Чужое гнездо

Джози даже не обернулась, чтобы помахать на прощание.

Глава пятая

Когда Альберт спустился на кухню позавтракать, Эллен поставила перед ним яичницу с беконом.

— А ты? — спросил он.

— Я не голодна, — ответила она. — Я просто выпью чаю.

Было начало августа. Джози уехала две недели назад, и поскольку день обещал быть теплым и солнечным, Эллен знала, что предстоит масса работы в пляжном павильоне.

— Что случилось? — спросил Альберт. Ему показалось, что дочь выглядит изможденной и осунувшейся, к тому же обычно она предпочитала завтракать поплотнее. — Не нравится работа?

— С работой все нормально, — сказала она, но в голосе ее послышалась усталость, которую она не смогла скрыть. — Я просто скучаю без Джози, вот и все.

Она ожидала, что отец вспыхнет, но этого не случилось.

— Я тоже, без нее все как-то не так, — сказал он, взглянув на пустой стул. — Мне было бы спокойнее, если бы я знал, что у нее все в порядке. Хельстон — типичная дыра, и мать непременно начнет доставать ее.

Альберт принялся за еду, и Эллен налила ему чашку чая. Ей особенно не хватало Джози по вечерам, они казались такими длинными и одинокими. Чтобы убить время, Эллен бралась за любую работу по дому, но когда, уже укладываясь спать, видела пустую кровать сестры, на глаза у нее наворачивались слезы.

— Мама привезет ее обратно, когда начнутся занятия в школе? — спросила она.

Альберт подобрал растекшийся желток куском хлеба.

— Я думаю, все зависит от того, какое положение она сочтет для себя наиболее выгодным.

— Что ты имеешь в виду?

Альберт презрительно фыркнул.

— Вайолет из тех людей, которые не придают особого значения обязательствам, долгу или даже любви. Она думает только о себе. И всегда думала.

— Но ведь вы, наверное, любили друг друга, когда поженились, — сказала Эллен.

Секунду или две он молчал, обдумывая ответ, а затем взглянул на нее.

— Полагаю, ты уже достаточно взрослая, чтобы знать правду. Вайолет просто оказалась рядом, когда твоя мать умерла, — с горечью произнес он. — Я едва был с ней знаком; она работала обыкновенной барменшей в одном из фальмутских баров. Она с порога заявила, что ее беспокоит, как я буду справляться с тобой и фермой. — На мгновение он умолк и сделал глоток чая. — А я не то что не справлялся, я не знал — день за окном или ночь, поэтому позволил ей кормить и пеленать тебя, убирать дом и все такое. Она осталась, потом бросила работу и окончательно переехала ко мне.

Для Эллен это было неожиданностью. Несмотря на холодность, с которой отец теперь относился к Вайолет, незначительная разница в возрасте между ней и Джози заставляла предполагать, что с самого начала это был брак по любви.

— Но почему ты позволил ей остаться? — спросила она.

Он поморщился.

— Надеюсь, ты никогда не окажешься в таком положении, чтобы понять все это, — сказал он. — Я сходил с ума от горя. Твоя мать была для меня всем в этом мире. Мне, по большому счету, было все равно, жив я или умер, разорился или нет. Но была еще и ты, четырнадцатимесячная, только-только начинавшая ходить. Как бы паршиво мне ни было, я знал, что о тебе нужно позаботиться.

— То есть, она осталась из-за меня?

Он едва заметно улыбнулся.

— В то время мне хотелось так думать. Господь свидетель, я не давал ей повода вообразить, что сильно нуждаюсь в ней. Но ей были нужны ферма и благополучие. Видишь ли, когда Вайолет появилась здесь впервые, была весна; она огляделась, увидела, как здесь красиво, и решила, что ей жутко повезло. Я был последним дураком, что пустил ее к себе в постель, теперь я и представить не могу, что на меня нашло, — и не успел я опомниться, как она уже ожидала Джози.

Мысль о том, что ее отец занимался сексом с Вайолет, буквально шокировала Эллен. Он всегда казался ей человеком строгих правил, не имеющим к этому никакого отношения.

— И тебе пришлось жениться на ней?

— Пришлось, я обязан был так поступить, — мрачно произнес он. — Я не мог выгнать ее, ведь она носила моего ребенка, и я испытывал признательность за то, что она заботилась о тебе.

— Ох, папа, — вздохнула Эллен, внезапно почувствовав себя в чем-то виноватой. — Но какая ей выгода сидеть в Хельстоне? Я не понимаю, что ты имел в виду.

— Возможно, она рассчитывает, что ее семья поможет ей, — сказал он с коротким и злым смешком. — Все ее братья и сестры добились успеха. У этого Брайана свое дело, ему принадлежит какая-то недвижимость; одна из ее сестер замужем за врачом. Но никто из них не желает ухаживать за матерью, и само провидение послало им Вайолет в ответ на их молитвы. Готов биться об заклад, что, оказавшись там, она начала свои бесконечные жалобы о том, как скучает без Джози, потому-то Брайан и привез ее сюда, чтобы забрать дочь. Я предстал перед ним не в самом выгодном свете.

Насколько Эллен знала, до того дня Брайан никогда не встречался с ее отцом, и разыгравшаяся сцена насилия должна была просто потрясти его.

— Так ты считаешь, что она хочет сыграть на сочувствии своих братьев и сестер в этом деле?

— Я думаю, она уже объявила им, что я — мерзавец и законченный неудачник, — он смущенно улыбнулся. — Теперь они получили доказательства, а возможно, поверят и тому, что я представляю опасность для Джози. Кто-нибудь из них просто обязан будет взять ее к себе.

Эллен сразу же поняла, что он имеет в виду, и пришла в ярость. Это настоящая подлость — намекать на приставания к дочери, чтобы получить то, чего тебе хочется.

Любые сплетни взрослых об отце Эллен всегда пропускала мимо ушей, но в данном случае ее волновало, как это скажется на Джози. Если родственнички начнут суетиться вокруг нее, покупать ей новую одежду и делать подарки, сестра может и в самом деле убедить себя, что обвинения, которые выдвигает ее мать, — правда.

— Но ты же не допустишь, чтобы это ей удалось? — спросила она.

Альберт беспомощно развел руками.

— Я ничего не могу поделать. Вайолет не позволит, чтобы в руки Джози попало письмо от тебя или от меня. Если я поеду туда, меня не подпустят к ней на пушечный выстрел. Если я попытаюсь вернуть ее через суд, то проиграю дело. Все против меня.

— Я просто не могу поверить, что Джози так легко нас забудет, — с надеждой проговорила Эллен.

— Не слишком полагайся на это, хорошая моя, — сказал он, вставая из-за стола. — Она — достойная дочь своей матери. В отличие от тебя, она не любит ферму, и с самого раннего детства ей вбивали в голову, что я не обращаю на нее внимания… Пожалуй, тебе следует поспешить, иначе ты опоздаешь на работу. Я приберу здесь сам.

Эллен поднялась из-за стола, шагнула к отцу, обняла его и спрятала лицо у него на груди. Теперь она знала, что он любит Джози и винит себя за произошедшее. Ему так же грустно, как и ей. Эллен хотелось сказать о своей любви к нему, но она знала — отец всегда презрительно относился к тому, что называл «сентиментальной чепухой».

Он крепко обнял ее, а потом отстранил от себя.

— Пора на работу. Сегодня день зарплаты, верно?

Эллен кивнула.

— Знаешь, тебе стоит потратить эти деньги на себя, — сказал он. — Сейчас для этого самое время. И не спеши домой, чтобы приготовить ужин. Погуляй с подружками или сходи в кино, что ли.

Заглянув в спальню, чтобы прихватить свитер, Эллен на мгновение задержалась и взяла в руки фотографию, которая стояла у ее кровати. На ней были сняты они обе. Эллен едва исполнилось восемь, а Джози — шесть лет, но снимал их настоящий фотограф для местной газеты. Он заглянул к ним летом 1955 года вместе с журналистом; они работали над статьей о здешних фермерах. Фотограф сказал, что они с Джози очень миленькие, и попросил разрешения сфотографировать их. Позже он прислал каждой из девочек по экземпляру снимка.

Для Эллен эта фотография была напоминанием о том счастливом времени, когда она еще не знала о своей настоящей матери, а весь ее мир ограничивался фермой и семьей. Но сейчас, глядя на нее в одиночестве, без Джози, она испытывала невыносимую горечь, потому что чувствовала — эта разлука изменит их обеих и ничто уже не будет таким, как прежде.