марк под конец разговора. — Как ты приехала без гроша в кармане, работала официанткой и жила в трущобах. Такие истории вызывают интерес у людей, Жожо, они любят их, особенно если впоследствии маленькая Золушка попадает на бал и прибирает к рукам принца.

Джози пришлось признать, что она никак не возьмет в толк, о чем идет речь. Во время прошлой встречи Марк как-то заметил: девушки, работающие у Толкушки, просто глупы, если не осознают происходящего. Ну что ж, теперь Джози знала — они все отлично понимали. Все до единой — кроме нее. Она то и оказалась среди них единственной дурой.

— История? — спросила она, полагая, что это единственный вопрос, который не выдаст ее невежества. — Вы хотите сказать, кто-то напишет историю?

Марк кивнул.

— Да, один журналист, а я займусь иллюстрациями. Из номера в номер читатели будут следить, как ты меняешься, покупаешь все более дорогую одежду и знакомишься с новыми людьми здесь, в Лондоне. На нас обратят внимание модельные агентства, они начнут буквально драться, чтобы заполучить Жожо. Но я буду настаивать на эксклюзивном праве снимать тебя.

Уже завтра они приступают к работе над ее прибытием в Лондон, сообщил Марк, а затем попросил Джози одеться так, как в тот день, когда она впервые ступила на лондонскую землю.

— Ну вот, — произнесла она, появляясь из спальни в потертых джинсах и белой блузке без рукавов. — Мне ведь не придется снова носить это, правда? Джинсы просто кошмарные.

Марку пришлось подавить смешок: девушка действительно выглядела так, будто явилась из самого распоследнего захолустья. Джинсы, самая дешевая модель фирмы «Миллет», вытерлись на швах и сгибах, блузка из искусственного шелка утратила всякую форму.

— Ты выглядишь именно так, как надо, — произнес он. — Еще я попрошу тебя заплести волосы в косички и сделать прямой пробор.

Выражение ужаса, появившееся на лице Джози, служило лучшим доказательством того, что она ни в коем случае не хочет предстать перед кем бы то ни было с такой прической.

— Не стоит кипятиться, — мягко произнес Марк. — Это просто игра, Жожо. Я буду делать снимки кишащего людьми вокзала и хочу представить тебя одинокой и несчастной посреди равнодушной толпы. Я уверен, что именно так ты выглядела, оказавшись в Лондоне впервые.

Девушка не стала спорить, она до сих пор помнила, какое отчаяние охватило ее, когда она присела на бордюр у парка перед знакомством с чернокожей Фи. Сейчас, по крайней мере, Марк не предлагал ей отправиться в какую-нибудь очередную студию, где могло произойти все что угодно.

— Сколько я буду зарабатывать? — поинтересовалась Джози, больше стараясь показаться деловитой и прагматичной, чем действительно услышать ответ на свой вопрос.

— В следующем месяце я заплачу за твою квартиру. Пока я не могу расплачиваться с тобой наличными, как это делает Толкушка. Впрочем, если ты намерена продолжать сниматься у него, я не буду особенно возражать.

— Но я не намерена туда возвращаться! — отчаянно воскликнула Джози. От одной мысли об этом на ее глазах выступили слезы. — Я твердо решила… я не вернусь!

Марк улыбнулся. Он надеялся это услышать. Крайне нежелательно, чтобы Толкушка пронюхал хоть что-нибудь именно сейчас. А к тому времени, когда владелец студии во всем разберется, он уже будет под надзором полиции, если не под арестом. И это также станет частью истории, с которой он собирается познакомить публику.

— Вот и отлично. На Кингз-Роуд вечно не хватает официанток, несколько дней в неделю ты сможешь подрабатывать там, чтобы иметь мелочь для своих маленьких удовольствий.

— Вы и вправду будете платить за меня аренду? — спросила она. — Это же целая сотня фунтов в месяц!

— Да, но только до тех пор, пока ты не начнешь зарабатывать настоящие деньги. Я не думаю, что для этого понадобится много времени — разумеется, если ты будешь делать все, как я скажу, и держать язычок на привязи.